Что же это значит?.. А это непременно должно иметь свое значение: строки, в которых человек поставлен в один разряд со скотами и бездушным веществом, внесены в Священное Писание по мановению Святого Духа. Это — те живописные, осязательные, верные черты, которыми изображается глубина падения человеческого. Как падший ангел по причине падения своего причислен к зверям земным (Быт. 3), так падший человек по причине падения своего «приложися скотом несмысленным и уподобися им» (Пс. 48:21). В эту нравственную пропасть низошел Богочеловек для извлечения из нее человека! Он — «Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1:29) — не только принял зрак раба, но и возблаговолил уподобить себя скоту, уготовленному на заколение: так выразилось о вочеловечившемся Господе Священное Писание (Пс. 48:21 по переводу с еврейского). Первое состояние ума и сердца, производимое осенением их благодатию, первое состояние ума и сердца, знаменующее их исшествие из плотского мудрования, есть нищета духа. Так определил Господь: «Блажени нищии духом: яко тех есть Царствие Небесное» (Мф. 5:3). Нищета духа есть первое из блаженств, основание всех блаженств, начальное условие их. Когда человек рассматривает свое падшее естество из блаженной, благодатной нищеты духа, тогда он видит, что это естество посредством падения утратило все свое достоинство, соделалось вполне непотребным. При таком взгляде на себя делается понятною необходимость Искупителя. Точно! «Нищих духом есть Царствие Небесное», то есть для одних нищих духом доступно истинное познание и принятие Искупителя, Который уже Собою составляет все достоинство обновленного Им человека: «вменяю вся уметы быти, да Христа приобрящу, — говорит Апостол, — и обрящуся в Нем, не имый моея правды, яже от закона, но яже верою Иисус Христовою, сущую от Бога правду в вере» (Флп. 3:8, 9).
Рационалисты чужды нищеты духа. Они рассуждают и умозаключают о естестве человеческом, отвергая или упуская понятие о его падении, они видят в этом естестве все возможные достоинства, никак не примечая, что в нем добро перемешано со злом, и потому самое его добро сделалось злом, как делается ядом прекрасная пища, перемешанная с ядом [1231]. По этой причине христианство ими унижено и искажено. Слово Крестное ими отвергнуто; они ищут и требуют для падшего естества таких преимуществ, которые тогда только могли бы быть предоставлены естеству, когда б оно не подверглось падению. Из ложных идей вышли самые чудовищные действия и последствия. Представив человекам их естество не в том виде, в каком оно есть действительно, доставив человекам положение — этого иногда рационалисты достигали на самое краткое время, — которого человечество не может вынести в состоянии своего падения, рационалисты произвели ужаснейшие беспорядки везде, где их учение было принято, и, чтоб возвратиться к порядку, благородное, возвышенное существо — падший человек — ощутил неизбежную нужду и в тюрьме, и в цепях, и в плахе, и в виселице. «Мудрование плотское, — говорит Апостол, — смерть есть, а мудрование духовное — живот и мир. Зане мудрование плотское вражда на Бога: Закону бо Божию не покаряется, ниже бо может» (Рим. 8:6, 7). На этом основании Апостол обращается от лица Божия ко всем верующим со следующим завещанием: «Глаголю благодатию, давшеюся мне, всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати: но мудрствовати в целомудрии, коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры, не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся» (Рим. 12:3, 16).
Воззвание «Собеседника» к сельскому духовенству [1232] мимо Епархиальных архипастырей с очевидным устранением архипастырей есть явное и непозволительнейшее нарушение иерархического порядка. Святейший Синод, один Святейший Синод, имеет право на такое воззвание, которому обязаны и вниманием, и послушанием и архипастыри, и пастыри. Академия имеет свое назначение: она должна наставлять порученное ей юношество под главным надзором местного архиерея. Обращение члена Академии с воззванием и наставлением к пастырям, ему отнюдь не подведомственным ни в каком отношении, есть превышение права, превышение власти. Таким поведением уже достаточно оценивается и духовное достоинство воззвания. Мечта, что помещичьи крестьяне «с полновластных рук господ», как выражается «Собеседник», перейдут на пастырские руки сельских священников, что власть господ заменится властию духовною [1233], — есть мечта вполне ложная. Помещичьи крестьяне перейдут в гражданском отношении с рук помещиков на руки чиновников, подобно тому как в заведовании чиновников находятся казенные и удельные крестьяне. При устройстве нового управления помещичьими крестьянами влияние на них чиновников должно быть очень сильно по двум причинам: во-первых, по необходимости приучить крестьян к правильному пониманию и употреблению свободы; во-вторых, по необходимости выполнения пред государством тех условий и вознаграждения тех издержек, которые будут сделаны при даровании свободы. Опытные лица из сельского духовенства, практически знакомые с бытом крестьян всех ведомств, очень понимают то положение, которое их ожидает по отношению к помещичьим крестьянам по даровании свободы: да руководят они своими советами молодое духовенство, могущее увлечься статьями «Собеседника».
Господь сказал: «Всяко царство, раздельшееся на ся, запустеет: и всяк град или дом разделивыйся на ся не станет» (Мф. 12:25); таков должен быть неминуемый плод столкновения сословий, того столкновения, к которому влечет «Собеседник». То же самое предвозвещает Апостол: «аще друг друга угрызаете и снедаете, — говорит он, — блюдитеся, да не друг от друга истреблени будете» (Гал. 5:15). Апостол показывает и причину, по которой может и должно произойти столкновение: она заключается в зависти к земным преимуществам, а причина зависти есть тщеславие, т. е. стремление к земным преимуществам (5. 26). Вот побудительные причины витийства вообще якобинского. «Собеседник» видит в настоящем событии падение дворянства, — видит в возвышении дворянства, последовавшем в прошедшем столетии, унижение духовенства; и то и другое — вполне ложно. Враждебно против Церкви, а следовательно, против духовного и вещественного благосостояния духовенства, подействовали европейские учения: они имели влияние на все сословия. Действие европейских учений на Россию непрестанно усиливается: должны усиливаться и последствия этого действия. Минутное противоположное действие ненадежно: оно должно быть уничтожено и увлечено всесокрушающим потоком. Настоящее событие отнюдь не есть падение дворянства. Дворянство в России не может быть уничтожено по весьма ясной причине: по той, что в обширном Российском государстве между Самодержцем и многочисленным народонаселением непременно должно стоять служащее сословие. Могут пасть старинные дворянские роды; могут явиться новые личности и вступить в дворянское сословие; но все это — факты, уже повторявшиеся и повторяющиеся, не уничтожившие сословия, необходимого в государстве. Когда Россия была погружена в невежество, раздиралась междоусобиями, угнеталась игом татар, естественно, что духовенство занимало в ней самое важное место, связывало между собою отдельные части, входило в дела государственные: духовенство было пестуном и воспитателем младенчествовавшей России. Столько же естественно, что оно, по учреждении единодержавия, постепенно устранялось от вмешательства в государственные дела, ограничиваясь заведованием дел, собственно духовных. В прошедшем столетии Россия необыкновенно раздвинула свои пределы, вступила в число первостепенных европейских государств, образовалась по образу этих государств. Опять естественно, что вместе с значением государства возвысилось значение государственных людей и всего служащего сословия; естественно, что по духу европейской цивилизации православное духовенство еще более стеснилось в круге своих действий. Что ожидает нас в будущем? Мы видим необыкновенное матерьяльное развитие Европы: Россия, чтоб гармонировать с Европою, поддержать в ней свое значение, должна по необходимости, по необходимости государственной и политической, вводить у себя европейское матерьяльное развитие. Матерьяльное развитие охлаждает человеков к христианской вере, допуская наиболее одно поверхностное занятие ею. При усилении сношений с Европою неизбежен факт: усиленное вторжение ее разнообразных религиозных учений в наше Отечество. Все эти учения, с папизма до деизма и атеизма, одинаково враждебны Православной Вере. Между тем величие России должно возрастать. Положим, что она останется в настоящих ее пределах в течение целого века, но в это время ее собственное народонаселение должно возрасти, по законам статистики, до 200 миллионов. Россия не нуждается высылать избытки своего народонаселения, подобно другим европейским государствам, за моря: она может поместить свободно и широко на своем огромном пространстве сотни миллионов. Соответственно умножающемуся народонаселению и матерьяльному развитию возвышается значение государства; с возвышением значения государства возвышается значение служебного сословия. Уже теперь мы видим сановников с значением, какого не было в начале нынешнего столетия. Таковы: Наместник Кавказский, Наместник Царства Польского, Генерал Губернаторы Новороссийский и Восточной Сибири; их области — целые царства; они не могут стоять на одной степени с воеводами Димитрия Донского, Михаила Федоровича, Алексея Михайловича. При таком развитии государственном, при таком матерьяльном развитии, при вторжении в Россию европейских учений нет надежды, чтоб духовенство могло возвратиться к тому значению и в нравственном и в вещественном отношениях, которое оно имело в девственной России.
