Ничто не оказалось столь пагубным для человеческого рода, как эта нелепая теория, ставшая, как мы это скоро покажем, источником всех его бедствий. Люди, занятые только мыслями о фантастическом царе, посаженном ими на трон природы, перестали, изучать последнюю, потеряли интерес к указаниям опыта, стали презирать самих себя; не зная собственных сил, они перестали трудиться ради своего благополучия и сделались трепещущими рабами прихотей какого-то воображаемого тирана, ожидая от него всех земных благ или бедствий. Всю свою жизнь люди проводили в холопском поклонении какому-то идолу, постоянно пытаясь заслужить его милость, смягчить его правосудие, успокоить его гнев; но они стали счастливы лишь тогда, когда, прибегнув к советам разума и опыта и отказавшись от своих фантастических идей, начали мужественно трудиться и обратились к природе, которая одна лишь может обеспечить им средства, необходимые для удовлетворения их потребностей и желаний и для предотвращения или ослабления неминуемых ударов судьбы.
Вернем же заблудших смертных к алтарям природы, развеем ради их блага призраки, возведенные на трон природы их невежественным и напуганным воображением. Скажем им, что ни над природой, ни вне ее нет ничего и она способна произвести без всякой посторонней помощи все поражающие их явления, искомые ими блага и пугающие их бедствия. Скажем им, что опыт ведет к пониманию природы, что она охотно сбрасывает свои покровы перед теми, кто ее изучает, раскрывает свои тайны тем, кто дерзает вырывать их у нее своим трудом, и вознаграждает величие духа, мужество и трудолюбие. Скажем им, что только разум может осчастливить их и этот разум есть просто знание природы в применении к поведению человека в обществе. Скажем им, что призраки, которыми они так долго и так тщетно занимались, не могут ни доставить им того счастья, которого они просят с воплями и мольбами, ни предотвратить тех неминуемых бедствий, которые предназначены им природой и которые разум приучает их переносить, раз их нельзя устранить с помощью естественных средств. Объясним им, что все необходимо и их радости и горести являются следствиями природы, во всем подчиняющейся законам, которых ничто не может отменить. Наконец, будем постоянно повторять им, что они смогут стать счастливыми, лишь сделав счастливыми своих близких, и тщетно будут ждать счастья от неба, если земля откажет им в нем.
Природа есть причина всего; она существует благодаря самой себе; она будет существовать и действовать вечно; она - своя собственная причина; ее движение - необходимое следствие ее необходимого существования; мы не можем представить себе природу без движения; мы понимаем под собирательным названием природа совокупность веществ, действующих в силу собственной энергия. Но раз дело обстоит таким образом, какой смысл постулировать более непостижимое, чем природа, существо, чтобы объяснить этим ее действия, поражающие, разумеется, всех, но особенно тех, кто не изучал ее? Станут ли люди более умными и развитыми, если им скажут, что какое-то недоступное их пониманию существо является виновником наблюдаемых ими явлений, естественных причин которых они не могут открыть? Одним словом, смогут ли они с помощью неподдающегося определению существа, называемого богом, лучше понять природу, постоянно воздействующую на них? Скажем вместе с Цицероном: ("Большая глупость делать богов виновниками этих вещей, а не искать их причин".
Действительно, если мы захотим придать какой-нибудь смысл слову бог, о котором люди имеют такие смутные и ложные представления, то окажется, что оно означает просто действующую природу или сумму неизвестных сил, приводящих в движение вселенную и заставляющих все существа действовать согласно заключающейся в них энергии, а следовательно, согласно необходимым и неизменным законам. Но в таком случае слово бог является синонимом слов судьба, рок, необходимость; и этой-то олицетворенной и обоготворенной абстрактной идее приписывают духовность - другую абстрактную идею, о которой мы не можем составить себе никакого представления. Этой абстракции приписывают разум, мудрость, благость, справедливость - словом, атрибуты, субъектом которых не может быть подобное существо. Как нас уверяют, люди находятся в непосредственных отношениях с этой метафизической идеей. Эту олицетворенную, обожествленную, очеловеченную, одухотворенную абстракцию, снабженную самыми несовместимыми качествами, наделяют волей, страстями, желаниями и так далее. Эту олицетворенную абстракцию теологи заставляют высказываться с помощью различных откровений, которые они повсюду выдают людям за волеизъявления божества.
Итак, все свидетельствует о том, что нельзя искать божества вне природы. Чтобы составить себе представление о нем, скажем, что природа есть бог и что она содержит в себе все доступное нашему познанию, представляя собой совокупность всех вещей, которые могут действовать на нас и поэтому интересовать нас. Скажем, что именно природа совершает все действия, а действия, не совершаемые ею, просто невозможны; что все находящееся вне ее не существует и не может существовать, так как нет ничего, помимо этого великого целого. Скажем, наконец, что те невидимые силы, из которых воображение людей сделало двигателей вселенной, либо являются силами действующей природы, либо лишены всякой реальности.
Если мы знаем природу и ее законы так несовершенно; если у нас имеются только поверхностные и неполные представления о материи, то вправе ли мы рассчитывать на то, чтобы познать существо более неуловимое и недоступное для мысли, чем элементы, составляющие начала тел, их первичные свойства, их способы действия и существования, или на то, чтобы отчетливо представить себе это существо? Если мы не можем добраться до первых причин, то удовольствуемся причинами второго порядка и явлениями, раскрываемыми нам опытом; станем собирать достоверные факты, по которым мы сумеем с достаточной уверенностью судить о том, чего не знаем; ограничимся теми немногими проблесками истины, которые доставляют нам наши чувства, так как в нашем распоряжении нет средств необходимых, чтобы добиться большего. Не будем считать подлинной наукой знание, опирающееся только на свидетельство нашего воображения: это знание фиктивно. Будем придерживаться природы, которую мы видим и чувствуем, которая действует на нас, общие законы которой мы знаем, хотя нам и не известны ее частности и тайные принципы, применяемые ею в ее более сложных произведениях. Будем, однако, твердо помнить, что природа постоянно действует единообразным, неизменным и необходимым образом. Станем наблюдать эту природу, никогда не покидая поставленных вам ею границ: всякое нарушение этого правила неумолимо грозит бесчисленными заблуждениями и, как неизбежное следствие их, всякого рода напастями. Не будем по примеру большинства поклоняться и льстить глухой к нашим просьбам природе, которая действует необходимым образом и хода которой ничто не может нарушить. Не будем молиться мировому целому, держащемуся только благодаря борьбе элементов, которая дает начало всеобщей гармонии и устойчивости вселенной. Будем помнить, что мы являемся чувствующими частями некоего лишенного чувств целого, в котором все формы и сочетания, родившись и просуществовав некоторое время, гибнут. Будем смотреть на природу как на колоссальную мастерскую, содержащую все, что требуется, чтобы действовать и производить видимые нами вещи. Признаем присущую ей мощь; не будем приписывать ее дел какой-то воображаемой причине, существующей лишь в нашем мозгу. Наоборот, изгоним навсегда из наших мыслей призрак, только смущающий нас и мешающий нам стать на верный, естественный и простой путь, способный привести нас к счастью. Восстановим же в законных правах эту так долго подвергавшуюся игнорированию природу; прислушаемся к ее голосу, верным толмачом которого является разум; заставим умолкнуть голос увлечения и обмана, отклонивших нас, на наше горе, от единственно подобающего разумным существам вида почитания.
Глава 7. О ТЕИЗМЕ ИЛИ ДЕИЗМЕ, О СИСТЕМЕ ОПТИМИЗМА И О КОНЕЧНЫХ ПРИЧИНАХ (1).
Весьма немногие люди осмеливаются исследовать сущность бога, существование которого единодушно признается всеми; нет почти ни одного человека, который дерзнул бы сомневаться в этом существовании, никогда не будучи в состоянии установить его; в детстве всякий воспринимает без критического анализа туманное слово бог, внушаемое ему родителями, вместе с собственными смутными идеями о божестве, которые все стремятся сделать привычным для него; однако всякий видоизменяет его на свой лад. Действительно, как мы уже неоднократно указывали, зыбкое понятие о каком-то воображаемом существе не может быть одним и тем же у всех людей; у каждого своя точка зрения на него; каждый создает себе особенного бога в зависимости от присущих ему естественных склонностей, темперамента, более или менее пылкого воображения, индивидуальных обстоятельств жизни, предрассудков и изменчивых свойств. Здоровый и довольный человек не видит бога под тем же углом зрения, что больной и угрюмый; страстный человек, обладающий пылким воображением или же желчным темпераментом, не рисует его себе так, как человек спокойный, с более холодным воображением и флегматическим характером. Мало того, один и тот же человек неодинаково представляет себе бога в различные мгновения своей жизни: на его представлениях о боге отражаются все происходящие в его организме изменения, перемены в его темпераменте, постоянные превратности его судьбы. Идея божества, чье существование считается столь бесспорно доказанным, идея, которую признают врожденной всем людям и о которой утверждают, будто вся природа кишит доказательствами ее правильности, в действительности постоянно изменяется в уме каждого человека и ежеминутно претерпевает различные превращения, переходя от одного человека к другому; нет двух людей, которые признавали бы в точности одинакового бога; нет ни одного человека, который при различных обстоятельствах не представлял бы себе его различно.
