После этих слов апостолы испытывают шок: «Какие странные слова! Кто может это слушать? (6:60), и Сам Иисус спрашивает: «Это ли соблазняет вас?» (6:61). Случаи обвинения в каннибализме, как иудеев, так и христиан в древности приводит Шёфер (Schäfer 100—102).
«Если Иуда, в каком-то смысле, служит Яго, он, несомненно, порождает Шилока» (Steiner, 416). Анализдр. пьес Шекспира, в которых упоминается Иуда, проводит Паффенpoт (Paffenroth, 79-82).
Гилман обсуждает щекотливую разницу между обрезанием и кастрацией в контексте анатомических особенностей евреев (См.: Gilman, Jew's Body, 119, 127). Об остроконечных шляпах см.: Lipton (15-21).
С первого обвинения иудеев в ритуальном убийстве в 1130 г. в Англии и до 1650-х гг., когда амстердамский раввин Менассех Бен Израиль счел нужным опровергнуть «навет», чтобы евреям вновь разрешили обосновываться в Англии, иудеев не переставали обвинять в кровопускании. См.: Шапиро: «Шекспир и евреи» (Shapiro, Shakespeare and the Jews, 89-111) и обе работы Лангмуира.
В статье «Тридцать сребреников» Гилл переводит свидетельство Готфрида из Витербо, умершего в 1191 г., в сочинении которого «Пантеон» фигурируют монеты, данные Волхвами, забытые Марией, найденные пастухами, возвращенные Иисусу, переданные Иуде, как казначею, брошенные им и использованные для покупки земли горшечника. «Быть может, ты подумал, читатель, что слова мои не верны, раз написал я, что монеты были золотыми… Но истину я говорю, ибо у древних в обычае было называть золото разными именами, а иные различные металлы называть серебром» (Hill, 93). В средневековом «Житии Иуды», опубликованном Оули, тридцать пенсов — это те же «тридцать пенсов, за которые Иосиф был продан своими братьями, сыновьями Иакова, в плен египетский, и которые затем, как свое наследство, хранили многие тысячи лет иудеи, купившие за те же пенсы Господа нашего у Иуды, и это монеты Исмаила, и каждая из них равна десяти обычным пенсам» (Ohly, 149).
Я использую перевод Холландера и его комментарии (Hollander, 486-488).
Кейн указывает, что «сатана и Иуда тесно связаны друг с другом в своем противлении замыслам Божьим… Люцифер приводит в исполнение приговор, вынесенный Богом Иуде, а тот, в свою очередь, затыкает Люцифера» (Cane, 168). Скалящееся лицо также интерпретировалось, как более обобщенный образ мифологического зверя, поедающего людей. Как аллегорический зев ада, сатана, конечно же, мог перемолоть любую проклятую душу.
Более обширный анализ антисемитизма (без ссылок на Иуду) в романе Диккенса «Приключения Оливера Твиста» и в книге Троллопа «Как мы теперь живем» проводят Коэн и Геллер (см.: Cohen and Heller).
Как отмечает один исследователь, «чувственная похоть, вампиризм,… питье крови вкупе с заразностью, ненормальной сексуальностью и жаждой крови» его героя ассоциировались с опасениями по поводу наплыва еврейских эмигрантов в Англию в конце XIX в. (Malchow, 153). См. также: Zanger.
Согласно Кану, Иуда «эдипового типа» является также героем «Драмы Страстей Господних» Арно Гребана, сочиненной в период между 1450 и 1455 гг., а также «Драмы Страстей Господних» Жана Мишеля, изданной ок. 1490 г.
Средневековая идея о том, что обманчивый «Бог сеет зло и грех» и потому винить отдельного человека не следует, обсуждается Д. Эллиот в «Доказывающей женщине» [D. Elliott, Proving Wbman], в которой писательница рассказывает, как номинальный президент Парижского университета продвигал идею о том, что «евреи, увидевшие в Христе разрушителя Закона, согрешили бы больше, не распяв Его» (246—247).
Анализ Иуды у Оригена см.: Laeuchli.
Паффенрот указывает на то, как много общего у легенды об Иуде-Эдипе с житиями Св. Георгия, Св. Андрея и Св. Альбана (Paftenroth, 73—75). Оули приводит отрывок из «Неопубликованной “Жизни Иуды” из собрания библейских текстов Шаффхаузена», датируемой 1330 г.
Исчерпывающую историю хождения этой «эдиповой» версии жизни Иуды в средневековых легендах воссоздает Баум (см.: Baum). См. также: Edmunds and Archibald (107— 110) и Ohly (особенно 33). По поводу «Золотой легенды» Эрман пишет: «До протестантской Реформации это была самая читаемая книга в Христианском мире, служившая для многих людей основным источником «знаний» о раннесредневековой церкви» (Ehrman: The Lost Gospel, 48).
И все же демонический и обреченный Иуды сосуществовали не только с античности до Нового времени, но и позднее, и даже в двадцатом столетии. И «Персиковое дерево» Денизы Левертов (в части «На процессе Эйхмана»), и «Легенда об одноглазом человеке» Энн Секстон развивают мотивы «Золотой легенды».
«Мотив эрекции» обсуждает Штайнберг (Steinbeig, 91).
Роман Сарамаго обсуждается в Главе 6. В различных версиях «Золотой легенды» содержатся разные сцены или детали, свидетельствующие о некотором снисхождении к Иуде. В собрании проповедей Джона Мирка (ок. 1403 г.), например, «дьявол, которому не удается достать душу Иуду из его рта, недавно целовавшего уста Сына Божьего», разрывает «живот Иуды» и утаскивает его душу в ад; однако Святой Брендан позднее встречает Иуду на море, где тот — получая передышку от мучений в адском пламени — оказывается благодаря «Божьей снисходительности» каждое воскресенье «с середины зимы до двенадцатого дня», и на Сретение (79— 80).
Такие теологи, как Фома Аквинский, первыми выдвинули концепцию «справедливой цены», которая придала выгоде и даже ростовщичеству налет «приличия». См.: Little, Religious Poverty and the Profit Motive.
Текст баллады в переводе Бонни Эрвин напечатан в изданной Экстоном книге «Interpretations of Judas in Middle English Literature». Рукопись с балладой хранится в Кембриджском Колледже Троицы (Trinity College, Cambridge, В. 14.39 /folio 34 recto/). Анализируя эту балладу, Баум сравнивает ее с вендской народной песней, в которой Иуда сначала проигрывает свои деньги в карты, а затем продает своего учителя, но Господь Бог дарует ему прощение. По мнению Баума, сюжет баллады восходит к одному из самых древних апокрифических текстов, сохранившемуся фрагментарно коптскому «Евангелию Двенадцати Апостолов», в котором «именно жена Иуды оказывается причиной всех его злодеяний» (Baum, 185). В двух коптских фрагментах предательство находящегося под каблуком у жены Иуды объясняется пагубным влиянием на него его подобной Еве жены (Elliott, 163).
О немецких мистериях Страстей Господних пишет Оули. См.: Ohly (72-102). Он считает, что «горестные стенания Иуды перекликаются с сетованиями Фауста. Иуда понимает, что, предав Христа, он продался дьяволу, подобно тому, как Фауст продался дьяволу, когда предал Бога и заключил договор с сатаной» (74).
Йоркские пьесы-мистерии о Теле Христовом разыгрывались с 1376 г. ежегодно вплоть до конца 1500-х гг. Подробнее об этом цикле, как «религиозном театре», см.: Beckwith.
Аналогично в своем Treatise upon the Passion (1534) сэр Томас Мур использовал слово «монополия» для описания жадности торгашей, идущих по стопам Иуды (78). Об этом фрагменте см.: Sacks (265).
Артур подмечает о «Елене»: «даже Сатана видит, что, хоть он однажды и одержал победу через действия другого Иуды, этот Иуда теперь лишь содействует его поражению (Arthur, 119).
Цитируется Экстоном (Axton, 181), перевод Бонни Эрвин.
Я выражаю свою признательность Элен Маккей за этот анализ пьесы, найти который можно в Coldewey. Согласно Артуру, «“Пьеса о таинстве причащения” спровоцировала антиеврейские бунты и погромы» (Arthur, 127).
Мюррей цитирует Феофилакта Болгарского (теолога, толкователя Писания, ок. 1200 г.): «Теперьже, увидев, что Он /Иисус/ осужден и приговорен к смерти, раскаялся, потому что дело вышло не так, как он предполагал. По той причине будто бы удавился, чтоб предворить Иисуса во аде и умолив Его, получить спасение» (Murray, 363 /по Толкованию Священного Писания Блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского; Евангелие от Матфея, гл. 27/).
В переводе Д. Эллиот надпись внизу этой гравюры звучит так: «Между тем раскаялся он в том, что взял монеты и предал Бога/Увы! Но? Меня вынудили/Я продал Бога, и, сам того не желая, потерял себя, увы! / Что делать мне? Как искупить вину? что грузом мне на шее. / Сказал он и набросил? узел себе на горло / И тяжкий груз повесил свой Иуда на ветвях».
