Когда лопается воздушный шарик нашей фантазии относительно своих чувств, трезвое переживание не лишает нас всех чувств. Мы не становимся абсолютно бесчувственными к другим или к себе. Чувства, относящиеся к не расстраивающему типу, не эквивалентны полному отсутствию чувств. Мы по-прежнему испытываем удовольствие, занимаясь сексом. Мы наслаждаемся тем, чем он является, пока он продолжается, и не плачем из-за его окончания. Аналогично, когда мы слышим о чьем-то несчастье, мы по-прежнему чувствуем печаль. Наша печаль, однако, не расстраивает нас до мозга костей. Мы также не чувствуем скуку, переживая нейтральные чувства. Нам комфортно с ними или с любым другим уровнем счастья или печали, который мы чувствуем.
Преодоление отстраненности от чувств
Иногда, нам настолько сложно справляться со своими чувствами, что мы их блокируем. Временами это бывает полезно. Например, когда с нами произошел серьезный несчастный случай или внезапно умер любимый нами человек, мы автоматически входим в шоковое состояние, служащее механизмом выживания. Наши чувства слишком интенсивны и могут переполнить нас. В других ситуациях мы блокируем свои чувства по невротическим причинам. Наше заблуждение заставляет чувства казаться опасными, и поэтому мы рассматриваем их как неотъемлемо расстраивающие нас. Это делает нас чопорными и внутренне напуганными.
Подход традиции кагью к преодолению этой проблемы состоит в том, чтобы понимать, что наш ум обычно разделяет напополам наш опыт переживания уровней счастья. Наш ум заставляет его обманчиво выглядеть как два противостоящих элемента – "я" и "они", то есть чувства воспринимаются нами как "они". Считая, что чувства существуют подобным образом, мы отстраняемся от них. Это мешает нам отвечать другим и себе с чуткой спонтанностью. Мы можем полагать, к примеру, что не позволим себе чувствовать счастье, поскольку мы его не заслуживаем. В дополнение, мы можем не разрешать себе чувствовать печаль, поскольку мы боимся, что потеряем контроль. Более того, мы можем не позволять себе нейтральных чувств, поскольку в таком случае мы не отвечаем кому-либо "по-настоящему". Следовательно, мы принуждаем себя имитировать чувство счастья или печали в ответ на чью-то новость, что вовсе никого не обманывает.
Мы ведем себя так, будто чувства счастья или печали, угрожающие или привлекательные, находятся где-то "снаружи". То есть, кажется, будто мы сидим дома в безопасности, и у нас есть выбор, выходить из дома и чувствовать их или не делать этого. Это абсурд. Нам необходимо переживать любые естественно возникающие чувства, не делая ничего монументального из них или из себя, их переживающих.
Спокойствие и равное отношение как контейнер для сбалансированных чувств
Согласно традициям абхидхармы в сарвастиваде и махаяне, умственный фактор спокойствия (upeksha) сопровождает все конструктивные состояния ума. Традиция тхеравада говорит то же самое о равном отношении (upekkha). Для сбалансированной чувствительности необходимы оба эти фактора. Ни один из них не предполагает недостатка чувств или бесчувственной реакции.
Спокойствие, или уравновешенность, представляет собой умственное состояние, свободное от возбужденности или вялости. Из-за возбужденности ума наше внимание отклоняется к привлекательным объектам или мыслям. Например, несмотря на то что кто-то к нам обращается, мы сосредоточенны на телевизионной передаче или на своих мыслях. Из-за вялости наш ум неясен. Мы слушаем, что нам говорят, но на самом деле ничего не слышим.
Чтобы быть надлежащим образом чувствительными, нам необходимо избавиться от этих двух основных помех: возбужденности и вялости. Спокойствие – совсем не то же самое, что притупленное состояние, когда мы ничего не чувствуем. Будучи спокойными, мы сосредоточены, бодры и не впадаем в крайности. Мы не настолько напряжены и нервны, что заставляем других людей чувствовать неловкость, и не настолько невозмутимы и расслаблены, что производим впечатление ни о чем не заботящихся людей.
Более того, спокойное состояние ума – это счастливый ум. Нейтральные чувства, не являющиеся ни счастливыми, ни печальными, сопровождают только спокойствие, переживаемое нами как часть глубокого медитативного транса. Между тем, счастье, испытываемое нами в спокойном состоянии вне транса, обладает особым качеством. Оно напоминает чувство свежести. Если наш ум беспокоен или вял, то мы не используем его возможностей. Мы чувствуем неудовлетворенность. Когда мы свободны от этих недостатков, наш ум свеж и бодр, как после летнего дождя. Мы естественным образом желаем поддерживать это чувство и, следовательно, по определению, мы счастливы.
Равное отношение представляет собой состояние ума, свободное от привязанности, неприязни и равнодушия. Предположим, что мы сидим в самолете рядом с человеком, и он или она начинает рассказывать нам историю своей жизни. Если сидящий рядом пассажир сексуально привлекает нас, мы настолько поглощены своими мыслями, что даже не слышим, что он или она нам говорит. Если мы находим сидящего рядом с нами пассажира отталкивающим, мы можем перебить его или ее и сказать что-нибудь грубое. С другой стороны, если мы равнодушны, мы игнорируем этого человека и не отрываем взгляда от журнала. В каждом из этих трех случаев мы бесчувственны к мужчине или женщине как к человеку. Мы чувствуем дискомфорт от его или ее присутствия, мы несчастны.
Обладать равным отношением не эквивалентно тому, чтобы ничего не чувствовать. Это и не вежливая терпимость. Мы не просто терпимы к словам человека, считая их при этом глупостью и внутренне желая, чтобы самолет поскорее приземлился. Если у нас есть время, мы уделяем человеку внимание с открытостью и заинтересованностью. Сидящий рядом с нами пассажир, так же как и мы, является человеком и легко может стать нам близким другом. Желая, чтобы наше общение продолжалось, мы воспринимаем это общение, испытывая счастье. Если мы на самом деле заняты, то равное отношение позволяет нам сказать об этом человеку, не теряя спокойствия. Мы бы с удовольствием послушали, но, к сожалению, нам необходимо завершить нечто важное до того, как самолет приземлится.
Счастье, сопровождающее равное отношение, представляет собой расслабляющее и приятное чувство облегчения. Мы чувствуем облегчение, поскольку мы ничего не жаждем и ничем не напуганы. Мы не навязываем себя никому, а также не настолько перегружены, что у нас нет времени. Это состояние ума предоставляет защищенное пространство, в котором нам комфортно отвечать другим и себе с сердечностью. Тантрическая практика подтверждает необходимость в защищенном пространстве: перед тем как предпринять попытку самопреобразования, мы визуализируем защищенное пространство. В данном случае чувство эмоционального покоя служит безопасным контейнером для преобразования себя в человека, обладающего сбалансированными, не расстраивающими чувствами.
Сбалансированной чувствительности необходимы не только спокойствие, равное отношение и не расстраивающее чувство некоторого уровня счастья или печали, но и сочувствие. Сочувствие представляет собой комплекс из нескольких эмоций и установок, каждая из которых имеет свой диапазон. Основные три из них – это сопереживание, сострадание и готовность участвовать. Как и со спектром счастье-печаль, некоторые элементы каждого из этих факторов вовлечены во все наши взаимоотношения.
Первой составляющей сочувствия является степень сопереживания. Она варьируется от глубокого сопереживания чьей-либо ситуации до полного отсутствия сопереживания. Переменные, влияющие на эту составляющую, – это готовность и способность понять чужую ситуацию, поставив себя на место другого человека. Предположим, что наш друг страдает от рака. Мы можем быть готовы попытаться понять его или ее страдание и быть как способными, так и не способными представить его. Или, по разным причинам, таким как недостаток заинтересованности или страх, мы можем не желать представлять страдание нашего друга. Это может произойти независимо от того, можем ли мы понять его или ее страдание или нет.
Второй составляющей сочувствия является какая-либо точка в диапазоне от сострадания, через равнодушие к недоброжелательности. Мы можем желать кому-то освобождения от страданий, нам может быть все равно, страдает этот человек или нет, либо мы можем желать человеку еще больших страданий. Например, даже если мы не можем представить физические и умственные страдания человека на последней стадии рака, мы можем желать ему или ей излечения. С другой стороны, мы можем очень хорошо представлять, насколько мучителен рак, но либо быть безразличными к злому диктатору, страдающему от этого заболевания, либо чувствовать, что этот человек заслужил такое страдание.
