Христос, а иной – Божие Слово, прежде Марии и прежде веков сущий Отчий Сын? И как могут быть христианами утверждающие, что иной есть Сын, а иной – Божие Слово?
3) Это заключалось в записках, и хотя выражено было иными многими словами, но в них содержалась одна мысль и та же сила, направленная к злочестию. Об этом-то разсуждали и спорили между собою хвалящиеся Никейским исповеданием Отцов. А я подивился терпению твоего богочестия и тому, что не заставил ты молчать утверждающих это и не предложил им благочестивой веры, чтобы они – или выслушав успокоились, или начав противоречить, были признаны еретиками. Пересказанное недостойно того, чтобы читали и слушали это христиане, но во всех отношениях чуждо Апостольскаго учения. Поэтому и я, как сказал уже выше, мысли их изложил в послании голыми словами, чтобы всякий, услышав, видел их гнусность и злочестие. И хотя надлежало бы распространиться в обвинении и обличении безразсудства так думающих, но хорошо – этим заключить послание и не писать ничего больше. Ибо того, что с перваго взгляда так худо, не должно еще более обнажать и пытливо исследовать, чтобы любителями споров не почтено было это за что-либо подверженное еще сомнению. Или надлежало бы на подобныя речи отвечать одно и сказать: достаточно и того, что это не учение вселенской Церкви и не думали так Отцы. Но чтобы изобретатели худого в совершенном молчании нашем не нашли предлога к безстыдству, хорошо припомнить немного из божественных Писаний: приведенные этим в стыд, отстанут они, может быть, от гнусных своих вымыслов.
4) Как же пришло вам на мысль сказать, что тело единосущно Божеству Слова? Ибо с этого прилично начать, чтобы с обнаружением гнилости такого мнения оказалось, что таково же и все сему подобное. В божественных Писаниях найти сего невозможно; в них говорится, что в человеческом теле был Бог. И Отцы сошедшиеся в Никее не тело, но самого Сына наименовали единосущным Отцу, и исповедали о Сыне, что Он от Отчей сущности, а о теле, согласно также с Писаниями, что оно от Марии. Поэтому, или отвергните Собор Никейский и, как еретики, вносите сие учение, или, если хотите быть чадами Отцов, не мудрствуйте паче того, что они написали.
Нелепость этого учения можно также усмотреть вам и из следующаго. Если Слово единосущно телу, заимствующему естество от земли; а, по исповеданию Отцов, Слово единосущно Отцу: то и сам Отец будет единосущен телу, происшедшему от земли. За что же порицаете ариан, называющих Сына тварию, когда сами называете и Отца единосущным тварям, и впадаете в другое нечестие, говоря, что Слово преложилось в плоть, кости, волосы, жилы и в целое тело, и изменилось в собственном Своем естестве? Остается уже вам ясно сказать, что Сын от земли произошел; потому что от земли естество костей и целаго тела. Посему, какое же это безразсудство – противоречить себе самим? Ибо, называя Слово единосущным телу, означаете тождество одного с другим; а говоря, что Слово преложилось в плоть, представляете себе изменение самого Слова. И кто же наконец дозволит вам даже говорить только это? Паче всякой ереси уклонились вы в нечестие. Если Слово единосущно телу, то излишне упоминание о Марии и служении Ея, потому что тело могло быть прежде Марии, и оно вечно, как вечно само Слово, если только, как говорите вы, Слово единосущно телу. Да и какая нужда в пришествии Слова, чтобы Ему или облечься в единосущное Себе, или, изменившись в собственном естестве, сделаться телом? Не Себя восприемлет Божество, чтобы облечься в единосущное Себе, и согрешает не Слово, искупающее грехи других, чтобы Ему, пременившись в тело, самого Себя принести в жертву за Себя и искупить Себя.
5) В действительности не то; да не будет сего! От семене Авраамова приемлет, – как говорит Апостол, – отнюду же должен бе по всему подобитися братии (Евр. 2, 16, 17), и воспринять тело подобное нашему. Для сего-то подлинно избирается в служение Мария, чтобы от Нея воспринял Он тело, и как собственное принес его за нас. И на Нее-то пророчественно указал Исаия, говоря: се, Дева (Иса. 7, 14). К Ней-то посылается Гавриил, не просто к Деве, но к Деве обрученней мужеви (Лук. 1, 27), чтобы упоминанием о муже, с которым была обручена, показать, что Мария действительно человек. Посему, Писание упоминает и о рождении, и говорит: повит (Лук. 2, 7), и названы блаженными сосцы, яже ссал (Лук. 11, 27), и принесена жертва, как за рожденнаго разверзающаго ложесна (Лук. 2, 23). Все это служило указанием на рождающую Деву. А Гавриил ясно, с особенною осмотрительностию, благовествовал Ей, говоря не просто: рождаемое «в Тебе», чтобы не подумали, будто бы входит в Нее отвне; но рождаемое «от Тебя» (Лук. 1, 35) [1], в удостоверение, что рождается от Нея по естеству. Это же ясно показывает и самое естество; потому что Деве невозможно иметь млеко не родив, и телу невозможно питаться млеком и быть повитым, не родившись прежде по естеству. Сие-то рожденное в восьмой день было обрезано; сие-то Симеон приял в объятия; сие сделалось отроком и возрастало, стало двенадцатилетним и достигло тридцатаго года. Ибо не самая сущность Слова, неизменяемая и непреложная, как измыслили некоторые, изменилась и была обрезана. Сам Спаситель говорит: видите, видите, яко Аз есмь, и не изменяюся (Малах. 3, 6), а Павел написал: Иисус Христос вчера и днесь Тойже, и во веки (Евр. 13, 8). Но в теле, которое было обрезано, носимо, вкушало пищу и питие, утомлялось, пригвождено на древе и пострадало, было безстрастное и безплотное Божие Слово. Тело положено было во гроб, когда, не отлучаясь от него, Слово сходило, как сказал Петр, проповедовать сущим в темнице духовом (1 Петр. 3, 19).
6) Этим всего более обнаруживается неразумие утверждающих, что Слово пременилось в кости и плоть. Если бы так было, то не имелось бы нужды во гробе, потому что тело само собою снизошло бы проповедовать бывшим во аде духам. А теперь нисходило проповедовать Слово, тело же Иосиф, обвив плащаницею, положил на Голгофе; и всякому стало явно, что тело было не Слово, но было тело Слова. И сие-то тело, возставшее из мертвых, осязал Фома, и видел на нем язвы гвоздинныя (Иоан. 20, 25), какия претерпело само Слово, видя пригвождаемым собственное Свое тело, и хотя могло тому воспрепятствовать, но не воспрепятствовало; даже, безплотное Слово как бы Себе усвоило все, что свойственно было телу. И
