Святитель Великий - Канонические письма

Хорошо и преполезно каждый день приобщаться и прини­мать Святое Тело и Кровь Христову, потому что Сам Христос ясно говорит: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь имать жи­вот вечный» (Ин.6,54). Ибо кто сомневается, что непрестанно быть причастником Жизни не иное что значит, как жить много­образно? Впрочем, приобщаемся четыре раза каждую седмицу: в день Господень, в среду, в пяток и в субботу, также и в иные дни, если бывает память какого святого. А что нимало не опасно, ес­ли кто во время гонений, за отсутствием священника или служа­щего, бывает в необходимости принимать Причастие собственной своею рукою, излишним было бы это и доказывать, потому что Долговременный обычай удостоверяет в этом самим делом. Ибо все монахи, живущие в пустынях, где нет иерея, храня Причастие в доме, сами себя приобщают. А в Александрии и Египте и каждый крещеный мирянин по большей части имеет Причастие у себя в доме и сам собою приобщается когда хочет. Ибо когда иерей единожды совершил и преподал Жертву, принявший ее как всецелую, причащаясь ежедневно, справедливо должен веровать, что принимает и причащается от самого преподавшего, и в церкви иерей преподает часть, и приемлющий с полным правом держит ее, и таким образом собственною своею рукою под носит к устам. Потому одну имеет силу, приемлет ли кто от иерея одну часть или вдруг многие части.

Ко мне дошло письмо с надписью Диодорова имени, а что в нем далее, то принадлежит скорее кому-нибудь другому, но не Диодору. Ибо мне кажется, что какой-нибудь искусник, приняв на себя лицо твое, захотел чрез это сделать себя достойным ве­роятия у слушателей. Спрошенный кем-то, позволительно ли ему брать за себя в замужество сестру умершей жены, он не содрог­нулся от сего вопроса, но спокойно выслушал и даже с великой отважностию и жаром помогал исполнению сего нечистого по­желания. Поэтому если бы письмо было у меня, то послал бы его к тебе, чтобы можно тебе было защитить и себя, и истину. По­елику же показавший мне письмо взял его назад и носил его всюду, как бы знак победы надо мною, запрещавшим ему это вначале, и говорил, что имеет письменное на то дозволение, написал я теперь к тебе, чтобы нам в две руки напасть на его подложное письмо и не оставить у него никакой силы; и чтобы письмо не могло уже удобно вредить читающим.

Итак, первое, что можем противоположить сему и что особенно важно в подобных делах, есть соблюдающийся у нас обычай, имеющий силу закона, потому что уставы преданы нам святыми отцами. Обычай же сей таков: если кто, одержимый страстью не­чистоты, впадает в беззаконное сообщение с двумя сестрами, то не признавать сего за брак и вообще не прежде принимать его в церковное собрание, как по взаимном их разлучении. Почему если бы и нечего было сказать, кроме этого, то обычая сего достаточно было бы к охранению благонравия. Но как написавший письма покусился ввести это зло в общежитие, то и мне необходимо не отказываться от пособия умозаключений, впрочем, в делах очень ясных собственное убеждение каждого важнее доводов разума Он говорит: в книге Левит написано: «сестру жены твоея да не поймеши в наложницу, открыты срамоту ея пред нею, еще живе сущей ей» (Лев.18,18). Из сего видно, продолжает он, что дозволяется взять сестру умершей жены. На сие, во-первых, за­мечу: что ни говорит закон — говорит живущим под законом, ибо иначе будет подлежать и обрезанию, и субботе, и воздержанию от яств. Ибо, конечно, не тогда только будем подчинять себя игу рабства законного, когда встретим что-либо способствующее на­шим удовольствиям, а если в узаконенном окажется что тяжкое, тогда прибегнем к свободе о Христе. Нас спрашивали: писано ли, чтобы брать в жену после сестры? И мы отвечаем, что для нас безопасно и справедливо, а именно, что сего не писано. Чрез на­ведение же из последствия заключать о том, что умолчано,— де­ло законодателя, а не толкующего закон; иначе, если захочет кто, то может отважиться и при жизни жены взять сестру ее. Ибо то же самое лжеумствование и к этому может быть приложено. Ска­жет, писано: «да не поймеши в наложницу»; следственно, не запре­щено взять не в наложницы. А кто потворствует страсти, тот будет утверждать, что нрав у сестер не ревнивый. Когда же уничтоже­на причина, по которой запрещено сожитие с обеими, тогда будет ли какое препятствие взять двух сестер? Но на сие скажем: это­го не писано; а также и то не определено; между тем как связь понятий делает оба заключения равно позволительными. Но что­бы освободиться от затруднений, надобно вникнуть несколько в обстоятельства, предшествовавшие законоположению. Законодатель, по-видимому, объемлет не все роды грехов, но запрещает собственно грехи египтян, откуда Израиль вышел, и грехи хананеев, к которым переселялся. Ибо читается так: «по делом земли египетския, в нейже обитасте, да не сотворите, и по начинанием земли ханаанския, в нюже Аз веду вы тамо, не со­творите, и по законом их не ходите» (Лев.18,3). Почему ве­роятно, что сей род греха не был тогда обыкновенным у сих на­родов; потому и Законодатель не имел нужды предохранить от него, но удовольствовался неизученным обычаем к внушению отвращения от преступления. Почему же, запретив большее, умолчал о меньшем? Потому что многим плотолюбцам к сожитию с живыми еще сестрами служил, по-видимому, во вред пример пат­риарха. Что же надобно делать нам? Читать ли написанное или дополнять умолчанное? Например: в законах сих не написано, что отцу с сыном не должно иметь одной наложницы; но у Пророка ставится сие в великое преступление. Ибо говорит: «сын и отец ко единей рабыни влазяста» (ср.: Ам. 2, 7). Но о скольких дру­гих родах нечистых страстей, какие изобретены в училище де­монов, умолчало Божественное Писание, чтобы святость свою не осквернить именованиями гнусных пороков, и предало осужде­нию сии нечистоты родовыми их названиями? Так и апостол Павел говорит: «блуд же и нечистота ниже да именуется в вас якоже подобает святым» (ср.: Еф.5,3), именем нечистоты означая все срамные дела как мужчин, так и женщин. Поэтому молчание Писания вовсе не делает ненаказанным сластолюбца.

А я скажу, что Законодатель не только о сем не умолчал, но весьма строго запретил сие. Ибо сказанное: «да не приступиши открыти срамоты их ко всякому ближнему плоти своея» (ср.:Лев.18,6) заключает в себе и этот вид сродства. Ибо что ближе мужу жены его, или, лучше сказать, собственной плоти его, потому что они уже составляют не две, но одну плоть? Поэтому по жене и сестра ее переходит в родство к мужу. Как не возьмет в супружество мать жены или дочь жены по той причине, по какой не берет свою мать и свою дочь, так не возьмет и сестру жены по той же причине, по какой не берет свою сестру. И наоборот, жене непозволительно иметь сожитие с родственниками мужа, потому что права родства для обоих общие. А я всякому, советующемуся со мною о браке, свидетельствую, что «преходит образ мира сего, и время прекращено есть, да и имущие жены, яко не имущий будут» (ср.: 1Кор. 7, 31, 29). Если же укажут мне на заповедь: «раститеся и множитеся» (Быт. 1, 22), то посмеюсь над не умеющим различать времени законоположений. Второй брак — удержание от блуда, а не подобие распутству. Сказано: «аще ли не удержатся, да посягают» (1Кор.7, 9); но не сказа­но: и посягая, да преступают закон.

А эти люди, ослепляющие душу страстию бесчестия, не обра­щают внимания и на природу, которая давно различила именова­ния родства. Ибо в каком родстве состоящими наименуют ро­дившихся? Родными ли братьями назовут их друг другу или двоюродными? Потому что то и другое название прилично им по причине смешения. Не делай, человек, тетку мачехой детям, и ту, которая должна лелеять их вместо матери, не вооружай не­примиримою ревностью. Ибо одни мачехи простирают вражду и по смерти. Лучше же сказать, другие враги примиряются с умер­шими, а мачехи начинают ненависть только со смерти.

А главное в сказанном мною то: если кто желает брака по закону, то открыта для него целая Вселенная; если же желание его страстное, то по сему самому да будет для него заключена большая часть, да научится «свой сосуд стяжавати во святыни, и чести, а не в страсти похотней» (1 Фес. 4, 4-5). Готов был бы сказать и больше, но удерживает мера письма. Желаю же, чтоб совет мой оказался более сильным, чем страсть, или чтобы сквер­на сия не переселилась в нашу страну, но в тех местах и осталась, где отважились на сию мерзость.