Твоим накажеши мене, – он не стремится избегнуть [самого] воспитательного наказания, но просит, чтобы оно было без гнева. Как если бы некто говорил врачу, приносящему в своем лице врачебную помощь для исцеления случившейся болезни с помощью прижигания, железа и горьких пилюль: «Лечи меня не огнем, не железом и разрезанием, но лучше милостивыми и мягкими лекарствами», ибо [очевидно, что больной] этот не само лечение отвергает, но тяготы, сопряженные с лечением. Впрочем, часто говоримое в Боговдохновенном Писании о гневе и ярости Божиих не означает страсти, ибо Божественное чуждо всякой страсти. Слово же [Священного Писания] обыкновенно выражается метафорически, когда говорит о таких вещах, как глаза Божии, уши, руки, персты, ноги и остальные [телесные] члены, о которых домостроительно говорится для [человеческой] пользы и по снисхождению к младенчеству слушателей. Так что и находящие на согрешающих по Божиему суду наказания, будучи мрачными и мучительными для претерпевающих их, изображаются как происходящие из гнева и ярости. Так и священный апостол учит, говоря: Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его (Рим. 2:5–6). Так, если кто и назовет гневом и яростью последующие из закона наказания для убийцы, то не по истине будет считать закон разгневанным и разъяренным, принимая за гнев наказание, положенное по закону. Служат наказанию для нечестивых и нечистые демоны, которые суть [как бы] служебные силы Божии, и они также названы гневом и яростью. Ибо так сказано и о десяти язвах, настигших [во времена Моисея] египтян, в следующих словах: Посла на ня гнев ярости Своея, ярость, и гнев, и скорбь, послание аггелы лютыми (Пс. 79:49). Таким образом и они названы [словно] одесную Бога, поскольку [сами] руководятся достойными через правые и добрые Силы Божии. И поэтому Давид молится о собственном обличении, чтобы оно произошло не через нечистые силы, чтобы не через послание аггелы лютыми ему получить педагогическое вразумление, но через спасительные слова и [душе]полезные уроки. И кроме того, он молит, чтобы ему не оказаться сбереженным на день гнева, откровения и праведного Суда Божиего, но еще здесь, в этой жизни, прежде кончины избавиться от прегрешений. Итак, его целью является следующее: получить воздаяние [за грехи], ради которого он и страдает, еще прежде кончины. И еще: он сам себя наказывает, подвергая себя разнообразным наказаниям посредством [различных] видов исповедания.
Гнев и ярость Божии2. (3–4) Яко стрелы Твоя унзоша во мне, и утвердил еси на мне руку Твою. Несть исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего; несть мира в костех моих от лица грех моих. Великий подвижник [1138] Иов, терпя многообразные искушения, не оставался при этом в неведении, откуда ему было все сие, и посему говорил: Стрелы бо Господни в теле моем суть, ихже ярость испивает кровь мою [1139] (Иов. 6:4). Давид же не в тело, подобно Иову, а в самую душу получил смертельную рану, и поэтому сказал не как Иов: Стрелы бо Господни в теле моем суть, но: Яко стрелы Твоя унзоша во мне, и утвердил еси на мне руку Твою. Иов же, вспоминая руку Господню говорит: рука бо Господня коснувшаяся ми есть (Иов. 19:21). И диавол Господу говорит: но посли руку Твою и коснися всех, яже имать (Иов. 1:11), и снова: обаче посли руку Твою и коснися костем его и плоти его (Иов. 2:5). Но иное – рука, и иное – стрелы, поражающие его плоть и телесные [1140] [члены]. Здесь же, поскольку Давид занедужил своей душой, это значит, что он был ранен другими стрелами, и иная рука коснулась его. И как мне кажется, стрелы, о которых он здесь говорит, – разумные, и скорее всего это словеса Божии, поражающие и ранящие его душу и устрашающие и наказывающие его совесть, поскольку таков был сей муж и стольких благ удостоился от Бога, а предался позорным делам. Но это означает не самого диавола и не зажженные стрелы лукавого, возбуждающие страсти и вожделение и воспламенившие похоть [Давида] к жене Урии, о которых и апостол пишет: Для сего приимите всеоружие Божие, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого (Еф. 6:13–16), но поскольку [Давид] оказался невооруженным, то не смог устоять против зажженных стрел лукавого, которые очевидно ранят душу и возжигают похоть. Так что Иов стрелы диавола, налагающие раны на его тело, поскольку это произошло по попущению Божию, называет стрелами Господа и говорит: Стрелы бо Господни в теле моем суть, ихже ярость испивает кровь мою (Иов. 6:4), посему, очевидно, и Давид здесь говорит о стрелах Господа, поскольку по попущению Божию вооружился на него враг, чтобы научить его [больше] не говорить: Аз же рех во обилии моем: не подвижуся вовек (Пс. 29:7). Ибо будучи укрепляемым Божией благодатью, он в какой-то момент высоко возомнил о самом себе, так что стал самоуверенным и произнес: Аз же рех во обилии моем: не подвижуся вовек (Пс. 29:7), и поэтому, очевидно, и был предан искусителю, который, коснувшись его души, наказал его больше, чем Иова. Слова же, напоминающие ему о правосудии [Божием], учащие о гневе, предназначенном для согрешающих, острее стрел, поскольку поражают, ранят и истязают совесть. И, так сказать, Давид будучи поражен этими священными и Божественными словесами, благословно упросил избегнуть ему обличения с яростью и наказания с гневом: Господи, да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене. Почему так? «Потому что стрелы Твоя [уже] унзоша во мне. Ибо воспринятые [мной] гнев и ярость – выпущенные Тобой стрелы – и так меня основательно устрашают и порядком наказывают. И я уже достаточно устрашен и уже достаточно наказан». Посему он и молит, чтобы ему не быть искушенным ни еще каким-нибудь другим гневом, ни яростью, потому что [и так уже] стрелы Твоя унзоша во мне или, по Симмаху[1141] «коснулись меня».
3. И утвердил еси на мне руку Твою. Руку же Господню, коснувшуюся его, понимай так же, как и в случае с Иовом. Сия же рука Господня потрясла до основания весь дом Давида, в первенце среди его детей возбудила страсть к сестре, воспламенила гневом Авессалома против своего брата (2 Цар. 13), так что он убил Амнона, а затем восставила того и против самого отца, и вообще, все то, что было изображено в историческом повествовании, означает руку. «Рука Твоя коснулась меня через [чреду] несчастий. Посему молю, говорит он, чтобы мне не быть обличенным другой [какой-нибудь] яростью и быть наказанным не [другим,] худшим [каким-нибудь,] гневом». Но не только это, но и то, о чем повествуется далее и о чем он учит, произнося следующее: Несть исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего, несть мира в костех моих от лица грех моих. [То есть он как бы так] говорит: «Я предпочел быть наказанным не вне собственного тела, самого себя наказав раной, полученной от лукавого, [и поэтому] и мою плоть, которой я совершил прегрешение, я [также] предал наказанию, карая и наказывая сам себя различными карами». Это он выражает и другими словами, говоря: Аз же… смирях постом душу мою (Пс. 34:13), и плоть моя изменися елеа ради (Пс. 108:24), яко забых снести хлеб мой, от гласа воздыхания моего прильпе кость моя плоти моей (Пс. 101:5–6), и измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (Пс. 6:7). Так же и теперь он говорит: Несть исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего. Вместо «[от лица] гнева [Твоего]» Акила и Симмах согласно [друг с другом] переводят «от лица негодования Твоего». Ибо довольно мне было, [как бы] говорит он, и негодования из Божественного Писания, и угроз через пророка Нафана. Поэтому «от лица негодования Твоего я сам так наказан, что наказал свою плоть, [и поэтому] несть мира в костех моих от лица грех моих». Симмах же передает «[несть мира в костех моих] от грех моих». (5–7) «Яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне. Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего. Пострадах и слякохся до конца. И поскольку все это со мной произошло, то пострадах и слякохся до конца, весь день сетуя хождах». Ведь через то, что он выразил, что он пострадал и что сам себя наказал, не один грех сам в себе осудил, но вместе с ним и многие [другие грехи], и этот [грех], который не остался сокрытым в его душе и вне тела, но превозмог себя и всем то [что случилось с ним] открыл. В своей обвинительной речи он был сам себе судьей. [Потому что] праведник – сам себе обвинитель, опережая в этом всякого [другого] человека-обвинителя и заграждая уста врагов, которые поэтому не имеют что сказать против него. Этим слова [Священного Писания] учат же нас не прятать свои злодеяния и не таить прегрешения в душе, словно некую черноту или гниль, разъедающую совесть. Ведь так же обстоит дело и с лихорадочными заболеваниями – тот, кто внутри себя в глубине имеет горячку, производит еще большую болезнь, а, делая ее явной, подает надежду на выздоровление. Так же происходит и с душой. И еще кое-что другое сообщает, научая о самом себе Давид относительно произошедшего с ним, говоря: яко бремя тяжкое отяготеша на мне. Ибо он отяготил совесть свою совершёнными преступлениями и теперь не может вынести их в себе из-за благородства и доброты своей души. Ибо тот, кто неподатлив и ожесточен по собственной жестокости и нераскаянному сердцу, тот собирает себе гнев на день гнева (Рим. 2:5), прилагая грех ко греху и умножая свои грехи. Когда грешник придет во глубину зол, тогда презирает (см. Притч. 18:3); добрый же, если и случится ему однажды поскользнуться по дьявольскому уловлению, ужасно этим отягощает собственную совесть, как не могущий ни молчать, ни скрывать свое злодеяние. Ибо от избытка сердца говорят уста (Мф. 12:34). Когда же он не выносит молчания, то, обнаруживаясь, восклицает: «яко бремя тяжкое отяготеша на мне, то есть мои беззакония». И опять: Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего. Безумием [пророк] называет здесь безумный поступок, проистекающий из неразумия. Ибо всякий грех бывает по неразумию, добродетель же суть – разумение, и все, что совершается в соответствии с ним (разумением) – достойно похвалы и имеет ценность добродетели. И совершаемое по разумению есть причина здоровья души, а то, что делается по неразумию, причиняет душе повреждения и раны. Не отступающие же от грехов, радующиеся им и получающие от них удовольствие уподобляются свиньям, валяющимся в грязи. Тот же, кто однажды поскользнулся и затем вновь взял себя в руки и возненавидел это деяние как зловонное и нечистое, – возгнушался его. И пережив это, Давид уже из [глубины] здравой совести, исповедуясь, говорит: Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего. Поскольку, поднявшись вверх, мои беззакония умножились и стали выше головы, то и отяготеша на мне, и возсмердеша и согниша, и от этого исцеляясь, он пострадах и слякохся до конца. И не один день, ни на краткий час, но весь день сетуя хождах, или, по Симмаху, «бродил печальный», не будучи безразличен к тому, что совершил, и не возносясь [при этом] своим царским саном; итак, будучи неподвластен никакому судье, но «изза Твоего страха и Твоего негодования я весь день сетуя хождах».
