2. И мне кажется, что болезнь души его подобна болезни людей прожорливых, которые скорее согласятся надорвать себя многоядением, нежели поделиться остатками с нуждающимися. Познай, человек, Даровавшего. Вспомни себя самого, кто ты, к чему приставлен, от Кого получил это, за что предпочтен многим. Ты служитель благого Бога, приставник подобных тебе рабов: не думай, что все приготовлено для твоего чрева [1598]; о том, что у тебя в руках, рассуждай как о чужом. Оно не долго повеселит тебя, потом утечет и исчезнет; но у тебя потребуют строгого в этом отчета. А ты все держишь взаперти, за дверьми и запорами, и, приложив печати, не спишь от забот и раздумываешь сам с собою, слушаясь безумного советника – себя самого. Что сотворю? Следовало бы сказать: «Наполню души алчущих, отворю свои житницы, созову всех нуждающихся. Буду подражать Иосифу (Быт. 47:11 и дал.), являя человеколюбие, произнесу великодушное слово: все, у кого нет хлеба, приходите ко мне; как из общих источников, приобщись дарованной Богом благодати каждый, сколько кому нужно!» Но ты не таков! Отчего же? Оттого, что завидуешь людям в наслаждении и, сложив в душе лукавый совет, заботишься не о том, чтобы дать каждому что нужно, но чтобы, все захватив, всех лишить возможной от того пользы. Близко были пришедшие за его душою (Лк. 12:20), а он рассуждал в душе о яствах. В эту ночь похищен он, а еще мечтал о наслаждении на многие годы. Дано только ему время обо всем передумать и сделать явным свое расположение, чтобы потом услышать приговор, какого заслуживало его произволение.
3. Да не будет сего с тобою! Для того и написано сие, чтобы мы избегали подобных поступков. Подражай земле, человек: приноси плоды, как она, чтобы не оказаться тебе хуже неодушевленной [земли]. Она возрастила плоды не для своего наслаждения, но на служение тебе. А ты, если и явишь плод благотворения, то соберешь его сам для себя; потому что благотворность добрых дел возвращается к дающим. Подал ты алчущему? И поданное тобою возвращается к тебе с приращением. Как хлебное зерно, упав в землю, обращается в прибыль бросившего, так хлеб, поверженный [1599]алчущему, впоследствии приносит стократную пользу. Поэтому конец земледелия да будет для тебя началом небесного сеяния, ибо сказано: сейте себе в правду (Ос. 10:12). Для чего же ты беспокоишься? Для чего мучишь себя, усиливаясь заключить богатство свое в глину и кирпич? Лучше имя доброе, нежели богатство много (Притч. 22:1). А если уважаешь деньги за честь, получаемую ради них, то смотри, насколько выгоднее в рассуждении славы именоваться отцом тысяч детей, чем иметь в кошельке тысячи монет?
Деньги, и не хотя того, оставишь здесь, а славу добрых дел принесешь с собою ко Господу, когда пред общим Судиею окружит тебя целый народ, и будут именовать своим кормителем, благодетелем, и станут приписывать тебе все имена человеколюбия. Не видишь ли, что на зрелищах ради кратковременного почета, ради народных криков и рукоплесканий тратят богатство на борцов, на шутов и на людей, сражающихся со зверями, на которых иной погнушался бы и взглянуть? А ты скуп на издержки, когда можешь достигнуть такой славы! Хвалить будет Бог, ликовать будут Ангелы, ублажать станут все люди, сколько их ни было от создания мира. Вечная слава, венец правды, Царство Небесное будут тебе наградою за доброе распоряжение сим тленным имуществом. Но ты ни о чем этом не заботишься; стараясь о настоящем, презираешь чаемое. Итак, назначь богатство на разные употребления, поставляя великолепие и славу на издержки нуждающимся. Пусть и о тебе будет сказано: расточи, даде убогим, правда его пребывает во век (Пс. 111:9). Не повышай цену во время нужды; не выжидай скудости в хлебе, чтобы отворить свои житницы, ибо продаяй пшеницу скупо, от народа проклят (Притч. 11:26). Не жди голода для золота, ни общей скудости для собственного своего благосостояния. Не торгуй людскими бедствиями; гнева Божия не обращай в случай к умножению у себя денег. Не раздирай ран у тех, которые биты бичами. Но ты посвящаешь свои заботы золоту, а на брата не обращаешь внимания. Знаешь чекан монеты и различаешь настоящую монету от поддельной, но вовсе не знаешь о брате в нужде.
4. Тебя крайне веселит хороший цвет [1600] золота, но ты не считаешь, сколько стонов бедного сопровождает тебя. Как представлю взорам твоим страдания бедного? Осмотрев внутренность дома, видит он, что золота у него нет и никогда не будет; домашние приборы и одежда точно таковы, как и у всякого нищего; все они стоят не многих оболов [1601]. Что ж еще? Обращает, наконец, взор на детей, чтобы, отведя их на торг, в этом найти пособие против голодной смерти. Представь при этом борьбу неминуемого голода и отеческой любви. Голод угрожает самою бедственною смертию, а природа влечет к противному, убеждая умереть вместе с детьми. Много раз собирается он идти, много раз останавливается; наконец препобежден, вынужденный необходимостию и неумолимою нуждою. И над чем еще задумывается этот отец? «Которого прежде продать мне? На которого приятнее взглянет хлебопродавец? Не взять ли старшего?
Но уважаю его старшинство. Или младшего? Но жаль его возраста, который не чувствует еще несчастий. Этот сохраняет в себе ясные черты родителей; а этот способен к учению. Увы, какое затруднение! Что со мною будет? На которого из них напасть мне? У какого зверя занять мне душу? Как забыть природу? Если всех удержу при себе, то увижу, как все будут истаевать от голода. Если продам одного, то какими глазами буду смотреть на остальных, сделавшись уже для них подозрительным, так что перестанут мне верить? Как буду жить в доме, сам доведя себя до бесчадия? Как пойду за стол, на котором изобилие произведено такими средствами?» И он после бесчисленного множества слез идет продавать любезнейшего сына! А тебя не трогает страдание; ты не принимаешь чувствование природы! Этого несчастного угнетает голод, а ты медлишь и смеешься, способствуя тому, чтоб продлилось его бедствие! Он сердце свое предлагает тебе ценою за пищу, а у тебя не только не цепенеет рука, собирающая подать с таких несчастий, но ты даже домогаешься еще большего и стараешься, как бы, взяв больше, дать меньше, чтобы для этого бедняка несчастие его сделать во всех отношениях более тягостным! Ни слезы не возбуждают в тебе жалости, ни воздыхания не смягчают сердца; ты непреклонен и неприступен! Во всем видишь золото, везде представляешь золото; о нем грезишь и во сне, о нем думаешь и во время бодрствования. Как сумасшедшие в припадке бешенства не действительные видят вещи, но представляют то, что производит в них болезнь, так и у тебя душа, одержимая сребролюбием, во всем видит золото, во всем видит серебро. Приятнее тебе смотреть на золото, нежели на солнце. Ты желал бы, чтобы все превратилось в золото, и, как только можно, придумываешь к тому способы.
5. Какие же только средства не употребляешь ради золота! Хлеб у тебя делается золотом, вино затвердевает в золото и шерсть обращается у тебя в золото; всякий торговый оборот, всякая выдумка приносят тебе золото. Золото само себя рождает, размножаясь чрез рост; в тебе нет сытости, не видно конца пожеланию. Детям, когда они жадны, нередко позволяем без меры есть что они особенно любят, чтобы излишним пресыщением произвести отвращение; но не таков корыстолюбец: чем более он получает, тем большего желает. Богатство аще течет, не прилагайте сердца (Пс. 61:11); а ты удерживаешь текущее и преграждаешь ему все пути. Но когда оно удержано и запружено, что тогда делает с тобою? Расторгает преграды. Так, конечно, и теперь, насильно будучи задержано и непрестанно прибывая, разоряет житницы богатого, сравнивает с землею его сокровищницы, подобно вторгшемуся неприятелю. Но он построит большие? Неизвестно, не оставит ли их наследнику разоренными, ибо скорее сам отойдет, похищенный смертию, нежели они воздвигнутся по любостяжательному его замыслу. Но его конец согласен с злыми его намерениями. Вы же послушайтесь меня и, раскрыв все двери своих сокровищниц, дайте богатству беспрепятственный выход; как будто великой реке, которая чрез тысячи протоков орошает многоплодную землю, дайте и вы богатству различными путями вливаться в домы бедных! В колодцах, чрез вычерпывание, вода делается лучшею; а если колодцы запущены, то вода в них загнивает, – и застой богатства бесполезен; а движение его и перехождение из рук в руки общеполезно и плодоносно. Сколько похвал от облагодетельствованных! И ты не презирай их. Какая награда от праведного Судии! И ты не сомневайся в ней. Всюду да будет перед тобою пример осуждаемого богача, который, охраняя настоящее, беспокоясь об ожидаемом и не зная наверно, проживет ли завтра, сегодня уже грешит и на завтрашний день. Не приходил еще проситель, а он выказал уже свою жестокость; не собрал еще плодов, а заслужил уже осуждение за любостяжательность. Земля готовила ему богатый пир, заранее показывая на нивах обильную жатву, открывая на виноградных лозах множество гроздьев, предлагая маслину, обремененную плодами, обещая всякое наслаждение в древесных плодах; а он был негостеприимен и бесплоден. Еще не собрал, и завидует уже нуждающимся. А ведь сколько опасностей до собрания плодов! И град иногда побивает, и зной похищает из рук, и вода, неблаговременно излившаяся из облаков, портит плоды. Почему ж не молишься Господу, чтобы довершил милость, но предварительно делаешь себя недостойным принять то, что уже ожидаешь?
