А: Браво, Рита. Мне нечего к этому добавить. Я бы сказал другими словами, но смысл именно такой. Почему милостивые будут помилованы? Не потому, что они просто милостивы. Это неправильный взгляд. Милостивый – это тот, кто милует, а милует – значит, прощает. А прощает – значит, не держит в себе зла. А не держит зла – значит, не продуцирует иллюзорные инфернальные проекции на других как на носителей демонического начала. Демонизация же других – первый шаг к собственной демонизации. Логика этих внутренних процессов прекрасно отражена в народной пословице «с волками жить – по-волчьи выть».
Прошу вас обратить на это особое внимание: милостивый – это тот, кто не держит в себе зла на других. А теперь задумаемся: а можно ли «держать в себе зло», то есть, буквально «быть сосудом, вместилищем зла» как-то иначе? И оказывается, что нет! «Держать зло на других» и просто «быть сосудом, вместилищем зла» – это одно и то же!
Интересно, что язык всегда отражает внутреннюю логику явлений: немилостивый – значит, «злой», в жизни немилостивых людей так и называют – злыми. Другое дело, что между злым человеком и злом в метафизическом, инфернальном смысле никто обычно знака равенства не ставит. А надо бы! Может быть, зла на земле было бы поменьше … А то ведь у нас теперь слово «злой» чуть ли не с «крутой» ассоциируется, особенно у подростков…
Что вкладывает Христос в слова «блаженны милостивые…»? Самое главное, что нам нужно понять, – это кем они будут помилованы, равно как и кем будут осуждены осуждающие. И здесь, в самом важном для этого изречения смысле, существует все та же возможность перевертыша. Потому что большинство людей склонно понимать это так: стоит над нами строгая вышестоящая инстанция, приглядывает и ведет учет всем нашим неправдам, и когда наступит срок – каждому свой – тут нам и выставят счетец по заслугам. А дальше как хочешь, так и пляши – хоть на сковородочке, хоть на угольках, хоть еще как-то…
Возможность перевертыша возникает только в самом глубоком месте, а именно – в месте тождества, совпадения того, кто милостив, и того, кто помилует этого милостивого. К чему мы приходим в этой точке? Ни много, ни мало – к потрясающей адвайте, то есть недуальности, означающей неделимость совершаемых поступков и наблюдающей за ними совести. Правильно понять этот тезис можно только в том случае, если в осуждаемых (или не осуждаемых) свойствах ближних, да и дальних наших, мы видим лишь части собственного психического универсума, то есть не отделяем себя от них.
Свои недостатки редко кто видит полностью. До конца – почти никто, только святые. Но неве́дение своих грехов – это только первая линия, отделяющая нас от самих себя, от того, что нашему эго видеть в себе неугодно. Вторая, и главная, линия расщепления проходит там, где мы немилостиво осуждаем других, отказываясь признаваться, даже гипотетически, что мы ничем не лучше. К чему это приводит? Когда мы через осуждение отделяемся от других, мы тем самым окончательно отделяемся от самих себя, а уже отделившись от самих себя, отделяемся и от Бога. Что это значит?
В условиях того метафизического убожества, в котором мы живем на Земле, Бога внутри нас мы можем услышать, в первую очередь, как голос нашей совести, так что по большому счету любое причинение зла ближнему – и воровство, и обман, и грабеж, не говоря об убийстве, – невозможно без игнорирования этого голоса. Кроме того, все вышеперечисленные виды зла можно рассматривать как проявления немилости к ближнему, хотя, конечно, главный смысл немилости – это осуждение и непрощение. Эти вещи взаимосвязаны, и вот каким образом: прежде чем совершить любое другое зло по отношению к ближнему, мы должны его осудить и не простить. Любой злодей обязательно позлорадствует над даже самой невинной и совсем не знакомой ему жертвой (что-то вроде: «Нечего по ночам по подворотням шляться!»), в противном случае (если он ее не осудит), он просто не сможет причинить ей зло. Поэтому осуждение и сопутствующее ему непрощение всегда лежит в основе и служит прочным фундаментом для проявления любой другой немилости. Такое осуждение есть не что иное, как отсутствие совестливого памятования о собственных недостатках, то, что Юнг, как мы уже говорили, назвал «инвазией архетипа тени». Стало быть, осуждение другого, сопровождающееся отречением от совести, создает в человеке иллюзию чувства собственной непогрешимости. И таким образом эго осуществляет свою заветную мечту – ставит себя на место Господа Бога. Ну а дальше совсем просто. Ставя себя на место Бога, эго тем самым замещает Его своей немилостивостью и надменностью, которые затем, когда наступит Судный день, сработают против того, кто всю эту кашу заварил.
Соответственно милостивые, напротив, через памятование собственной греховности и милостивое отношение к греховности в других, сохраняя благодаря этому собственную умаленность, смирение и (что то же самое) неотделенность себя от коллективного бессознательного, преодолевая таким образом искушение собственной исключительности (через которое и впадают в сатанинскую гордыню), хранят в себе милость Божию, которою и будут помилованы.
Другими словами, прощение Господне каждому из нас, без сомнения, будет дано. Вот только принять его сможет далеко не каждый. И для тех, кто привык к тайному наслаждению судить ближнего, будет непомерно тяжело в Судный день узнать о себе всю истинную правду и не предать (по накатанной инерции) такому же осуждению самих себя.
8 Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
А: Это одно из самых глубоких мест не только в перечислении блаженств, но и в Евангелии вообще. Очевидность и простота этих слов обманчивы, так как в них, можно сказать, вкратце изложена телеологическая концепция всей практической стороны христианского вероучения. И в первую очередь имеются в виду такие наиважнейшие ее компоненты, как исповедь и причастие.
Логика столь смелого утверждения вкратце такова: узреть Бога можно, только войдя в Царствие Небесное. А войти в него, собственно, и означает достичь конечной цели всей христианской жизни, ведь «войти в Царствие Небесное» и значит «спастись». А «спасение» в христианском понимании – это и есть то, для чего создавалась христианская религия, недаром одно из важнейших имен Христа – Спаситель.
Становится понятно, почему чистоте сердца в православии уделяется столь пристальное внимание. Уже с первых веков своего существования христианство настойчиво подчеркивало мысль о том, что только нравственное очищение, очищение сердца может дать ту свободу от греха, которая и служит пропуском в Царствие Небесное. С древнейших времен до нас дошло множество притч на эту тему: например, о том, как один авва предложил другому подумать о горнем, о Небесах и в ответ получил предложение подумать о своих грехах как о несравненно более душеполезном занятии; можно вспомнить также знаменитый ответ Господа святому Антонию на все его вопросы о жизни: «Антоний, думай о себе», подразумевавший тот же самый ответ – поразмышлять о своих грехах.
Нам нужно найти внутреннюю связь между сердечной чистотой и возможностью узреть Бога. Для этого я, как всегда, предлагаю оттолкнуться от противного и сначала понять, что такое отсутствие сердечной чистоты. С этой целью было бы весьма полезно взглянуть на список грехов, приведенный святителем Дмитрием митрополитом Ростовским.
1. Празднословие 2. Осуждение 3. Непокорство 4. Гордость 5. Немилосердие 6. Зависть 7. Гнев 8. Оклеветание 9. Невнимание 10. Нерадение о своем спасении 11. Небрежение 12. Беспечность 13. Дерзость 14. Раздражительность 15. Уныние 16. Воздаянием зла за зло 17. Ожесточение 18. Преслушание 19. Роптание 20. Самооправдание 21. Прекословие 22. Своеволие 23. Укорение 24. Злоречие 25. Ложь 26. Смех 27. Соблазн 28. Самолюбие 29. Честолюбие 30. Чревоугодие 31. Излишество в пище и питии 32. Тщеславие 33. Леность 34. Принятие нечистых помыслов 35. Многостяжание 36. Нечистое воззрение 37. Опущение службы Божией по лености и небрежению 38. Рассеянность на молитве церковной и домашней 39. Дело 40. Слово 41. Помышление 42. Зрение 43. Слух 44. Обоняние 45. Вкус 46. Осязание 47. Прочие чувства душевные и телесные.
При внимательном прочтении можно заметить, что весь этот длинный перечень сводится к нескольким основным группам, рассмотрев которые мы сможем ближе подойти к сути этих грехов.
У: В общем, как писал Мопассан, все литературные сюжеты можно свести к десяти (смерть, любовь и т. д.).
А: Да. Празднословие – это, по сути, неприсутствие. Сюда же можно отнести и невнимание, нерадение, беспечность и некоторые другие грехи.
Д: Получается, что все действия, направленные вовне, греховны, так как отвлекают от созерцания.
А: Да. Осуждение, гордость, оклеветание – это отделение себя от другого, а в сущности – проявление дуальности. Непокорство – это потакание эговым страстям, момент эгового превознесения. Сюда же относятся немилосердие, зависть. Гнев – это сужение сознания в эмоциональном спазме. И так далее. Итак, что же такое нечистота сердца? В чем она проявляется?
