Я много раз задумывался именно над вопросом о благодати. Я в школах научен был знать об этом, что-де все доброе дается от благодати, от Св. Духа. Но откровенно здесь сознаюсь, что в глубине души не только не чувствовал этого, но даже, признаться, и не очень-то соглашался. Наоборот, как и все кругом, думал: человек сам все может.
В такой вере в "человека" построено было даже обучение наше — психологии, нравственному богословию… Все совершается естественными усилиями нашего ума и воли. Не только в психологических учебниках, но и в жизни не было места для вмешательства иной силы, благодатной…
Расстраивается жизнь государства? Ну, что же? Вот соберемся, раскинем умом, изобретем новые политические формы, и… поправим. Падает вера? Учебный комитет "предпишет" и укажет — и… поправится дело.
Патриотизм выдыхается? — Ну… "как-нибудь" и тут "обойдется".
Нравственность пала? Вот заведем общее образование: "наука спасет мир", — сказал один ректор университета при открытии его. (А в это время нас, научников, уже выжимали со всей России большевики… И поделом!)
Так все и катилось вниз… Неуклонно. "Человек! — Это звучит гордо", — кто-то говорит у Горького, этого пророка момента. Один архиерей [25] (еще ныне, в 1939-м, живущий в ссылке) говорил мне, в Москве, когда мы с ним ехали проповедовать в один из замоскворецких храмов:
— Только теперь я понял, почему мне нужен Христос Господь лично! — а он был прежде не только законоучителем, но и миссионером… И ему в то время было не менее 52–54 лет.
Разве же это не знамение оскудения духа? А вот о. Иоанна Кронштадтского мы не жаждали видеть… Предполагаю, что и этот архиерей едва ли горел прежде желанием видеть великого Светильника веры…
Не юродивые ли мы девы?! Не "светильники" ли без елея?! И правду пишет тот же политик Т.: "Все земное разбито. Теперь можно жить только "небесным"… "Только"… Пишу это слово, эту фразу, и уже она показывает, как мало я готовился к небесному, как мало места занимает оно в сердце! Значит, небесное-то я оценил собственно неожиданно, поскольку оно окрашивало (прежде) земные формы и земное содержание жизни. Как "юродивая дева" не запас масла; и нечем зажигать светильника при звуках: "Се Жених грядет"… Все масло пожег на царей да на народ; а теперь ни царей, ни народа нет; один Жених грядет; а в светильнике пустота" (87 с.). "Вся моя публицистика разлетелась… Большие и малые труды — просто комичны по судьбе, — начиная с рабочего дела, проходя через монархию, и кончая Церковью" (91 с.).
Нелестно отзывается он и о нас, епископах, — что мы все приспособляемся больше: "только бы не бороться"… Это похуже младенчества" (о коем ему писал казанский профессор церковного права Бердинков) — и это теперь характеристическая черта всех представителей наших "основ" (87 с.): теплохладность.
* * *Что же дала мне в вере академия?
Замечу: я пишу, собственно, не о себе лично, а вообще: о вере. Личный же биографический материал является для меня лишь иллюстрацией общих идей. И, надеюсь, он делает более интересными, живыми те "отвлеченные" выводы, которые потом делаются… Ведь собственно "отвлеченные" идеи совсем не сухие, мертвые формулы рассудка; под ними был и есть самый живой и конкретный опыт живых людей; и от этого "опыта" жизни общие выводы лишь "отвлекаются в сжатые формулы", в "отвлеченные" идеи. В сущности же, самая так называемая "отвлеченная" философия, даже и математика, суть не что иное, как факты жизни (личной ли или физической, духовной или материальной). Или иначе сказать: всякое человеческое произведение в корне имеет личные биографические восприятия, переживания, чувства, интуиции, мысли.
Нечего уже говорить о литературе, о социальных науках, искусствах; везде можно, при глубоком исследовании, вскрыть личную, автобиографическую подоплеку — что обыкновенно и делается биографами — философов, экономистов, поэтов, музыкантов и т. п.
Поэтому и я прошу читателей моих заметок не сетовать и на мой автобиографический материал.
А может быть, он не только "мой", но и ваш, читатель? Ведь душа-то у человека весьма однородна, подобна: и мои переживания не являются ли в значительной степени общими, типичными для многих других, — по крайней мере, из подобного мне интеллигентного класса? Думаю, что да. И потому моя автобиография не есть ли в значительной, или хотя некоторой, степени и ваша автобиография? И не потому ли мы и интересуемся и даже понимаем чужую автобиографию, что она сродна нам самим? А если не сродна, не "конгениальна", то и не понимали бы: "SIMILIS SIMILI GAUDET" ("подобное радуется подобному", — говорили еще римляне).
И Сам Господь Иисус Христос в Евангелии от Иоанна объясняет, почему именно не понимали и не принимали его иудеи и почему приняли ученики: "Вы ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас". "Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего". А это отчего? Вы — не сродны Мне и Моим словам: "Ваш отец — диавол…" "Вы — от нижних, Я — от вышних; вы от мира сего, Я не от сего мира". "Я от Бога" (Отца Моего) "исшел и пришел". "Вы — не от Бога". Потому и "не верите Мне". Мы — разнородны.
И наоборот: "кто — от Бога, тот слушает слова Божии" (Иоанн, гл. 8).
"Кто хочет" (даже еще не творит, а лишь "хочет"… как мало требуется, но именно это хотение и изволение и требуется вначале) "творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно" (Ин. 7, 17). Это одно "хотение" уже показывает сродство хотящего с желаемым… Подобное тянется к подобному…
Уже хотение есть начало "понимания". Хотение есть влечение к единению с желанием, — хотя бы еще и "инстинктивно".
И в Евангелии от Матфея Господь объяснил эту же самую религиозную гносеологию, путь познания через сродство душ. Я разумею замечательное, хотя и образное, разъяснение неприятия иудеями не только Христа, но и Его Самого. Выпишу это место.
"Кто имеет уши слышать, да слышит!" Внимайте, слушатели!
"Но кому уподоблю род сей (еврейский)? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам (капризным, упорным), говорят:
— Мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали.
Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: "в нем бес".
Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: "вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам".
…Не угодить евреям упорным… Почему же они не принимают?
Ответ:
"И оправдана премудрость (истина) чадами ее" (Мф. 11, 15–19).
Истину, Христа, приняли, сочли несомненною, правильною, праведною ("оправдали" как истинную) — только "чада ее", дети истины. То суть: родные ей, сродные, истинно подобные по духу — как родные, подобны дети своей матери…
…Здесь — правда, очень бегло — вскрывается один из основных законов познания, вообще всякого познания (и духовного, и материального мира): подобие познающего познаваемому… Иначе познание невозможно… Тут коренится основная идея философии реал-интуитивизма (Лосский, Франк, Бергсон, наши славянофилы — Хомяков, Киреевский и др.)… Человек подобен и миру (микрокосм), и Богу (макрокосм, если употребить в таком приложении эти термины): человек носит в себе и этот "малый" мир, и тот "большой". И потому понимает оба их. Если же он не принимает "того" мира — то с его душою сделалась страшная болезнь: выпало "подобие Богу"… И тогда уже не "доказать" ему никакими словами и рассудком: нет места, к которому могла бы прилепиться истина. "Вы — слепы". (Ин. 9, 39–41). А отчего это? — От гордости (Мф. 11, 25).
Дальше спрашивается: как же тогда восстановить это подобие? Только — новым откровением Бога человеку, новым явлением "образа" Своего — в душе его. И это возможно — чрез Сына: "Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть" (Мф. 11, 27)… Чудно!
Теперь вскрывается, что истина — Бог; и познание Его человеком возможно потому и постольку, поскольку Бог есть в человеке и открывает Ему Сам Себя; в этом суть сродства… Истина — от Бога, Бог — от благодати. Благодать есть Истина. Благодать и делает, пребывая в душе, человека "сродным": разве вы не знаете, что вы — "храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога"… "и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии" (1 Кор. 6, 19, 20).
Но почему же не всем открывает Себя Бог? Или почему Он уходит из души нашей? Почему и Христос не мог обратить даже евреев? Почему благодать не озаряет умы всех людей всего мира? Почему отступники?
Тут уже на пути является человеческая свободная воля, вообще греховность души [26]… Все грехи (и плотские, а особенно духовные) удаляют Бога и искажают наше богоподобие. "Живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу — о духовном"… "Все, водимые Духом Божиим, суть Сыны Божии… Сей Самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божии" (Рим, 8, 5, 14, 16), и наоборот, — плотские — вне Духа Божия (ст. 7–9).
