— Святые должны жить только плодами своей святости, — взывал Насреддин, переходя из мечети в мечеть. — Я не придаю никакого значения деньгам и не ожидаю от них ничего. Для вас деньги — это то, что следует копить, после того, как вы их нашли. Вы можете обменять их на материальные вещи. Для меня же они представляют часть механизма. Я — представитель интуитивного роста, вознаграждённый и оплаченный.
Итак, как все мы знаем, добро часто проистекает из явного зла, и наоборот. Те, кто думали, что Насреддин набивает свои собственные карманы, не давали денег. По какой-то причине их дела шли не блестяще. Те же, кого считали доверчивыми и легковерными и кто давал ему деньги, необыкновенным образом обогащались. Но вернёмся к нашему рассказу.
Сидя на величественном троне в Дели, Правитель слушал отчёты, которые придворные ежедневно приносили ему о продвижении персидского посла. Сначала он никак не мог в них разобраться. Тогда он собрал совет.
— Уважаемые, — сказал он, — этот Насреддин, должно быть, действительно святой, или же его направляет Божественная сила. Слыхали вы когда-либо о ком-нибудь ещё, кто бы придерживался принципа, что человек не должен стремиться к деньгам без благовидной причины, чтобы его мотивы не были неправильно истолкованы?
— Да не уменьшится никогда твоя тень, о Бесконечное Протяжение Мудрости, — ответили сановники. — Мы согласны с тобой. Раз в Персии есть такие люди, то мы должны быть настороже, ибо их моральная власть над нашим материалистическим мировоззрением очевидна.
Затем из Персии прибыл гонец с секретным письмом, в котором шпионы Могола докладывали следующее: «Мулла Насреддин — человек, не занимающий никакого положения в Персии. Он был избран послом совершенно наобум. Мы не можем понять, почему Шахиншах не был более разборчив».
Могол созвал совет:
— Несравненные птицы рая! — сказал он им. — Вот какая мысль проявила себя во мне. Персидский правитель наобум выбрал человека, который должен представлять всю нацию. Это может означать следующее: он так уверен в качествах своего народа, что для него любой человек достаточно хорош для того, чтобы выполнять деликатную задачу посла к величественному двору Дели. Это указывает на степень достигнутого совершенства, на изумительную безошибочность интуитивной силы, которая развита среди них. Мы должны пересмотреть наши желания вторгнуться в Персию, ибо такой народ легко поглотит наши армии. Их общество организовано совсем на другой основе, чем наше.
— Ты прав, Величайший Хранитель Границ! — закричали индийские вельможи.
Наконец Насреддин прибыл в Дели. Он ехал верхом на своём старом осле в окружении эскорта, нагруженного мешками с деньгами, которые он собрал в мечетях. Сундук с драгоценностями возвышался на слоне, так велики были его размеры и вес.
У ворот Дели Насреддина встретил церемониймейстер. Правитель со своими вельможами ожидал его в зале для приёма послов. Зал был устроен так, что вход в него был низким. Вследствие этого послы всегда должны были слезать с коней и входить в зал на своих ногах, производя впечатление просителя. Только равный мог появиться в присутствии Правителя верхом.
Ни один посол никогда не прибывал верхом на осле, и поэтому не было никого и ничего, что могло бы остановить Насреддина, быстрой рысью проехавшего через дверь прямо к Высочайшему Возвышению.
Великий Могол и его придворная знать обменялись при этом взглядами, полными значения.
Насреддин весело слез с осла, обратившись к Правителю, назвал его Полной Луной и велел принести сундук с драгоценностями.
Когда его открыли и обнаружили землю, все на мгновение оцепенели.
«Лучше я не буду ничего говорить, — подумал Насреддин, — ибо, что ни скажи, это не облегчит положения».
И он не произнёс ни слова. Могол прошептал своему визирю: «Что это значит? Что это, оскорбление Высочайшему Величию?»
Будучи не в состоянии поверить этому, визирь начал лихорадочно думать. Затем он представил объяснение.
— Это символический акт, Ваше Присутствие, — промямлил он. — Посол хочет сказать, что признаёт вас хозяином земли. Разве он не назвал вас Полной Луной?
Могол размяк.
— Мы удовлетворены тем, что предлагает нам Шахиншах, ибо мы не нуждаемся в богатстве; и мы оценили метафизическую тонкость послания.
— Мне было велено передать, — сказал Насреддин, вспомнив «неотъемлемую фразу при передаче дара», которую ему сообщили интриганы Персии, — что это всё, что у нас есть для Вашего Величества.
— Это означает, что Персия не уступит нам ни одной пяди своей земли, — прошептал королю толкователь предзнаменований.
— Скажи своему господину, что мы поняли, — улыбнулся Могол. — Но есть ещё один вопрос: если я — Полная Луна, то кто же тогда правитель Персии?
— Новая Луна, — машинально ответил Насреддин.
— Полная Луна более зрелая и даёт больше света, чем Новая Луна, которая младше, — прошептал придворный астролог Моголу.
— Мы удовлетворены, — сказал восхищённый индиец. — Можешь возвращаться в Персию и сказать Новой Луне, что Полная Луна приветствует его.
Персидские шпионы при дворе Дели немедленно послали Шахиншаху полный отчёт об этом обмене речами. Они добавили, что Великий Могол находится под большим впечатлением от визита и боится планировать войну против Персии из-за действий Насреддина.
Когда Мулла возвратился домой, Шахиншах принял его при полном собрании:
— Я более чем доволен, друг Насреддин, — сказал он, — результатами твоих необычных методов. Наша страна спасена, а это значит, что больше не надо отчитываться за драгоценности или делать сборы в мечетях. С этих пор все будут знать тебя под особым титулом Сафира — Эмиссара.
— Но, Ваше Величество, — прошептал визирь, — этот человек виновен в измене, если не больше! У нас есть очевидное свидетельство, что он применил один из ваших титулов к императору Индии, нарушив лояльность, и навлёк на один из ваших атрибутов дурную славу.
— Да, — загремел Шахиншах, — правду говорят мудрецы, что в каждом совершенстве есть несовершенство. Насреддин, почему ты назвал меня Новой Луной?
— Я не знал правил дипломатического этикета, — сказал Насреддин, — но я хорошо знаю, что, когда полная луна начинает убывать, новая луна продолжает расти, и у неё ещё впереди её величайшие победы.
Настроение Правителя изменилось. — Схватить Анвара, великого визиря, — заорал он. — Мулла! Я предлагаю тебе занять пост великого визиря!
— Что?! — воскликнул Насреддин. — Как я моту принять ваше предложение, после того как я своими глазами видел, что случилось с моим предшественником?
Однажды Мулла Насреддин ел жаркое из птицы. Пришёл приятель и попросил угостить его.
— Братец, — сказал Мулла, — извини меня, но это имущество моей жены, и без её разрешения я не могу ничего тебе дать.
Однажды Мулла Насреддин поймал своего телёнка и хотел его приласкать. Но телёнок начал лягаться и убежал; и как ни старался Мулла, поймать его не мог.
Выбившись из сил, он схватил палку и начал бить корову.
— Чем же она виновата, эта корова? — спросили у него.
— Именно она во всём и виновата. Если бы корова его не научила, то разве шестимесячный телёнок умел бы лягаться и упрямиться? — ответил Мулла Насреддин.
Как-то в одном собрании зашла речь об Аравии. Один из присутствующих, побывавших там, сказал:
— Странное место эта Аравия! Там такая жара, что все ходят голые.
Мулла сидел в сторонке, прислушивался к этому разговору и спросил с удивлением:
— Хорошо, но если там ходят без всякой одежды, то как же отличают мужчин от женщин?
Некто жил в доме без окон и всегда жаловался, что солнце к нему не заглядывает. Однажды он отыскал Муллу Насреддина и сказал:
— Ай, Мулла, ты человек умный. Мой дом лишён солнца. Даже самый маленький луч не проникает в комнату. Что мне делать?
Мулла подумал, подумал и наконец спросил:
— Хорошо, а на пашню твою солнце заглядывает?
— Да, заглядывает.
— Тоща, — ответил Мулла, — перенеси свой дом туда.
«На кого ты меня покидаешь?»
Мулла Насреддин женился на такой женщине, у которой до него умерло шесть мужей. Однажды Мулла сильно заболел. Жена начала плакать и причитать:
— На кого же ты меня покидаешь?
Мулла Насреддин, подняв голову с подушки, ответил:
— Как на кого? На восьмого мужа!
— Почему у твоего халата высокий ворот? — спросили у Муллы Насреддина.
