Елена Игонина - Восстание от греха. Сборник о покаянии

Большинство людей приходит сегодня в Церковь после блуждания по распутиям греха. Жизнь без веры, без водительства законом Божиим – жизнь в страстях, чреватая многими как тяжкими, так и мелкими, повседневными падениями. И первое движение к Богу должно быть, по сути, движением к покаянию. Человек узнаёт, как должно жить по слову Христа, и ужасается тому, как далек он был от исполнения животворных заповедей своего Спасителя, как часто и как бездумно их нарушал. Ужасается, а что потом? Потом – первый опыт исповеди, слезы боли и стыда, первое Причастие. С этого, можно сказать, начинается жизнь современного христианина в Церкви.

Но проходит немного времени, и первый жар покаяния забывается. Прежние грехопадения уже не кажутся такими страшными: они остались далеко в прошлом… И человек потихоньку становится неосторожным, беспечным. Теряется ощущение виновности перед Богом, ощущение того, что он погибает и лишь Господь может его спасти. Змейки страстей понемногу снова начинают вползать в уже новую, церковную, жизнь. И если вовремя не спохватится человек, не «испугается», то либо впадет вновь в грехи тяжелые и лютые, либо постепенно придет в то состояние, которое именуется теплохладностью и которое противно Богу.

А все отчего? Оттого, что неведома большинству наших современников истина, которую преподобный Иоанн Лествичник выразил словами: «Если и вершины добродетелей достигнешь, об оставлении согрешений молись»[1]. Покаянное делание должно быть непрестанным, лишь оно не только примиряет нас с Господом, но и сохраняет от новых грехопадений. Но как понять, каким оно должно быть, как не уклониться, с одной стороны, по сказанному прежде, в беспечность, с другой – в мрачную безнадежность, отчаяние? Ответ на этот и многие другие вопросы мы находим в житиях и наставлениях святых. В том числе и тех великих подвижников благочестия, которые пришли к Богу от не менее великих грехов.

Цель настоящего сборника в том и заключается: дать христианину, живущему в начале XXI века, понимание того, что такое покаяние в опыте святых, как от бездны порока может взойти человек к высочайшей праведности, насколько ревностным должно быть, чтобы не погибнуть по теплохладности, и какова любовь Божия, покрывающая любой грех, который мы оставляем и в котором от сердца раскаиваемся.

Сейчас выходит много книг о покаянии, в том числе так называемых вопросников. Такие публикации нужны, по-своему полезны, но они знакомят христианина лишь с внешней стороной покаяния. Внутреннее же, самое главное, суть покаяния слишком часто ускользает от человека. Вглядимся в то, как каялись святые, каким деятельным и подлинным было их покаяние. Как относились они – к самим себе, к людям и к Богу. И их опыт обязательно поможет нам – и каяться, и не грешить…

«Тайну цареву добро хранити, дела же Божия открывати славно»[3] — так сказал Архангел Рафаил Товиту, когда совершилось дивное исцеление его от слепоты. Действительно, не хранить царской тайны страшно и гибельно, а умалчивать о преславных делах Божиих – большая потеря для души.

– И я, – говорит святой Софроний[4], написавший житие преподобной Марии Египетской, – боюсь молчанием утаить Божественные дела и, вспоминая о несчастье, грозящем рабу, закопавшему в землю данный от Бога талант[5], не могу не рассказать святой повести, дошедшей до меня. И да никто не подумает, что я осмелился писать неправду, когда у кого явится сомнение в этом дивном событии: не подобает мне лгать на святое. Если же найдутся такие люди, которые, прочитав это писание, пораженные преславным событием, не поверят, то к ним да будет милостив Господь, потому что они, размышляя о немощи человеческого существа, считают невозможными те чудесные дела, которые совершаются со святыми людьми. Однако надо уже начать рассказ о славном событии, происшедшем в нашем роде.

В одном из палестинских монастырей жил старец, украшенный благочестием жизни, разумностью речи и с ранней юности доблестно подвизавшийся в иноческом подвиге. Имя старцу было Зосима[6]. Будучи монахом, он прошел все степени постнических подвигов и соблюдал все правила, преподанные величайшими иноками. Исполняя все это, он никогда не переставал поучаться Божественными словами: и ложась, и вставая, и за работой, и вкушая пищу (если только можно назвать пищей то, что он вкушал в очень малом количестве), он неумолчно и постоянно исполнял одно дело – пел Божественные песнопения и искал поучений в Божественных книгах. Еще в младенчестве он был отдан в монастырь, где доблестно подвизался в постничестве до пятидесяти трех лет. Но потом его стала смущать мысль, что он достиг полного совершенства и более не нуждается ни в каких наставлениях.

«Есть ли, – думал он, – на земле инок, могущий меня наставить и показать пример такого постничества, какое я еще не прошел? Найдется ли в пустыне человек, превзошедший меня?»

Когда старец так размышлял, к нему явился Ангел и сказал:

– Зосима! Ты усердно подвизался, насколько это в силах человека, и доблестно прошел постнический подвиг. Однако нет человека, который мог бы сказать о себе, что он достиг совершенства. Есть подвиги, неведомые тебе, труднее пройденных тобою. Чтобы познать, сколько иных путей ведут ко спасению, покинь страну свою, как славнейший из патриархов Авраам[7], и иди в монастырь, лежащий при реке Иордан.

Следуя такому наставлению, Зосима вышел из монастыря, в котором подвизался с младенчества, отправился к Иордану и достиг того монастыря, куда его направил голос Божий.

Толкнув рукою монастырские ворота, Зосима нашел инока-привратника и сказал ему про себя. Тот известил игумена, который приказал позвать пришедшего старца к себе. Зосима пришел к игумену и исполнил обычный иноческий поклон и молитву.

– Откуда ты, брат, – спросил его игумен, – и для чего пришел к нам, нищим старцам?

Зосима отвечал:

– Откуда я пришел, об этом нет нужды говорить; пришел же я, отец, ища себе душевной пользы, так как слышал о вас много великого и достохвального, того, что может привести душу к Богу.

– Брат, – сказал ему на это игумен, – один Бог может исцелить немощи душевные; да наставит Он и тебя, и нас путям Своим на пользу души, а человек исправлять человека не может, если он постоянно не вникает в себя и неусыпно, с Божией помощью, не совершает подвигов. Но так как любовь Христова побудила тебя посетить нас, убогих старцев, то оставайся с нами, если для этого пришел. Пастырь Добрый, отдавший душу Свою для нашего спасения, да ниспошлет на всех нас благодать Святого Духа.

После таких слов Зосима поклонился игумену, попросил его молитв и благословения и остался в монастыре. Здесь он видел старцев, сиявших добрыми делами и благочестием, с пламенным сердцем служивших Господу непрестанным пением, всенощной молитвой, постоянным трудом. На устах их всегда были псалмы, никогда не слышно было праздного слова, ничего не знали они о приобретении временных благ и о житейских заботах. Одно у них было постоянное стремление – умертвить свою плоть. Главной и постоянной пищей их было слово Божие, а тело они питали хлебом и водою, насколько каждому позволяла любовь к Богу. Видя это, Зосима поучался и готовился к предстоящему подвигу.

Прошло много времени, наступили дни святого Великого поста, монастырские ворота были заперты и открывались только в том случае, если кого-то посылали по делам монастыря. Пустынной была та местность; миряне не только не приходили, но даже не знали об этой обители.

Был в монастыре том обычай, ради коего Бог привел туда Зосиму. В первую Неделю Великого поста за Литургией все причащались Пречистого Тела и Крови Господних и вкушали немного постной пищи; потом все собирались в церкви, и после прилежной, коленопреклоненной молитвы старцы прощались друг с другом, и каждый с поклоном просил у игумена благословения на предстоящий подвиг путешествующего. После этого открывались монастырские ворота, и с пением псалма Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся?[8] иноки выходили в пустыню и переходили через реку Иордан. В монастыре оставались только один или двое старцев, не для охраны имущества – украсть там было нечего, – но чтобы не оставить церковь без богослужения. Каждый брал с собою немного пищи, сколько мог и хотел по своим телесным потребностям: один немного хлеба, другой – смоквы, кто – финики или вымоченную в воде пшеницу. Некоторые ничего с собою не брали, кроме рубища на своем теле, и питались, когда принуждал их к тому голод, растущими в пустыне травами.