Самуил Лозинский - История папства

В советской исторической литературе имя и труды С. Г. Лозинского (1874–1945) занимают видное место. Еще до Октября он проявляет интерес к истории католицизма, стремится познакомить русскую общественность с деяниями папства. В 1912 г. Лозинский подготовил в качестве редактора издание на русском языке труда американского ученого Г. Ч. Ли «История инквизиции в средние века», а в 1914 т. опубликовал свою книгу «История инквизиции в Испании».

Расцвет таланта Лозинского-историка приходится на послеоктябрьский период его жизни. Он преподает в вузах страны, занимается организаторской деятельностью, много пишет, переводит. В 1934 г. выходит в свет книга Лозинского «История папства» (том I), над которой он работал много лет. Лозинский продолжал трудиться над этой темой, ведя подготовку второго издания первого тома «Истории папства» и накапливая материалы для второго тома, который он так и не успел закончить.

Второе издание первого тома «Истории папства» увидело свет в 1961 г., уже после смерти автора, в составе сборника произведений С. Г. Лозинского, объединенных издателями общим названием «История папства». Редакторы этого издания включили в текст книги в качестве отдельных глав ряд ранее не публиковавшихся материалов С. Г. Лозинского, снабдили текст комментариями, именным и предметным указателями. Поскольку книга Лозинского заканчивается анализом правления (понтификата) папы Пия IX (1846–1878), то редакторы сочли необходимым предпослать второму ее изданию вступительную статью советского историка М. М. Шейнмана (1901–1977) «От Пия IX до Иоанна XXIII», которая представляла собой, по существу, краткий очерк истории папства с конца XIX до начала 60-х годов XX в.

Со времени второго издания книги С. Г. Лозинского прошло два с половиной десятилетия. Они были отмечены важными вехами в истории папства. II Ватиканский собор (1962–1965) принес победу сторонникам церковного обновления (аджорнаменто). Католическая церковь стала на путь внутрицерковных реформ, осовременивания своей социальной доктрины, изменения политического курса. С 1963 г., после смерти Иоанна XXIII, папский престол в течение 15 лет занимал Павел VI, скончавшийся в 1978 г. Затем на 33 дня хозяином Ватикана стал Иоанн Павел I. А 16 октября 1978 г. главой католической церкви был избран кардинал Кароль Войтыла, принявший имя Иоанна Павла II.

Этот новейший период в истории папства нашел отражение в работах как зарубежных, так и советских исследователей. В частности, в Политиздате двумя изданиями (1978 и 1981) вышла в свет книга члена-корреспондента АН СССР И. Р. Григулевича «Папство. Век XX», где дается глубокий марксистский анализ деятельности папства как религиозно-политического центра католической церкви в XX в. При этом изложение доводится до наших дней.

«История папства» С. Г. Лозинского не утратила своей научной и пропагандистской ценности и по-прежнему остается одним из самых значительных марксистских исследований по истории католицизма. Теперь она уже библиографическая редкость. Настоящее издание предпринято по просьбе читателей и научной общественности. В его основу положен текст второго издания книги. Вместе с тем издательство, учитывая то, что книга адресована широким читательским кругам, сочло необходимым уточнить и дополнить построчные примечания и дать новое послесловие «Папство после Пия IX», которое написано членом-корреспондентом АН СССР И. Р. Григулевичем.

Xристианство в I в. н. э. не знало церковной организации, должностных лиц, культа, клира, догматов; вместо института священства были пророки, учители, апостолы, проповедники, выходившие из рядовой массы верующих и, как считалось, обладавшие харизмой, т. е. способностью, «даруемой духом», пророчествовать, учительствовать, совершать чудеса, исцелять и т. д. Любой христианин мог называть себя харизматиком и заниматься учительством-пророчеством; если он имел достаточное число приверженцев, то фактически зачастую руководил делами общины.

О деятельном участии в общинных делах пророков-учителей говорится в «Пастыре» Гермы[1], относящемся к середине II в. С течением времени, в особенности со второй половины II в., руководство общинами сосредоточивается, однако, все более в руках пресвитеров — старейших членов общины по возрасту либо по времени их вступления в общину. Руководство это носило в значительной степени хозяйственный характер и на первых порах было связано с совместными трапезами христиан, с так называемыми агапами, вечерями любви. Обслуживались члены общин во время этих трапез диаконами, а по мере роста общин, необходимости накопления для них денег и увеличения запасов для трапез появились кладовщики, кассиры и надзиратели-епископы. Последними становились обычно старейшие, наиболее зажиточные члены общины, которые отвечали за сохранность денег и припасов, необходимых для совместных трапез.

Епископы, игравшие роль в общине не в силу своего «пророческого дара», а вследствие своей зажиточности и степенности, внесли новое начало в христианскую общину, вызывавшее естественное недовольство харизматиков, этих первых учителей христианства, в огромном большинстве случаев вербовавшихся в течение 100–150 лет из городской бедноты, рабов, вольноотпущенников, разоренных ремесленников, полупролетариев.

Зажиточные элементы каждой общины стремились прежде всего оттеснить пророков-учителей, не поддававшихся ни надзору, ни регламентации, и передать полноту власти епископам. Так возникла церковная организация с епископом во главе. Его задачей было в первую очередь положить конец пророчествам, содержавшим нападки на богачей, предсказывавшим неизбежную гибель старого греховного мира и близкое торжество царства божьего. Эти пророчества с их чаяниями, надеждами, проклятиями и ненавистью особенно ярко выражены в «Апокалипсисе» Иоанна, написанном в 68–69 гг. н. э. в фантастической форме «видений»[2].

Несмотря на непримиримую ненависть к «вавилонской блуднице» (Риму) и к господствующим в мире «злу и несправедливости», эти пророчества звали не к борьбе, а лишь к «духовному освобождению» от земной юдоли страданий. Близкого «царства Христа» они ждали не от боевого выступления своих приверженцев, а от грядущего чуда, верили в то, что небесное возмездие каждому воздаст по его заслугам. «Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете» (Лука, VI, 24–25); «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царствие божие» (Марк, X, 25).

Этот демократический революционный дух обездоленных, бесправных, угнетенных и порабощенных масс мировой державы не сопровождался уже теперь революционными подвигами и действиями, так как рабовладельческий и давно уже разлагавшийся Рим не знал подлинно революционного класса. Римский «пролетариат» жил за счет общественных и частных щедрот и представлял собою босяцкую, люмпен-пролетарскую массу с противоречивыми зачастую интересами. Вот почему идеи первоначального христианства, хотя и делали его «одним из революционнейших элементов в духовной истории человечества»[3], оказались совершенно непригодными для переустройства мира в интересах народных масс.

Вскоре начинается процесс приспособления христианства к интересам господствующего класса империи. Зажиточные слои общества, принимавшие во все большем числе новую религию, энергично вытравляли «анархические и индивидуалистические бредни» ранних последователей христианства. Верующим внушалось, что епископ обладает унаследованной от апостолов «благодатью божьей», что он один ею распоряжается и что он — опора церкви. Эта новая идея отчетливо звучит уже у «апостольских мужей». Игнатий Богоносец[4] провозглашает, что «нет церкви без епископата». Церковь сменила пророческое учение о ненависти к богатым и угнетателям проповедью о непротивлении злу и любви к врагам; она уничтожила представление о равенстве людей, господина и раба, провела резкую грань между клиром и мирянами, устранила братские отношения внутри общины и отменила совместные трапезы. Христианство перестало отпугивать правящие круги империи. К тому же характер организации христианских общин, требование слепой покорности, угроза тяжких наказаний за ересь — все это делало новую религию удобным орудием для государства, которое в союзе с епископатом, могло распоряжаться христовым «стадом» в интересах еще большего закрепощения и угнетения народных масс.

Епископы стали бесконтрольно распоряжаться имуществом общины и даже сумели использовать «языческие» представления и законы о «божественной собственности». Согласно действовавшим в дохристианской Римской империи законам, боги имели право приобретать всякого рода имущество, достававшееся им в силу дарений, завещаний и т. д. Принадлежащее «богу» имущество считалось священным, не могло становиться предметом извлечения выгоды, и отчуждение его обставлялось рядом формальностей, сильно ограничивавших владетельные права «бога». В некоторых местах «боги» получали привилегию более или менее свободно распоряжаться своим имуществом. Так обстояло дело в Галлии, в Северной Африке. Фактически, разумеется, в качестве юридического лица, представлявшего интересы того или иного бога, выступали жрецы. По мере того как изменялись представления о богах, менялось и представление о «божеской собственности»: она делалась в качестве предмета, служившего культу, принадлежностью той ассоциации, которая содержала за свой счет культовое учреждение и которая приобретала все права юридического лица.