Только теперь Ли Сяо увидел, что это была Маленькая Жемчужина. Он обнял ее и начал с ней говорить, но с ее уст не слетело ни единого словечка. На рассвете Ли Сяо отвел ее домой и оставил у Хуан Цяня. Ее поместили во дворе и бросали ей сырое мясо, которое она с жадностью пожирала. Ее мать, постоянно наблюдавшая за ней, заметила, что она, не отрываясь, смотрит на свинью. Через несколько дней она вновь обратилась в тигра. Жители деревни вооружились луками, забрались на крышу дома, стали стрелять во двор и убили ее. На следующий год какой-то тигр свирепствовал с таким неистовством, что люди были вынуждены запирать дома на засовы даже днем. Начальник уезда Сюн Цзи-бяо доложил обо все случившемся Трону» («Ху вэй»).
Читаем мы и о так называемых «бывших тиграх», которых люди доставляли властям и убивали по их приказанию. «В первом году Тайюань династии Цзинь (376) в уезде Аньлу области Цзянся (пров. Хубэй) некто Ши Дао-сюань, двадцати двух лет от роду, еще совсем молодым сошел с ума и превратился в тигра. Количество людей, которых он сожрал после того, сосчитать невозможно. Как-то он схватил девочку, собиравшую под деревьями тутовые ягоды, сожрал ее и спрятал ее браслеты и заколки для волос среди камней, откуда впоследствии, вновь приняв человеческий облик и вспомнив о том, что сделал, извлек их. Через год он вернулся домой и жил как человек; со временем он проявил себя на службе и занял чиновничий пост при дворе.
Как-то ночью, когда он беседовал с людьми, они затронули вопрос о странных превращениях и явлениях на Небе и Земле. "Было время, — сказал Дао-сюань, — когда я был так болен, что помутился рассудком, превратился в тигра и пожирал людей". После чего он перечислил имена всех своих жертв. Но среди тех, кто сидел рядом с ним, оказались отцы, сыновья или братья тех, кого он сожрал. С громким воем и криками они схватили его и доставили властям. Он умер от голода в тюрьме в Цзянькане (Нанкине, бывшем в ту пору императорской столицей)» («Ци се цзи»).
«Один человек из Суньяна отправился в горы за хворостом. Когда спустились сумерки, его преследовали два тигра. Быстро, как только возможно, он вскарабкался на дерево, которое, однако, было не очень высоким; тигры прыгали вокруг дерева, но не доставали до человека. Вдруг они сказали друг другу: "Если мы сумеем найти Чжу Ду-ши, мы наверняка доберемся до него". Один тигр остался сторожить под деревом, другой же куда-то отправился. Вскоре появился третий тигр, более худой и длинный, идеально подходивший для того, чтобы достать добычу. Луна в ту ночь светила ярко, так что наш герой хорошо видел, как маленький тигр протягивает свои лапы, чтобы схватить его за одежду. По счастью, у него на поясе висел топор для рубки дров, и, когда чудовище вновь попыталось дотянуться до него, он нанес удар и отсек тигру переднюю лапу. Со страшным воем тигры, один за одним, умчались прочь, но лишь на рассвете человек слез с дерева и отправился домой.
Собравшиеся крестьяне спрашивали его, что произошло, и, когда он поведал о своих приключениях, один из жителей деревни сказал: "В восточной части уезда живет один по имени Чжу Ду-ши; давайте пойдем к нему и посмотрим, тот это Чжу Ду-ши или нет". Несколько людей отправились разузнать о нем. "Прошлой ночью, — сказали им, — он ненадолго вышел и поранил себе руку, так что сейчас он лежит в постели". Убедившись, таким образом, что именно этот человек и был тигром, они доложили обо всем начальнику уезда. Начальник приказал своим подчиненным взять мечи, окружить дом Чжу Ду-ши и поджечь его. Чжу Ду-ши вскочил с постели, бросился наружу, превратился в тигра и, бросившись прямо на людей, исчез. Куда он направился, не знает никто» («Гуан и цзи»).
Вышеприведенная история заслуживает особого внимания. Согласно ей, по существовавшим в Китае поверьям, рана, нанесенная зверю-оборотню, сохраняется причем на той же части тела и после того, как оборотень вновь примет человеческий облик. Подобные представления характерны и для западной демонологии. Так, Олав Великий сообщает («Historia de gentibus Septentrionabilus», 1555, последняя глава кн. XVIII), что за несколько лет до написания книги жена одного дворянина сказала своему слуге, что не верит в возможность превращения людей в волков; и тогда слуга, дабы доказать, что она ошибается, тут же сам превратился в волка. Волк бросился в поле, преследуемый собаками, одна из которых вырвала ему глаз; на следующее утро слуга предстал перед своей госпожой всего лишь с одним глазом. Согласно Маголию, в том же столетии в Кенигсберге к прусскому герцогу Альбрехту привели крестьянина, который пожрал скот у своего соседа. На лице у него было множество ран от укусов собак, полученных им в обличий волка. Б. Ангевин писал («La Demonomanie des Sorciers», 1598, с. 257) о том, как королевский генерал-прокуратор Бурден поведал ему, что вынужден был однажды вынести приговор человеку, обнаруженному в постели со стрелой в бедре — за несколько часов до этого неподалеку стрелой ранили в лапу волка.
Из всех демонов-тигров, которых только создала богатая фантазия китайцев, самыми страшными и опасными считались те, что принимали со злобными намерениями облик женщины и склоняли мужчин к замужеству, но в конце концов пожирали и своих мужей, и детей, что появлялись на свет. Одной из жертв такого чудовищного вероломства стал Цуй Тао, человек из Пучжоу. «Направляясь в Чучжоу (пров. Аньхуэй), он прибыл в Лиян, расположенный к югу. Отправившись на рассвете в Чучжоу, он вскоре добрался до постоялого двора, называвшегося "Гуманность и справедливость", и решил остаться там на ночлег. "Этот постоялый двор пользуется дурной славой, — сказал ему хозяин. — Прошу вас не оставаться здесь". Но Тао не послушался совета и, закинув за спину дорожную сумку, отправился в главные покои; хозяин дал ему лампу и свечу.
После второй стражи Тао разложил свое одеяло и уже собрался было лечь спать, как вдруг увидел у ворот огромную лапу, подобную тем, что есть у четвероногих зверей. Внезапно ворота распахнулись, и во двор проник тигр. В испуге Тао забился в самый темный угол и оттуда, спрятавшись, наблюдал, как чудище сбросило шкуру и обратилось в девушку необычайной красоты. На девушке была великолепная одежда и украшения; она поднялась в главный зал и улеглась на его одеяло.
Тао вышел из своего укрытия. "Почему это вы лежите на моем одеяле? — спросил он. — Только что я видел, как вы вошли сюда в обличии зверя, для чего это?" Девушка встала и сказала: "Надеюсь, что смогу успокоить вас. Дело в том, что мой отец и старший брат — охотники, а семья наша так бедна, что все их попытки найти для меня подходящего жениха ни к чему не привели. Узнав об этом, я стала тайком набрасывать на себя тигровую шкуру и по ночам приходить сюда. Зная, что здесь останавливаются на ночлег благородные люди, я решила отдать себя одному из них, чтобы чистить и убирать его дом. Но все гости и путешественники поочередно прогоняли меня из страха, но вот сегодня мне посчастливилось встретить доброго человека, который, надеюсь, откликнется на мои чувства". — "Если все это действительно правда, — сказал Тао, — я не вижу ничего лучшего, как жить с тобой в счастье и согласии". Покидая на следующее утро постоялый двор, он взял девушку с собой, предварительно бросив тигровую шкуру в высохший колодец позади зала.
Впоследствии за успехи в изучении канонов Тао получил ученую степень и занял должность начальника Сюаньчэна. Направляясь туда со своей женой и сыновьями, они вновь остановились на ночлег на постоялом дворе "Гуманность и справедливость". "Здесь я впервые встретил тебя", — с улыбкой произнес Тао и направился к старому колодцу; заглянув в него, он увидел, что тигровая шкура по-прежнему лежит там. Это вновь заставило его рассмеяться. "И одежда, которая тогда была на тебе, до сих пор здесь", — сказал он своей жене. "Достань ее, — попросила она. Когда она увидела шкуру в его руках, она сказала со смехом: — Позволь мне примерить ее еще раз". Но как только она облачилась в шкуру тигра, так тут же превратилась в зверя, который вначале с ревом бросился в главный зал, потом сожрал Тао вместе с детьми и исчез» («Ху вэй»).
В «Ху вэй», сочинении, из которого мы взяли эту историю, есть и еще одна, тоже повествующая о блуждающем оборотне-тигре, который, надевая тигровую шкуру, становился зверем, а сбрасывая ее — человеком. «В годы Цзяньянь (1127-ИЗО) в Цзиннани (пров. Хубэй) развелось столько тигров, что все население окрестных деревень бежало в город, чтобы спастись от них. Некто Чжан Сы еще не успел уйти, как вдруг появился тигр. Чжан Сы поспешил спрятаться меж балок, поддерживавших крышу. Чудище вошло в главный зал дома, сбросило шкуру и превратилось в человека; в поисках хозяина он вышел за ворота. Тогда Чжан слез вниз и взял тигровую шкуру. Не успел он забраться обратно и положить шкуру на балку, как человек вернулся. Не обнаружив шкуры, он стоял в оцепенении, затем достал из-за пазухи запечатанное послание, развернул его на полу и сказал: "Я получил это повеление покончить с членами клана Жо и других от Неба, но я стер с него все имена, за исключением Жо; верни мне мою шкуру, и я оставлю людей Жо в покое". На что Чжан ответил: "Я не отдам ее тебе до тех пор, пока ты не вычеркнешь и мое имя". И, когда человек-тигр достал из одежды кисть и вычеркнул его имя, Чжан сбросил шкуру вниз. Оборотень набросил ее на себя, тут же принял прежний облик и издал такой страшный рев, что Чжан затрясся от страха. Казалось, он вот-вот упадет вниз, но тут тигр убежал прочь. На следующий день тигра убило молнией в шестидесяти ли от этого места».
