Василий Великий - Святитель Василий Великий. Книга 1. Догматико-полемические творения. Экзегетические сочинения. Беседы

Ибо Новый Завет, который дал Христос Иисус, пребывает новым и никогда не стареет. Чем дольше употребляем сию ризу и сии сапоги, тем новее они делаются, всегда производя в нас обновленную и свежую готовность благовествовать в преуспеяние веры во Христа. И тресны ризныя. Господь угрожает чрез пророка отнять у женщин, любящих наряды, и тресны ризныя. Слово (тресны) очень нечасто встречается в употреблении у греков, потому и значение его неизвестно. Впрочем, в составе первосвященнической одежды мы находим ризу тресновиту, имеющую пугвицы и звонцы. Посему полагаю, что тресны суть какие-нибудь плетения бахромы, висевшие по краям вместе с золотыми звонцами и пугвицами (ср. Исх. 28:4, 33, 34). Сим-то подражали, по излишеству роскоши, и дочери Сиона в украшении собственной своей одежды и чрез это ругались над святительскими преимуществами, нося гиацинтовые и червленые сборки бахромы, висящие на подоле.

126. И луницы гривенныя (19), и гривну[1350], и красоту лица их. Пророк описывает подробно женские уборы, порицая излишество убранства. Ибо отнимет Господь и луницы гривенныя и гривну. Яснее выразил другой слово луницы, сказав «ожерелья» и вместо гривны употребив слово «цепи». Посему луница есть золотое шейное украшение, сделанное в виде круга, которое возлагая на себя, женщины стараются показать обнаженную шею и бесстыдно выказать то, что всего приличнее скрывать. И гривна есть некоторое украшение, также опускающееся вниз, причем спускающееся до груди, подвешенное на некоторых цепях; которое чтобы было видно, совершенно необходимо не покрывать грудь, вопреки всяческому благоприличию.

И красоту лица их. Есть некоторые краски, употребляемые женщинами для украшения лица: белая, алая и еще черная. Одна придает ложную белизну телу, другая цветет румянцем на щеках, а черная луновидно описывает бровь над глазами. И сие самое Господь угрожает отнять, чтобы не было окрадываемо, как говорят, целомудрие мужей и чтобы этим живописанием не были увлекаемы жалкие очи юношей. Или тогда отнимется это, когда все пред Судиею предстанет обнаженным, когда поникнет бровь, уныние явится на щеках, побледнеет лицо от страха. Итак, отнимет Господь и красоту и состроение красы славныя, как бы отнимет и вещество украшающее, и самое изобретение искусства. И поскольку невозможно столько превозноситься одним украшением и приходить от него в кичение, но, при соединении всех вместе украшений, порождается горделивая мысль, то Господь угрожает отнять и состроение красы. Какова же краса, такова, очевидно, и слава красы. Но краса – телесная и суетная; потому и слава красы телесна и неосновательна.

127. И обручи, и запястия, и вплетения. Все исчисленные наряды составляют предмет забот для женщины щегольливой, то есть роскошной и рассеянной; преимущественно же обручи, и название свое получив от роскоши[1351], может быть, налагались на плечи. Запястья же выставляются на вид на краях рук. Иногда запястья берутся и в добром смысле, например, когда старейший дому (Быт. 24:2) украшал святую Ревекку (см. Быт. 24:22). Ибо той, которая должна была сожительствовать с патриархом [Исааком], нужно было, чтобы уневещивающий ее обучил предварительно душевной деятельности. Посему украсил он руку золотыми запястьями, то есть досточестными делами. Десять златниц вес их, потому что все соблюдение закона определяется десятью главами (Втор. 10:4); и усерязи[1352] весом по драхме (Быт. 24:22), потому что послушанию прилично украшаться верой в единого Бога. Но здесь отнимаются запястья, потому что превозносятся красотой запястий.

Вообще пророческое слово показывает нам, что высоко думающий о дарованных ему способностях лишается своего звания [1353]. Вплетение же, вероятно, есть нечто вплетаемое в волосы, чтобы оно своей доброцветностью оживляло цвет волос. И никто да не почитает сего маловажным. Мы не больше Духа, чтобы пренебрегать исследованием речений Писания. Ибо знаем из Песни Песней, что у восхваляемой невесты восхваляются и вплетения. Сказано: глава твоя на тебе яко Кармил, и заплетение главы твоея яко багряница (Песн. 7:5).

128. И усерязи, и перстни. Знаем похвальное употребление усерязей в обручении Ревекки – символ того, что ей в доме Авраама будут преподаны благие уроки об истине в мысленном; но во многих местах Писания находим осуждаемые усерязи. Во-первых, видно сие из того, что, когда надлежало войти в Вефиль, Иаков приказал женам вместе с богами чуждыми отдать и усерязи (ср. Быт. 35:4), потому что как идолослужение, так и употребление усерязей служили препятствием к вступлению в дом Господень, ибо Вефиль толкуется как «дом Божий». Потом, в Книге Исхода, Аарон, принужденный народным мятежом сделать идола, избрал усерязи как вещество, годное к приготовлению воспрещенного. Ибо сказано: взяша вси людие усерязи златы, яже во ушесех жен их, и принесоша ко Аарону. И слия их, сотвори им телца литаго (Исх. 32:3, 4). И Гедеон, из плена измаилитского взяв у народа усерязи, сотвори от них ефуд, и постави его во граде. И соблуди весь Израиль по нем тамо, и бысть Гедеону и всему его дому в соблазн (Суд. 8:27). И теперь усерязи сии осуждаются, потому что превозносятся ими мысли дщерей сионских.

(20) И багряницы и пребагряная[1354]. Пророк охуждает, как излишество, украшение в одежде у женщин, любящих наряды, у которых багряницей вытканы были одежды иногда до краев, иногда только в средине. Багряница есть символ обмана, потому что закрывает естественную цветность и выказывает свой собственный цвет, подобно людям, которые по наружности светлы, а в глубине скрывают зло. И сего должно убегать, чтобы не преобладало оно ни в средине, ни на пределах жизни. Посему-то и багряницы запрещает пророческое слово.

129. И утварь храмную[1355](21) и светлая[1356] Лаконская[1357]. Слово показывает избыток расточительности и нещадную роскошь, утварь храмную[1358], по чрезмерной утонченности, называя светлой [1359]. Ибо стоящее великих издержек и напоказ сделанное имеет целью человекоугодливость. А кто одевается светло, когда никто его не видит и когда он один у себя в доме, тот выказывает весь избыток злоупотребления дарованным нам на пользу. Посему-то они подражают в одеянии спартанкам, которые отказываются совершенно обнажаться во время пляски, признавая сие бесчестным, но надевают на себя чрезвычайно тонкую льняную одежду, сквозь которую видно все, что надлежало бы скрывать от взора мужчин.

И виссоны и синеты, (22) и виссон со златом и синетою претыканы. Но вот уже дщери сионские, в непотребной своей жизни по преизбытку роскоши ругаясь над святыней, носят подобие святительской (Исх. 28:5) одежды – виссон и синеты, во что, как в символы стихий, из которых все составилось, облекаясь, первосвященники входили во Святая, собой умилостивляя Бога о мире. Ибо виссон вместо земли, синета вместо воздуха, багряница вместо воды, червленица вместо огня. Но дщери сионские, не довольствуясь и сими украшениями, для разнообразия и большей многоценности ткут их вместе с золотом. И тончицы постельныя [1360]. Тончица, как кажется, есть летняя одежда, которая бы и служила прикрытием, и не обременяла во время зноя. Так, из Книги Бытия узнаем, что Ревекка при встрече с Исааком одета была в тончицу [1361](см. Быт. 24:65). Под тончицами же, какие теперь осуждает пророческое слово, разумеются по излишеству роскоши постилаемые на ложах при возлежании. Но слово (постельныя) прочие толковники не перевели, и оно отмечено чертой, как не заключающее в себе никакого смысла.

130. (23) И будет вместо вони добрыя прах [1362], и вместо пояса ужем препояшешися, и вместо украшения златаго, еже на главе, плешь имети будеши дел твоих ради.

Часть роскоши составляет и приятность аромата, когда напитывают воздух некоторыми сожигаемыми составами и производят нечто приятное для обоняния [1363]. Итак, женщинам, утопающим в удовольствиях и устраивающим приятный запах для обоняния, Угрожающий воздаст вместо сего прахом. А прах есть тонкая земля, рассеянная в воздухе, которая, заграждая дыхательные пути, производит затруднение в дыхании и великую неприятность. Душа красуется, правда, миром и фимиамом (ср. Притч. 27:9), но миром духовным, каковым был сказавший: Христово благоухание есмы, и Богу благодарение воню разума Его являющу нами на всяцем месте (2 Кор. 2:15, 14). Таковой вонею, исходящей от Иакова, услаждался отец, Исаак: се, воня сына моего, яко воня нивы исполнены, юже благослови Господь (Быт. 27:27). И в Песни отроковицы, обвеваемые небесным благоуханием Слова, говорили: в воню мира твоего течем (Песн. 1:3). И первосвятительское помазание было миро доброе и приятное (Исх. 30:25), достойное того, чтобы уподобляться братскому единению (см. Пс. 132:1–2). Для такого мира нужен мастер, приявший от Бога мироварное искусство, чтобы соделать помазание святое, которым не помажется плоть человека [1364] (см. Исх. 30:32).