Хаям Маккоби - Революция в Иудее (Иисус и еврейское Сопротивление)

Хаям Маккоби (1924–2004) — фигура яркая и необычная, особенно для академического мира. Британский исследователь античности, драматург и… ортодоксальный иудей, всемирно известный специалист по истории раннего христианства, он не чуждался самых смелых и необычных идей. Его первая же книга — «Революция в Иудее», увидевшая свет в 1973 г., произвела сильнейшее впечатление на англоязычных читателей и вызвала настоящий шквал публикаций — как хвалебных, так и ругательных. Это не случайно — образ Иисуса из Назарета, увиденный сквозь призму еврейских источников современной ему эпохи, кардинально отличается от привычного, сформировавшегося в русле позднехристианской церковной традиции — ведь еврейские корни Иисуса, его место в еврейской истории еще в 1970-е годы были практически неизвестны широкой читающей аудитории, да и остаются такими по сию пору, несмотря на обширную литературу на эту тему, появившуюся в последние несколько десятилетий, в том числе и на русском языке. Нет сомнений, что подобное освещение темы раннего христианства представляет особый интерес для русскоязычных читателей, знакомых с христианством куда лучше, чем с иудаизмом.

Концепция Хаяма Маккоби основывается на ряде предшествующих исследований, рассматривающих Иисуса в качестве выразителя мятежных антиримских тенденций, превалировавших в Иудее I–II вв. н. э. Насколько эта гипотеза соответствует образу Иисуса, вырисовывающемуся из дошедших до нас источников, и каковы вообще эти источники?

Хаям Маккоби несомненно прав, рассматривая Иисуса в контексте еврейской истории, считая его евреем античной Иудеи, поведение и жизнь которого непосредственным образом вытекают из исторической и политической реальности данного времени и места. В научном мире этот тезис давно уже не вызывает сомнений, но для обыденного христианского сознания это далеко не так. Известно, что принадлежность Иисуса к еврейскому народу представляла, а нередко представляет и сегодня определенное неудобство для тех христиан, которые видят в христианстве национальную религию, а не универсалистскую идеологическую систему.

У меня была знакомая, простая и даже неграмотная русская женщина, бывшая замужем за евреем. Ее муж, беззлобно подтрунивая над ней, любил говорить, что ее бог — еврей. «Ну и что с того, — отвечала она мужу, слегка обидевшись. — Он был евреем, но принял русскую веру!» Одиозный российский антисемит В. Корчагин во время суда над ним задал мне, выступавшему в качестве эксперта, единственный вопрос: «Кем по национальности был Иисус Христос?» Услышав от меня, что если применить несвойственное тому времени понятие «национальность» к Иисусу, то, очевидно, правильным ответом было бы «еврей», В. Корчагин торжествующе оглядел сидевших в зале сторонников, так как получил явное подтверждение проповедуемому им взгляду на злокозненный характер христианства как иудейской придумки для оболванивания «гоев». Впрочем, история христианства изобилует и разнообразными, подчас гротескными попытками отрицать еврейское происхождение Христа.

Между тем никаких оснований для этого нет. Иисус из Назарета был не просто евреем, но и правоверным иудеем, более того, по воззрениям авторов Евангелий, прямым потомком царя Давида, о чем свидетельствуют включенные в Евангелия генеалогии. Этот факт говорит, в частности, о том, что и сами евангелисты были правоверными иудеями, разделявшими важное для иудаизма представление о том, что спаситель — машиах, или мессия, как это древнееврейское слово звучит в современном русском языке, должен происходить от древнего иудейского царя. Из этого неопровержимо следует, что проповедь Иисуса была или, по крайней мере, воспринималась им самим и его учениками органической частью иудейской системы мышления.

Как относится к этому сама иудейская традиция? Следует сказать, что немалое количество исторических персонажей эпохи античности, известных по разным источникам, практически не упоминаются собственно еврейскими текстами того или близкого к той эпохе времени. Так, например, если мы будем читать только еврейские тексты, то почти ничего не узнаем о Маккавеях, центральных персонажах современной еврейской и израильской исторической героики. Немного больше сведений мы обнаружим о еще одном знаменитом герое еврейской истории — Бар-Кохбе, самозваном мессии, возглавившем последнее в Иудее антиримское восстание середины II в. н. э. Имя Иисуса вполне вписывается в этот ряд источниковедческой неосведомленности. Следует предположить, что либо Иисус произвел на своих современников слишком незначительное впечатление, либо последующие исторические обстоятельства побудили более поздних редакторов священных текстов избегать всяких упоминаний о нем. Кое-какие упоминания, впрочем, сохранились.

Одно из наиболее ранних упоминаний — знаменитые несколько фраз у Иосифа Флавия, о которых упоминает Маккоби. В признанной христианскими авторитетами археографической традиции этот отрывок звучит следующим образом: «В то время жил Иисус, мудрый человек, если вообще его можно назвать человеком. Он совершал вещи необыкновенные и был учителем людей, которые с радостью воспринимали правду. За ним пошло много иудеев, равно как и язычников. Он и был Мессией. А когда по доносам знаменитейших наших мужей Пилат приговорил его к распятию на кресте, его прежние приверженцы не отвернулись от него. Ибо на третий день он снова явился им живой, что предсказывали Божьи пророки, так же как и многие другие поразительные вещи о нем»[1]. Казалось бы — все ясно. Величайший античный еврейский историк, иудей Иосиф Флавий, свидетельствует о том, что в пору его детства в Иудее жил и действовал мессия, который по доносу еврейских «знаменитейших мужей» был приговорен Пилатом к смерти. Странно, правда, что Иосиф Флавий, никогда не переходивший в другую религию, высказал кажущуюся несовместимой с его убеждениями мысль о том, что Иисус был не человеком, а тем самым спасителем, о котором провозвещали пророки. Еще более странно, что в III в. н. э. раннехристианский писатель Ориген бросает Флавию упрек в том, что он не признавал Иисуса спасителем. Это, как и ряд других соображений, побудили исследователей историков и филологов предположить, что приведенный пассаж появился в результате позднейшей христианской редактуры исходного авторского текста.

Сравнительно недавно израильский исследователь Шломо Пинес обнаружил в раннесредневековой христианской рукописи, написанной по-арабски[2], текст этого самого флавиевского отрывка, но уже с несколько иной модальностью. Там он звучал так: «…в это время был мудрый человек по имени Иешуа. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на повешение и смерть; однако те, кто стали его учениками, не отреклись от его учения. Они рассказывали, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был мессия, о котором пророки рассказывали так много чудесного. Община назареев, названная так по его имени, не исчезла и по сей день». Здесь нет двух центральных для христианства тем: ответственности евреев за казнь Христа и мессианской природы самого Христа.

Возможно, первоначальный текст Флавия именно таков, а возможно, и это результат позднейшей редактуры, ведь собственно иудейская традиция относится к фигуре Иисуса гораздо более негативно. В Талмуде есть всего несколько намеков на Иисуса, который нередко называется именем Ешу (уменьшительное от весьма распространенного в то время в Иудее имени Иешуа, или Иегошуа)[3]. Оно и понятно. Веками проживая в христианских странах в качестве гонимого иноверческого меньшинства, евреи опасались прямых выпадов в адрес основателя господствовавшего вероучения и старались исключать такие пассажи из и без того преследовавшегося Талмуда. Только в Новейшее время удалось восстановить по старинным рукописям, сохранившимся в мусульманских странах, утерянные отрывки, в которых, скорее всего, речь идет об Иисусе. Часто он называется просто «этот человек» или похожим неопределенным местоимением. В большинстве случаев талмудический текст ограничивается опровержением тезиса о божественной природе Ешу, утверждая, что он был мамзером, т. е. ребенком, родившимся от внебрачной связи замужней женщины. В Талмуде упомянуты два его отчества — Бен Пантера, или Бен Пандира, и Бен Стада, без какого-либо объяснения. Однако римский философ Цельс[4], знакомый с этой традицией, утверждает, что Пантерой звали римского солдата, соблазнившего мать Ешу. Другие талмудические тексты намекают на печальный конец Иисуса, причем не на кресте, вовсе не упоминая Пилата. В одном из них, например, обсуждается то, как следует поступать с подстрекающими к идолопоклонству: