115. Некоторый брат, отрекшись от мира и вступив в монашество, немедленно заключил себя в затвор, говоря: «Хочу быть безмолвником». Соседи, старцы, услышав это, пришли к нему, вывели его из затвора, заставили обойти все братские келлии и принести покаяние пред каждым братом, говоря: «Простите меня! я — не безмолвник, но только что получил начатки монашества» [1941].
116. Брат сказал некоторому великому старцу: «Авва! мне бы хотелось найти старца по воле моей и жить с ним!» Старец отвечал на это: «Хорошо желание твое, владыко мой!» Брат, не поняв слов старца, подумал, что старец признал мнение его правильным и утвердил его. Старец, заметив это, сказал ему: «Так-то! если найдешь старца, соответствующего воле твоей, то намереваешься жить с ним? Значит: желаешь не того, чтоб тебе последовать воле старца твоего, но чтоб старец последовал воле твоей, и в этом надеешься найти преуспеяние». Тогда брат понял свою ошибку и, встав, пал в ноги старцу, принося покаяние и говоря: «Прости меня! я очень тщеславился, думая, что я хорошо сказал, между тем как ничего хорошего не было ни в словах моих, ни в мысли» [1942].
117. Некоторый брат, живший в келлиях, намочил в воде свои пальмовые ветви, и когда сел плести веревки, сказало ему помышление его, чтоб он пошел к такому-то старцу для посещения. Потом, передумав сам в себе, сказал: «Пойду чрез не{стр. 442}сколько дней». И опять говорило ему помышление его: «Если же старец в это время умрет, тогда что сделаешь? Пойду сейчас же и поговорю с ним, тем более, что время летнее». И опять сказал он сам в себе: «Но теперь некогда». И снова помышление говорило ему: «Когда приладишь тростниковые палки к циновкам, тогда уже будет время». И опять сказал он сам в себе: «Когда употреблю в работу эти пальмовые ветви, тогда пойду». Против этого снова возразило помышление его: «Но сегодня хороша погода». С этими словами он встал, оставил приготовленные к работе пальмовые ветви неупотребленными и пошел, взяв мантию свою. По соседству его жил некоторый старец, муж прозорливый; увидев, что брат идет поспешно, он закричал ему: «Пленник! пленник! куда бежишь? подойди ко мне». Когда он подошел, старец сказал ему: «Возвратись в келлию твою». Брат рассказал старцу о приливе помышлений, которому он подвергся, и, просвещенный учением старца, возвратился в свою келлию. Вошедши в нее, он пал на лицо свое и приносил покаяние. Когда он поступил так, — внезапно демоны закричали громким голосом: «Победил нас, монах, победил нас!» Циновка, на которой он лежал, превратилась в пепел, как бы сожженная огнем, а демоны исчезли в образе дыма. Таким образом брат научился познавать козни их [1943].
Демоны стараются ввести человека в общение с собою и в подчинение себе не всегда явно греховными помышлениями; они внушают первоначально действия, не имеющие в себе по видимому ничего предосудительного, часто по видимому добрые, а потом уже, получив влияние и власть над человеком, ввергают его в беззакония, которые, таким образом, суть последствия первоначального последования внушениям демонов. Это показывает, как тесен и прискорбен мысленный путь, с каким трезвением должно шествовать по нему.
118. Однажды некоторый старец пришел в Синайскую гору. Когда он уходил оттуда, встретился с ним на пути брат и, воздыхая, сказал ему: «Авва! мы в скорби по причине засухи: дождя нет у нас». Старец сказал ему: «Отчего вы не молились и не просили дождя у Бога? Брат отвечал: «И молились и прилежно просили у Бога, но дождя нет». Старец сказал: «Полагаю: не тщательно молились. Хочешь ли знать, что это так? Встанем вместе на молитву». С этими словами он простер {стр. 443} руки к небу и помолился. Дождь пошел тотчас. Брат, увидевши это, испугался и поклонился в ноги старцу, а старец немедленно бежал оттуда [1944].
119. Брат посетил старца и, уходя от него, сказал ему: «Авва! прости меня: я помешал тебе совершать правило твое». Старец отвечал: «Мое правило — принять тебя по заповеди странноприимства и отпустить с миром» [1945].
120. Рассказывали о некотором старце, жившем в Сирии близ дороги. Делание его состояло в том, что он во всякое время дня и ночи принимал всякого монаха, приходившего из пустыни, и с любовию предлагал ему трапезу. Однажды пришел к нему отшельник. Старец просил его вкусить пищи; но отшельник отказался, сказав: «Сегодня я пощусь». Поститься значило тогда вовсе не употреблять пищи. Старец огорчился и сказал: «Не отврати лица твоего от отрока твоего [1946], и не презри мною, убедительно прошу тебя. Помолимся Богу! Вот древо: последуем воле того из нас, по молитве которого наклонится древо». Отшельник преклонил колена и помолился, но не последовало ничего. Потом преклонил колена и старец-странноприимец; вместе с этим тотчас наклонилось древо. Увидев это, они возрадовались и прославили Бога [1947].
121. Однажды два брата пришли к некоторому старцу. Старец этот не имел обычая употреблять пищу ежедневно. Увидев братьев, он принял их с радостию и сказал сам в себе: «Пост имеет свою награду». Потом присовокупил: «Употребляющий пищу ради любви совершает две добродетели: отсекает свою волю и исполняет заповеди странноприимства» [1948].
122. Был в Египте старец, живший в пустынном месте; вдали от него жил другой старец — манихей, которого принадлежавшие к его секте называли пресвитером. Манихей, желая посетить лицо одного с ним заблуждения, отправился к нему; его застигла ночь в том месте, где жил православный и святой муж. Манихей хотел постучаться в двери старцевой келлии и попроситься на ночлег, но затруднялся: он понимал, что старец знает о ереси его, и потому смущался помышлением, предполагая отказ в приеме. Нужда заставила постучаться. Старец отворил дверь, узнал его, принял радостно, угостил трапезой и {стр. 444} уложил спать. Манихей, улегшись, размышлял о приеме, удивлялся, говоря сам в себе: «Он не выразил никакого подозрения по отношению ко мне! Поистине он раб Божий». Встав рано утром, манихей упал к ногам старца и сказал: «С этого часа и я — православный, и не отступлю от тебя». Он остался жить при старце [1949].
123. Некоторый монах, фивеянин, получил от Бога благодать служения, по действию которой он всем нуждающимся доставлял потребное им. Случилось однажды, что в некотором селении он сделал вечерю любви для бедных, и вот приходит к нему для получения милостыни женщина в самой ветхой одежде. Монах, увидев ее в таких рубищах, спустил руку свою в мешец, чтоб дать ей много, но рука сжалась, и он вынул мало. Пришла к нему и другая, хорошо одетая: посмотрев на одежду ее, монах спустил руку с намерением дать мало, но рука разверзлась и захватила много. Он справился о обеих женщинах и узнал, что та, которая была в хорошем платье, принадлежала к числу почетных лиц и пришла в бедность, а одета была хорошо ради родственников своих; первая же облеклась в рубище с целию выманить большую милостыню [1950].
Подобную благодать Божию имел Симеон, ради Христа юродивый: он пребывал в нищете и наготе, а раздавал нуждающимся в значительном количестве золото, не получая этого золота ни от кого [1951]. Служение монаха, упоминаемого в повести, было вверено ему Божественною благодатию; оно отнюдь не было произвольным; не было оно и обычным в монашестве. Это — подвиг исключительный, по призванию и благодати: он никак не может служить образцом для подражания. Не призванный для исключительного подвига обязан проводить жительство по общим правилам монашества.
124. Говорил некоторый старец: «Часто случается, что иной делает много добра, но диавол влагает в сердце его мелочную расчетливость в ничтожных вещах, чтоб похитить у него ту награду от Бога, которой заслуживал бы он за все дело. Однажды, когда я был в Оксиринхе и сидел в гостях у некоторого пресвитера, подававшего много милостыни, пришла к нему вдова и просила немного пшеницы. Он сказал ей: "Поди принеси четверик, — я отмерю тебе". Она принесла. Он, смерив {стр. 445} рукою четверик, сказал ей: "Слишком велик!" Эти слова заставили вдову покраснеть. Когда она вышла, я спросил его: "Авва, ты дал пшеницу взаймы вдове или нет?" Он отвечал: "Нет! подарил". Я сказал на это: "Итак, если ты все отдал даром, то для чего позволил себе в мелочи быть расчетливым и привел вдову в смущение?"» [1952]
125. Некоторый старец жил с другим братом на правах общежития. Старец был очень милосерд. Случился голод, и начали некоторые приходить к ним для получения милостыни. Старец давал хлеба всем, приходившим к нему. Брат, увидев это, сказал старцу: «Дай мне мою часть из хлебов и делай из своей, что хочешь». Старец разделил хлебы и по обычаю своему продолжал подавать милостыню из своей части, — а к нему прибегали многие, услышав, что он подает всем. Бог, видя расположение воли его, благословил хлебы. Брат, взявший свою часть и не дававший никому ничего, издержал хлебы, доставшиеся на его долю, и сказал старцу: «Так как у меня осталось очень мало хлебов, — прими меня снова в общежитие с тобою». Старец отвечал: «Как хочешь, пожалуй». И снова начали жить они по общежительному уставу. Опять наступило время скудости в жизненных припасах, и опять нуждающиеся стали приходить к старцу за милостынею. У них самих оказался недостаток в хлебе; брат заметил это, и вот приходит бедный, просит подаяния. Старец сказал брату: «Дай ему хлеба». Брат отвечал: «Авва! у нас уже нет хлебов». Старец сказал на это: «Поди поищи». Брат пошел, отворил дверь в чулан, в котором они обыкновенно хранили хлеб, и увидел, что чулан наполнен хлебами. Он испугался и подал хлеб нищему: таким образом, узнав веру и добродетель старца, он прославил Бога [1953].
