Эти аргументы подействовали на князя, и он расстался с Конфуцием, сказав, что слишком стар для того, чтобы пользоваться его советами. Но Конфуций не стал унывать. Он продолжал свои попытки с неослабевающей настойчивостью. Случалось, звали его к себе мятежные вассалы. Как бы ни осуждал Конфуций непокорных, но перспектива была слишком заманчива. Несколько раз он уже собирался в путь, и каждый раз его останавливали ученики.
Наконец поиски увенчались успехом. В 497 г. Конфуций прибыл на родину, в Лу. Там его приняли с почетом, и князь, думая укрепить свое пошатнувшееся положение, назначил философа губернатором города Чжун-ду. Теперь Конфуций мог на практике осуществлять свои идеи.
Опыт работы чиновника весьма ему пригодился. Он привел в порядок земледелие, ввел севообороты, отобрал у богачей земли, которые они использовали для семейных кладбищ, конфисковал имущество, добытое нечестным путем.
Однако вскоре против Конфуция возникла оппозиция, справиться с которой оказалось не так просто. В первые же дни губернаторства Конфуцию пришлось отступить от принципа отрицания смертной казни и отправить на эшафот своего политического противника. Оправдываясь перед учениками, которые были поражены этим поступком, Конфуций говорил: "Шао Чжен-мао собирал группы последователей, его речь прикрывала все зловредное, он обманывал людей. Он упорно протестовал против всего правильного, показывая своеволие. Как можно было его не казнить?"
Но эта казнь не помогла, оппозиция росла, Конфуций становился непопулярным. Придворные интриговали против него. Князь тяготился его указаниями. А Конфуций считал своим долгом "говорить правду в глаза". В конце концов ему не оставалось ничего иного, как покинуть Лу.
Ученики были огорчены этой неудачей. Но Конфуций по-прежнему не падал духом. "Дети мои, - говорил он, - что вы беспокоитесь, что я потерял место? Страна давно уже находится в беспорядке, и Небо хочет, чтобы ваш учитель был колоколом" /34/. Он все еще был уверен, что добьется своего. Средства, которые он стал употреблять для достижения своей цели, порой приводили учеников в смущение. Так, в княжестве Ци он сблизился с женой правителя Ни-цзы - женщиной весьма сомнительной репутации. Вопреки своему правилу, он беседовал с ней наедине, сопровождал ее в прогулках по городу, вызывая неодобрительные толки. Когда эта попытка не привела ни к чему, он поступил "домашним слугой" к одному вельможе, рассчитывая через него проникнуть ко двору. Но и это не принесло никаких результатов.
Постепенно Конфуцию пришлось убедиться в том, что князья меньше всего интересуются его наставлениями. С тех пор он окончательно "познал веление Неба": пусть ему не суждено быть министром, он найдет другой способ служить народу. Он навсегда останется свободным учителем, "колоколом" истинной жизни.
- Почему вы не служите? - спросили его однажды. На вопрос он ответил вопросом: - А почему только занятие определенного поста называть службой? /35/ Он был уверен, что жизнь по законам добродетели и проповедь ее есть не мерее важное дело.
x x x
Начались годы скитаний. Конфуция повсюду сопровождала большая толпа учеников, которые делили с ним тяготы кочевой жизни. Он продолжал обучать их, прививал любовь к древней литературе и обрядам. В часы отдыха он пел им старинные песни под аккомпанемент лютни, и его игра служила им утешением в печальные минуты. А такие минуты были нередки. В смутные годы междоусобиц каждый путник легко мог подвергнуться неожиданному нападению. Несколько раз Конфуцию угрожала смертельная опасность: дом, где он находился, окружила рассвирепевшая толпа, и только чудом ему удалось избежать расправы. Но среди всех этих злоключений мудрец не терял самообладания. Он был уверен, что Судьба хранит его. "Что могут мне сделать люди?" - спокойно говорил он.
Незаметно подкрадывалась старость. Конфуций стал слабеть. Время от времени в нем просыпалось горькое чувство. "Дни мои на исходе, - вздыхал он, - а я еще не известен". Но тут же добавлял: "Я не ропщу на Небо, Небо знает меня". Иногда он снова ощущал жажду деятельности. Тогда он начинал мечтать о далеких путешествиях, хотел уехать куда-нибудь за море, чтобы там проповедовать свое учение.
Конфуцию было уже около семидесяти, когда умерла его жена. Хотя он никогда не был с ней душевно близок, он воспринял это событие как напоминание о неизбежном конце и все чаще стал говорить о смерти. Однажды, стоя у реки, он погрузился в грустные размышления о мимолетности жизни. "Все преходяще, - сказал он, - подобно этому течению, не останавливается ни днем, ни ночью" /36/.
Вскоре умер сын Конфуция, а вслед за ним любимый его ученик Янь-юань. Смерть Янь-юаня потрясла учителя. "Небо сокрушает меня!" - восклицал он, горько плача. Когда его пытались утешить, он отвечал: "О ком же мне скорбеть глубоко, как не об этом человеке?" /37/ Янь-юань был самоотверженно предан учителю и готов был отдать за него жизнь. Он ловил каждое его слово и принимал все, что скажет Конфуций, без возражений. Учитель
иногда шутливо говорил: "Янь-юань мне не помощник, ему нравится все, что бы я ни сказал". И вот теперь он умер; Конфуций почувствовал, что наступает его черед. Все это время он тем не менее не прекращал работы. Он писал книгу "Чюнь цю"-летопись, которая должна была отразить эпоху вражды и междоусобиц. "По ней узнают меня и по ней будут судить обо мне", говорил он. Ему хотелось прожить еще хоть немного. чтобы довести занятия до конца, но вскоре он почувствовал, что силы его на исходе.
Его стали посещать видения и сны. Когда он заболел, ученики просили старца молиться духам о выздоровлении. "А следует ли это делать?" спросил Конфуций; и когда ему сказали, что правила предписывают поступать так, он сказал: "Я молился давно". Этим он, быть может, хотел сказать, что вся его жизнь была служением Небу /38/.
В 479 г. он прервал свои литературные занятия, чувствуя приближение конца. В беседах с учеником Цзы-кунгом он, однако. все время возвращался к древним временам. Он снова стал сетовать на то, что "не нашлось ни одного правителя, который захотел бы стать его учеником".
Под конец он в тоске воскликнул: "Кто после моей смерти возьмет на себя труд продолжать мое учение?" Это были его последние слова.
Ученики похоронили Конфуция со всей строгостью древнего погребального ритуала. Впоследствии над его могилой был воздвигнут храм, где многие поколения приносили жертвы перед его поминальной доской.
x x x
Опасения Конфуция за судьбу его учения оказались напрасными, оно не погибло. Последователи его не только собирали его изречения и разрабатывали его наследие, но и образовали сплоченную общину, которая стала серьезной духовной силой в Китае. Выдающийся конфуцианец Мен-цзы (389-305), продолжая развивать доктрину учителя, усилил в ней демократические элементы. Так, например, он говорил, что "народ является главным в государстве", и считал, что подданные имеют право свергнуть тирана, ибо по принципу "исправления имен" он перестает быть правителем и превращается в разбойника /39/.
Конфуцианцам пришлось бороться с многочисленными идейными противниками. Главными их соперниками были моисты и законники. Моисты, последователи философа Мо-цзы, ополчались против конфуцианского культа старины и этикета, ратовали за сильную государственную власть. Законники требовали социальных реформ и возлагали надежды на суровый уголовный кодекс.
В середине III столетия до н.э. над конфуцианством нависла смертельная угроза. На престол вступил император Цинь Ши-хуанди, который в своей деятельности стал руководствоваться учением законников.
Цинь Ши-хуанди осуществил давнюю мечту князей и покончил с раздробленностью Китая. Он создал мощную империю. управление которой осуществлялось огромной армией чиновников, подотчетных центральной власти. Была проведена земельная реформа, реформа письменности, военные преобразования. Повсюду вводился строгий порядок. Все уравнивались перед грозным сводом законов, каравшим беспощадно за малейший проступок. Два миллиона заключенных и военнопленных возводили для охраны границ Великую Китайскую стену. На четыре тысячи километров протянулся этот мрачный памятник деспотизма и стал навсегда символом изоляции страны.
Внутри государства Цинь были приняты решительные меры с целью парализовать любую оппозицию. У населения отобрали оружие; наиболее влиятельные семьи были насильственно переселены в столицу, для того чтобы они всегда находились на глазах у власти.
В 213 г. до н. э. по приказу императора началась первая "культурная революция" в Китае. Были сожжены все конфуцианские книги и литература, враждебная государственной идеологии. Согни конфуцианских ученых были зарыты живыми в землю или отправлены на строительство Великой стены. Тем не менее нашлись смелые люди, которые сумели спасти рукописи в разгар преследований или заучить их наизусть.
