16 января 1910 года вышла в свет Тетрадь зеленого цвета, состоящая из 252 страниц и носящая загадочный заголовок «Мистерия о милосердии Жанны д'Арк».
Обращение к образу национальной французской героини не было ни первым, ни случайным. В 1897 году юный социалист и, подчеркнем, атеист Пеги, как уже отмечалось, пишет драму «Жанна д'Арк». Пеги начал работу над «Жанной д'Арк» в 1894 году, предварительно изучив такие труды, как «Жанна д'Арк» Валона, «Очерки» Ж. Кишра, 5-томный «Процесс», опубликованный Ж. Кишра, «Золотая книга Жанны д'Арк» Ланери д'Арк. С большим вниманием Пеги изучал «Жанну д'Арк» Ж. Мишле, которую он впервые прочел в школе и которая оказалась созвучной его историческому видению и наложила отпечаток на его собственную интерпретацию образа Жанны.
Можно сказать, что, проникая душой в историю и сопереживая своей героине, он следовал принципам романтической историографии, одним из создателей которой был Ж. Мишле. Что привлекало яростного антиклерикала в образе и судьбе глубоко религиозной девушки? Он пишет о Жанне с глубоким пониманием, даже с нежностью. В его драме нет ни сарказма, ни иронии, как, например, у Вольтера. Несомненно, большую роль здесь сыграли патриотические чувства и не только патриота-француза, но и уроженца Орлеана, где особо чтили свою освободительницу. Однако только этим объяснить интерес Пеги к Жанне нельзя. Пожалуй, с самого начала в сознании Пеги сосуществовали антиклерикализм и христианство. Может быть, именно в образе Жанны д'Арк у Пеги произошло своеобразное слияние христианства с таким социализмом, каким он его понимал, стремящимся к нравственному совершенствованию человека и человечества, и возник некий христианский социализм, к которому он всегда внутренне стремился.
Безусловно, в «первой» Жанне Пеги еще мало «святости». Она, действительно, скорее «социалистка», чем святая. Однако уже тогда Пеги двигали отчасти религиозные мотивы. Об этом свидетельствует хотя бы письмо, написанное им своему другу Камилю Бидо 10 октября 1895 года. В этом письме Пеги сообщает о своем путешествии в Домреми на праздник Всех Святых и признается, что путешествие это затеяно им не только как экскурсия в край, где прошло детство Жанны д'Арк, но скорее как паломничество на родину святой. И на первых же страницах драмы Жанна общается с Богом. Страстно верующая католичка, она обращает к нему свои помыслы. Но отчего мы слышим не молитву, а вопрос и даже вызов?
«Почему
Господь наш
Не внемлет молитвам
нашим…» [80]
Жанна испытывает нечеловеческое страдание: боль не за себя и своих близких, а за всех людей, за всех христиан на земле. И это дает ей право просить отчета у Бога. Ее подружке Овьетте и тем более монахине госпоже Жервезе речи Жанны кажутся богохульными. Они обвиняют се в ереси. Пеги, всю жизнь отвергавший Церковь, не может сделать Жанну доброй католичкой. Но она верует не менее глубоко, чем госпожа Жервеза. Христианское мировоззрение и ересь у Пеги не противоречат друг другу, а вот христианство и церковь оказываются непримиримы:
«Жанна. Так значит Церковь, как вы говорите, — это христианство?
Мэтр Тома де Курсель. Нет, Жанна: у этих двух слов не совсем одинаковый смысл.
Жанна. Тогда не понимаю». [81]
Жанна становится лирической героиней Пеги. Устами Жанны в ее монологах, молитвах, спорах с другими персонажами автор раскрывал собственные мысли о мире и войне, о людях и Боге, о религии и вере. Перефразируя Флобера, он мог бы сказать «Жанна д'Арк — это я». Поэтому Жанна д'Арк 1897 года, как и Пеги, — социалистка. Известный французский исследователь Жан Онимюс пишет: Жанна — «социалистка, поскольку она ранена сознанием вселенского зла; социалистка — потому что чувствует себя ответственной за страдания, за ложь тех, кто смирился, она — социалистка своим бунтом и своей волей, своей отчаянной потребностью спасать». [82]
Жанна не будет, подобно Овьетте, мирно делать свое дело (прясть и пасти овец) и ждать, пока солдаты освободят Францию. Она не будет, подобно госпоже Жервезе, молиться и ждать, пока Бог спасет Францию. Быть в стороне — значит для Жанны быть соучастницей преступления. Этой постоянной болью за всех, неумением быть равнодушной Жанна особенно близка Пеги.
Драма 1897 года основана, как мы отмечали, на исторических документах, и ее действие развивается в хронологическом порядке. Это — трилогия, состоящая из трех пьес: первая пьеса в 3 частях «В Домреми», вторая пьеса в 3 частях «Битвы», третья пьеса в 2 частях «Руан». По структуре этой драмы можно предположить, что в намерение автора входило создать историческое произведение. Действительно, его канва — исторически достоверные вехи жизненного пути Жанны д'Арк, и нужно отметить, что там, где речь идет об исторических фактах, Пеги нигде не грешит против истины. Однако с первых же слов ясно, что главное в этом произведении не события 100-летней войны. Больше всего в то время молодого Пеги волновали идеи всеобщего равенства, всеобщего спасения. Вспомним его утопический «Град гармонии»:
«Пусть со всеми французами в святой поход Выступят все христиане»,
— говорит Жанна. [83]
Пеги еще только начинал свою общественную деятельность. Он и его друзья по социалистическому кружку надеялись преобразовать мир. Посвящение к драме звучит как обращение к потомкам, завещание им продолжить дело Жанны д'Арк и Пеги:
«Всем женщинам и всем мужчинам, которые будут жить, Всем женщинам и всем мужчинам, которые пойдут на смерть
Ради того, чтобы попытаться принести исцеление от царящего в мире зла;
В особенности,
Всем женщинам и всем мужчинам, которые проживут свою жизнь, как все смертные,
Всем женщинам и всем мужчинам, которые умрут, как все смертные,
Ради того, чтобы попытаться принести исцеление от царящего в мире зла;
И среди них —
Всем женщинам и всем мужчинам, которые познают путь к исцелению,
Иначе говоря,
Всем женщинам и всем мужчинам, которые проживут свою жизнь, как все смертные,
Всем женщинам и всем мужчинам, которые умрут, как все смертные,
Ради утверждения
Всемирной Социалистической Республики, Посвящена эта поэма.
А теперь пусть каждый, кто хочет, примет мое посвящение.
Марсель и Пьер Бодуэн. [84]
«Мистерию о милосердии Жанны д'Арк» отделяют от драмы 13 лет. Судя по сохранившемуся экземпляру рукописи «Мистерии», в первоначальное намерение автора входила переработка, а именно, расширение и развитие драмы. Но «Мистерия» охватывает лишь события 1-й части первой пьесы драмы, ее действие не выходит за рамки Домреми. По форме и структуре она резко отличается от драмы. Это — поэма, написанная белым стихом и не делящаяся ни на действия, ни на акты (такая нечленимая структура характерна, кстати, для жанра мистерии, которая обычно шла без перерыва и растягивалась на несколько дней). В «Мистерии» нет ни сюжета, ни действия. Если для Жанны 1897 года главным было бороться, действовать, то Жанна 1910 года погружена исключительно в сферу теологических рассуждений. В драме, где подробно описаны все деяния Жанны, были только намечены этапы духовной борьбы героини Пеги. Эта борьба со всей силой и глубиной показана в «Мистерии» и для зрелого Пеги значила гораздо больше, чем подвиги на поле брани. Сам он писал: «Вы хотите сравнить мою Жанну д'Арк с "Мистерией". Судите сами: первая "Жанна д'Арк" — это как дерево без листвы, без цветов, голое, ободранное дерево. "Мистерия" — это дерево со всеми листьями и цветами». [85]
Ромен Роллан в книге «Пеги» пишет: «Мне кажется, что госпожа Жервеза для Пеги представляет символический образ церкви — церкви с ее ошибками, ее эгоизмом и ее гордыней». [86] Таким образом, долгий спор Жанны с госпожой Жервезой есть не что иное, как спор самого Пеги с католической церковью. Новообращенный Пеги не нашел душевного покоя. Его мятежный дух искал ответы на вопросы, мучившие его всю жизнь. Глубокая вера утешала его, но церковь не давала ответа. Итак, сюжетообразующий фактор произведения — спор о Вере. Пеги не боится дать этот спор в чистом виде, он беспощадно выбрасывает все реалии, которые были в драме. Несмотря на название, многих черт средневековой мистерии у Пеги нет: нет зрелищности, карнавализации, нет такого традиционного мотива, как спор Бога и дьявола. В XX веке это, по-видимому, было не нужно. Сверхличный спор добра и зла был перенесен во внутренний мир человека. Еще Ф. М. Достоевский написал свои знаменитые слова о том, что борются Бог и дьявол, а поле сражения сердце человеческое. В «Мистерии» происходит спор человека с человеком, человека, глубоко и искренне верующего, с человеком, покорно подчиняющимся догмам церкви. Этот спор имел для Пеги глубоко личное значение, именно поэтому, несмотря на отсутствие внешнего действия, его «Мистерия» так динамична и так наэлектризована. В этом произведении еще яснее ощущается, как устами Жанны говорит сам Пеги. Все, что возмущает Пеги в институте Церкви, возмущает и Жанну в речах госпожи Жервезы. Как добрая христианка она старается смириться, но ее милосердие отлично от равнодушного, ледяного милосердия церкви. Оно горячо и деятельно. Жанна не может смириться с бездействием, с предательством, со страданием.
