Самые древние путешественники по Гималаям — это тучи, плывущие по небу со стороны Бенгальского залива. Возникая из океана, эти муссонные тучи движутся к заснеженным вершинам Гималайских гор, окутывают их и затем с ветром возвращаются обратно на равнины в виде потоков чистой талой воды. Они изливают свой благословенный дар на землю Индии. Калидаса, великий поэт, писавший на санскрите и именуемый Шекспиром Востока, посвятил много своих стихов этим тучам. Уникальным примером прекрасного сборника таких стихов является «Мегхадота». В этих стихах Калидаса изображает тучи посланниками, несущими весть его возлюбленной, томящейся в плену в Гималаях. «Рамаяна» и «Махабхарата», великие индийские эпосы, полны восторженных описаний паломничеств в Гималаи. Даже современные индийские поэты, пишущие на хинди и урду, такие как Прасад и Икбал, не смогли не коснуться в своем творчестве красоты Гималаев. Многие поэмы, такие как «Махимна». сложены от лица путешественника, который взбирается в Гималаи и спускается с них. Я тоже слагал песни и стихи, хотя и не был хорошим песенником или поэтом. В классической музыке Индии есть раги, такие как Пахари, заимствованные из мелодичных песен девушек с горных вершин. Оставаясь местом, полным тайн для поэтов, художников, композиторов и путешественников, Гималаи раскрывают свое самое важное послание лишь для тех, кто готов. Одни лишь мистики способны раскрыть настоящие тайны этих удивительных гор.
Я бывало странствовал в горах вместе со своим ручным медведем, который был очень привязан ко мне. Он никому не причинял серьезного вреда, но валил на землю каждого, кто приближался ко мне. Я назвал его Бхола, и в тс дни он был моим лучшим спутником. В течение одиннадцати лет он жил возле моей пещеры и бывало всегда дожидался меня у входа. Мой учитель не одобрял моей растущей привязанности к этому животному и бывало дразнил меня «заклинателем медведей». По утрам я обычно отправлялся на горные вершины, находившиеся в четырех-шести милях от моей пещеры. С собой я брал дневник, несколько карандашей, длинный посох, который помогал мне карабкаться по горам, и медведя Бхолу.
Во второй половине сентября в Гималаях начинает идти снег, но я обычно продолжал совершать свои долгие прогулки в близлежащие горы, воспевая гимны Божественной Матери. Временами в голове мелькала мысль, что моя жизнь принадлежит тем, кто следует нашей традиции. Я не заботился о своей личности, но остро осознавал ту традицию мудрецов, которой следовал, и бывал прощен всякий раз. несмотря на многократные нарушения дисциплины и непослушание. В те дни мне довелось испытать много глубоких психологических и духовных переживаний. Иногда я чувствовал себя королем, но без бремени короны на голове. Отсутствие человеческой компании и контактов с людьми приносило мне глубокий покой и безмятежность. Я понял, что природа очень миролюбива и спокойна. Она нарушает душевный покой лишь тех, кто сам его нарушает, но тех, кто восхищается и ценит ее красоту, она учит мудрости. Это особенно справедливо в Гималаях.
В горах Гималаев растет очень много различных цветов. Люди с поэтическим воображением говорят, что с покрытых снегом горных вершин их склоны, усыпанные цветами, выглядят подобно той великолепной вазе цветов, что ученик, полностью закончивший свою подготовку, с почтением преподносит своему гурудева. Я бывало располагался поблизости от этих естественных цветочных ковров и устремлял свой взгляд в небо в поисках Садовника.
Самые прекрасные из всех цветов, растущих в долинах Гималаев, — лилии и орхидеи. С уходом зимы и иногда еще до таяния снега распускаются сотни различных видов лилий. Есть одна разновидность лилий розового цвета и очень красивых. Эти лилии. которые растут в июне, июле на высоте от 8 000 до 11 000 футов, можно найти на берегах реки Рудра Гаро, которая впадает в Ганг в Ганготри. Та же самая разновидность лилий растет и под деревьями в Бходжа Баса.
Орхидеи в Гималаях имеют самую яркую из всех цветов окраску. Они растут на высоте 4 000 — 6 000 футов. Самая тяжелая из всех орхидей, которые я когда-либо находил, росла на дубе и весила без малого полтора фунта. Некоторые разновидности этих орхидей можно увидеть в оранжереях в нескольких милях от Катманду, столицы Непала, но многие все еще остаются неизвестными для ученых-садоводов. В период цветения орхидей их бутоны в силу своих природных свойств не спешат раскрываться, и на это уходит иногда шесть-семь дней. Цветки орхидей удивительно прекрасны, а сезон их цветения длится не менее двух с половиной месяцев.
Горные кактусы расцветают внезапно в ночи при лунном свете. Они боятся солнечных лучей, и еще до восхода солнца их лепестки прячутся, для того чтобы никогда более не показывать своей цветущей красоты. Мне известны более 25 разновидностей кактусов и сочных, мясистых растений (суккулентов), растущих в Гималаях, которые используются для медицинских целей. Мне говорили, что сома — это растение из семейства суккулентов, которое растет на высоте 11 000 — 18 000 футов.
Среди огромного разнообразия цветов в Гималаях насчитывается свыше 150 разновидностей рододендронов. Наиболее поразительны те из них, которые имеют голубой и белый цвет. Большинство же разновидностей окрашены в розовые и красные тона, а у некоторых видов разноцветные лепестки. Есть долины, которые летом сплошь покрываются цветущими рододендронами.
Королем всех гималайских цветов является химкамал, «снежный лотос», — очень редкий цветок. Однажды, скитаясь по горам, я натолкнулся на огромный голубой химкамал величиной с чайное блюдце, росший между двух камней и наполовину запорошенный снегом. Я стал рассматривать его, и мой ум вступил в диалог с этим прекрасным снежным лотосом. Я спросил: «Почему ты растешь здесь совсем один? Твоей красотой должны восхищаться. Ты должен отдать себя в чьи-то руки, прежде чем твои лепестки опадут и превратятся в прах».
Порыв ветра коснулся стебля цветка, он задрожал, а затем наклонился в мою сторону со словами: «Неужели ты думаешь, что я одинок, находясь здесь один? Совсем один — это значит все в одном. Я наслаждаюсь этими высотами, этой чистотой, этим куполом голубого неба надо мной».
Мне захотелось сорвать цветок, подумалось о том, что можно было бы вытащить его из земли с корнем и отнести своему учителю. Я сопоставил свою собственную жизнь с этим лотосом и подобно легкомысленному, веселому ребенку сказал: «Что будет, если я изомну твои лепестки?»
Лотос ответил: «Я буду счастлив, так как мой аромат распространится повсюду, и цель моей жизни будет достигнута».
Я вытащил лотос из земли вместе с корнями и отнес своему учителю, но тот не высказал признательности в мой адрес. Он никогда не любил пользоваться цветами и их запахом за исключением нескольких случаев, когда он давал мне наставления по сбору цветов в лесу для особых ритуалов. Я нанес ущерб Матери Природе, схватив ее ребенка, которого она держала на коленях. С тех пор я больше никогда не рвал цветы. Красота предназначена для того, чтобы ею восхищались, но не для использования, обладания или разрушения. В человеке, который начинает ценить природу, развивается эстетическое чувство.
Стремясь удовлетворить свое желание полного уединения, я бродил по разным местам и восхищался природой, просто находясь рядом с ней. Иногда я спускался вниз к потокам талой воды и смотрел на волны, набегающие одна на другую, несясь вперед. Реки и потоки, сбегающие с горных ледников, выглядят подобно множеству длинных прядей волос. Музыка, создаваемая этими потоками, бодрит и освежает. Бывало я сравнивал поток жизни с этими вечно текущими струями и наблюдал, как масса воды прокладывает себе путь к океану, не оставляя ни одного не залитого водой места на своем пути. Потоки воды никогда не поворачивали назад, просто приходила новая масса воды и заполняла оставшийся промежуток. Всегда имела место непрерывность. Эти потоки подобны вечному потоку жизни. Часами я наблюдал за этими сбегающими с ледников реками и водопадами. Ночью при лунном свете берега их отливали серебром.
Живя в той части Гималаев, по которой протекает Ганг, я, бывало, имел привычку усаживаться на его каменистых берегах и смотреть на голубое небо или серп луны, тускло освещающий песчаные отмели. Мерцающими огоньками светились окна домов дальних селений, а когда расходились тучи, моему взору открывалось небо, усеянное мириадами светящихся звезд. Красота и величие этого сонма небесных светил превосходили человеческое воображение. Внизу на земле вершины Гималаев в безмолвии наслаждались этим зрелищем. Некоторые звезды выглядели так, словно играли в прятки и искали убежища среди горных вершин. Повсюду вокруг юры и сбегающие с них водяные потоки были освещены молочным, памятным доныне светом, исходящим от мириадов звезд. Вечерами над Гангом между двумя грядами заснеженных горных вершин возникала тонкая полоса тумана, которая перед восходом солнца опускалась на реку, как бы покрывая ее белым одеялом. Казалось, словно спящий змей похрапывает под этим одеялом. Как только первые лучи солнца касались священных вод Ганга, я бежал купаться. Горная вода была кристально чистой, она успокаивала глаза и обостряла чувства.
