— Он спасет людей Своих от грехов их.
Страстное стремление к праведности охватило Иосифа подобно тому, как жажда охватывает заблудившегося в пустыне. Он вспомнил слова своего праотца, Давида: «живущий под кровом Всевышнего, под сенью Всемогущего покоится… Не убоится ужасов в ночи, ибо Ангелам Своим заповедает о нем — охранять его. Сам Господь защитит его».
Тьма отступила, и в окне Иосиф увидел звезды. Он долго смотрел на них. Улыбаясь, он снова уснул.
* * *
Анна от радости заплакала, а Мария, казалось, нисколько не удивилась решению Иосифа немедленно жениться на ней. Она пересекла комнату, подошла к Иосифу, взяла его за руку и сказала:
— Мне необходимо навестить свою родственницу Елисавету.
Мать запротестовала:
— Зачем тебе идти туда? Елисавета живет в горах, это будет трудное путешествие…
— О, матушка, это не важно. Елисавета беременна.
— А как ты думаешь, что скажут люди, если ты выйдешь замуж за Иосифа и тут же уйдешь в нагорную страну?
— Какое значение имеет то, что скажут люди, если Господь велит мне идти туда?
Иосиф понимал, что путешествие к Елисавете решит сразу несколько проблем. Ангел не велел им рассказать всем жителям Назарета, что Мария зачала от Духа Святого и родит Мессию. Что будет, если это станет известно? Какую опасность это представляет для ребенка? Когда беременность Марии станет очевидной, по городу поползут слухи. Однако если они пойдут к Елисавете…
— Как только мы с Марией поженимся, мы навестим ее родственницу.
— Начнутся разговоры, — предупредила Анна.
Да, люди будут сплетничать, но осуждать будут больше его, чем Марию.
* * *
Когда беременность Марии стала очевидной, некоторые из жителей Назарета поняли, почему Иосиф поспешил жениться на ней. Женщины шептались у колодца, а мужчины в синагоге качали головами и цокали языками. Что они в действительности знали об этом Иосифе, кроме того, что он был плотником, пришедшим в их городок из Вифлеема? Несчастный Иоаким. Он доверял плотнику, потому что тот был его родственником, потомком Давида. Конечно, теперь, когда стало очевидно, что Иосиф воспользовался своим супружеским правом прежде, чем оно было узаконено, возопияли даже кости Иоакима. Некоторые горожане пошли к раввину и потребовали наказать эту пару, чтобы другие молодые люди не думали, будто в Назарете оправдывается такое поведение! Раввин объяснил, что Иосиф действовал согласно своему праву, узаконенному в договоре, обмен дарами был произведен и документ подписан.
Из полумрака задней части синагоги донесся голос:
— Ты не истребишь зло из вашей среды?
Раввин оторвался от чтения Торы.
— Кто это сказал?
— Разве в Священном Писании не сказано, что Господь ненавидит гордые очи и лживый язык? — голос был глухой и мрачный, хорошо знакомый многим людям. — Мы должны истребить зло из нашей среды, — мужчины переглянулись, и голос зазвучал громче, но обвинитель по-прежнему оставался в тени. — Кто такой этот плотник, что позволяет себе не соблюдать закон? Кто эта девица, что ведет себя как развратница?
Один мужчина вскочил на ноги, щеки его пылали.
— Он прав!
Другие согласились с ним.
Старый раввин, сохраняя спокойствие, поднял руки.
— Закон требует двух свидетелей. Пусть они выйдут вперед.
Низкий гул пронесся над толпой собравшихся мужчин, но никто не тронулся с места. Мужчины поглядывали друг на друга. Дрожа, раввин снова развернул Тору.
— Господь также ненавидит лжесвидетелей, которые клевещут, и людей, которые сеют раздор между братьями, — он говорил тихо, но каждое его слово было отчетливо слышно.
Обвинитель отступил.
Вскоре после этого римские воины огласили в Назарете повеление императора Августа, и все слухи о Марии и Иосифе прекратились. Начиналась перепись всех жителей Римской империи. Народ был в смятении. Понимал ли этот римский «бог», какой хаос вызовет его декрет? Приказ гласил, что каждый человек должен прийти в город, где он был рожден, чтобы там его зарегистрировали.
Услышав о повелении кесаря, Иосиф сначала испугался. Он посмотрел на двух женщин, сидевших за столом: одна из них была так юна и прекрасна, что при взгляде на нее у Иосифа сжалось сердце, другая, постарше, казалось, была утомлена — она была удручена теми ужасными слухами о ее дочери, что ходили в последние недели.
— Мы должны идти в Вифлеем, — произнес Иосиф в тишине. Он объяснил женщинам, как обстоят их дела. Мария взглянула на мать, Анна молчала, покачивая головой.
— Марии скоро рожать, Иосиф.
— Мы должны исполнить закон.
— Чей закон мы должны исполнить? Ты будешь рисковать жизнью моей дочери ради римского императора, идолопоклонника, который возомнил себя богом?
Иосиф наклонился вперед и взял руку Анны.
— Матушка, исполняется то, что сказано в Писании, — с детства Иосиф знал, что Мессия родится в Вифлееме. — Пророк Михей сказал: «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных. <…> И станет Он, и будет пасти в силе Господней…»
Мария посмотрела на мужа, и глаза ее засверкали. В волнении она повернулась к матери.
— Ты можешь пойти с нами, матушка. Пойдем, ты увидишь, как придет великий день Господень.
— Да, — произнес Иосиф, слегка сжимая руку Анны, — пойдем с нами.
— Нет, — резко ответила она и выдернула руку. — Мой дом здесь, в Назарете. И дом Марии тоже! — Анна встала и, вскинув голову, спросила Иосифа: — Как ты можешь даже думать о таком путешествии, ведь Марии скоро рожать?
Иосиф понимал Анну. Она была матерью и не хотела, чтобы ее любимая дочь шла в Вифлеем, когда время родов было так близко.
— Если ты не видишь в том, что происходит, исполнения Божьего обетования, то посмотри на это как на средство избежать сплетен вокруг нашего брака.
Анна повернулась к зятю.
— Так ты думаешь только о себе! Тебя нисколько не беспокоит опасность, угрожающая моей дочери.
— Матушка! — воскликнула удивленная Мария.
Мать умоляюще посмотрела на дочь.
— Ты не можешь даже думать об этом, Мария. А ты, — добавила она, снова взглянув на Иосифа, — я не могу поверить в то, что ты собираешься забрать от меня Марию именно тогда, когда она нуждается во мне больше, чем когда-либо.
Мария изучающе посмотрела на Иосифа. Он опустил глаза, спрашивая себя, есть ли хоть какая-то доля истины в словах Анны. Не ошибается ли он, рассматривая повеление кесаря именно таким образом? Не подвергает ли он жизнь Марии опасности, исполняя причудливые желания чужеземного императора? Неужели он должен не обращать внимания на пророчество о Вифлееме и отложить путешествие?
Мария наклонила голову и произнесла:
— Я должна следовать за своим мужем.
— Ты должна оставаться дома и ждать, когда родится твой ребенок.
— Ты забыла Руфь?
— Не говори мне о Руфи! — гневно воскликнула мать. — Это было давно. И, кроме того, она ради своей свекрови, которая рассказывала ей о Господе, оставила родителей-язычников.
— Матушка, прошу тебя, отпусти меня, — мягко произнесла Мария.
— Нет! — Анна закрыла лицо руками и заплакала, вздрагивая. — Я думала, не может быть большей чести для моей дочери, чем носить Помазанника Божьего, но вы разрываете мне сердце. Как я узнаю, что с тобой все в порядке, что ты в безопасности?
Мария взяла руку матери и прижала ее к своей щеке.
— Неужели Господь не защитит Своего Сына? Разве Господь когда-нибудь не исполнял Свои обетования?
Иосиф увидел в глазах Анны боль, когда та обняла дочь. Он слышал, что роды — это мучительный процесс, опасности подвергались и мать, и ребенок. Кто будет принимать роды у Марии?
— Прошу тебя, Анна. Пойдем с нами, — обратился Иосиф к теще.
На какое-то мгновение она задумалась, но потом отрицательно покачала головой.
— Иосиф, Иоаким родился здесь, я тоже. Я должна остаться здесь, а ты должен идти в Вифлеем. Возможно, такова воля Божья, чтобы я отпустила дочь с тобой, — Анна через силу улыбнулась. — Разве в Писании не сказано, что мужчина и женщина должны оставить своих родителей и стать одной плотью? — она погладила Марию по голове. — Ты права, дорогая. Ты должна идти со своим мужем. Твоя сестра и ее муж позаботятся обо мне.
Лицо Марии осветилось улыбкой.
— Конечно, ты вместе с ними пойдешь в Иерусалим на праздник Пасхи. И тогда мы снова встретимся.
Глаза Анны стали влажными, но она не произнесла больше ни слова. Она заставила себя улыбнуться, а потом, когда Мария подошла к мужу и взяла его за руки, отвернулась от них.
