Монах Афонский - Птицы небесные. 1-2 части

Плоть человеческая берет начало от мира сего, а дух человека — от мира Небесного. Потому надлежит ему непрестанно уклоняться от привязанностей к тленному миру, чтобы не быть связанным земной плотью, погибающей и исчезающей, подобно облаку в небе. Земные наслаждения — смертоносны все до одного. Небесные блаженства — все животворящи, ибо они и есть Жизнь вечная и неумирающая.

Понимаю я, Боже, что в воспоминаниях нет жизни, но весь этот многообразный опыт, оставшийся от воспоминаний, есть хранитель жизни моей, нашедшей прибежище в Тебе едином, Господи. Ты позволил мне, заблудшему, встретиться с Тобой, хотя не стал пока единым со скорбным духом моим, чтобы я вечно мог пребывать в Тебе, Святый Боже, неотъемлемо и совершенно. Ты привел меня, Иисусе, неразумного, к мудрому старцу моему, который пока еще весь для меня — загадка и чудо.

С радостью вступаю в неизведанное и непознанное мной, ведомый Тобой, Владыко Человеколюбче, дабы обрести новый опыт в чудесном явлении многоликого Твоего бытия, самого великого ежедневного чуда, встающего перед очами моими. Ты ведаешь, сколько еще ничтожному телу моему бродить по пространному телу земли, но, превосходя ограниченность плоти моей и безграничность вещества земного, веди меня из вечности небытия моего в Твою святую вечность, где надлежит мне стать безсмертным светом в безмерном свете Твоей неизреченной милости. Пусть там познаю я всю безпредельность духа моего в превосходящем всякие границы светозарном Духе Твоем и Твоей священной истине.

♦ Держи голову низко, а душу к Богу близко.

♦ В делах вертись, а с людьми мирись.

♦ Как спастись? Сердце смиряй, а себя укоряй.

♦ Монах спит, а грех бдит.

♦ Не будешь человекоугодником, станешь Богоугодником.

♦ Если не слышишь чужие стоны, не помогут ни посты, ни поклоны.

♦ Людям важна внешность, а Богу — правдивость и честность.

♦ Кто Богу молится, тот не опозорится.

♦ Не смейся чужой нужде, не заплачешь о своей беде.

♦ Тот, кто других укоряет, о своих грехах забывает.

♦ Человек смиренный — алмаз безценный.

♦ Чистое сердце, словно криница, — всем пригодится.

♦ Кого мир обманул? Кто к нему привязался.

А кого Бог спас? Кто на Него полагался.

♦ Хочешь спасаться — умей смиряться.

♦ Помни: хороши пост и бдение, но лучше всего — смирение.

♦ Гордый, как поздний ужин, — никому не нужен.

♦ Не пренебрегай ни одним человеком, хорош он или плох, и твои дела управит Бог.

♦ Суть послушания в одном — тот, кто послушен, тот со Христом.

♦ Кто старцу верен, тот Богом проверен.

♦ Благословение духовного отца терпи до конца.

♦ У послушника — преданность, у духовника — благословение, у Бога — спасение.

♦ Сначала скорби, потом благодать.

♦ Дух любит мужество, но не дерзость.

♦ Душа должна иметь благородство, ибо спасение благородно, потому что Бог дает его даром.

♦ Церковь всегда распята, как и Христос.

♦ За любовь предстоит борьба до последнего вздоха.

♦ Бедность — самое лучшее условие для духовной практики.

♦ Спасение — только в наступлении на грех. В отступлении перед грехом — гибель.

♦ Скорби — это путь к обожению души. Это значит — идти на вольную страсть, на крест.

♦ Лучшая форма любви испокон веков одна — это молитва.

♦ Принять произвольное страдание ради Христа — выше обычных утешений.

♦ Упавший и поднявшийся — спасается. Не вставший — гибнет.

♦ Хочешь быть свободным во Христе — откажись от себя.

И Я открыл им имя Твое и открою,

да любовь, которою Ты возлюбил Меня,

в них будет, и Я в них.

Просвети очи сердец наших

в познание Твоей истины.

В мире будете иметь скорбь;

но мужайтесь: Я победил мир.

Тот, кого враг связал тьмой крепче других, полагая, что связал навеки, обретя веру и помощь Божию, тем сильнее поражает врага веры и правды своим всецелым освобождением от тьмы в свете Христовом. Тот, кто отказывается от Небесного — от духовной свободы и безсмертия во Христе, считая эти цели недостижимыми, поневоле связывается по рукам и ногам привязанностью к миру сему, который ввергает маловерную душу в полное отчаяние от без-конечного рабства — страшного рабства греха и смерти.

Страх человеческий — заблуждение, страх Божий — спасение. Глубоко осознанная ответственность за свое спасение приводит к преодолению всяких заблуждений и всякого духовного рабства.

Когда эконом появился в Лавре после поездки в горы, его ожидали серьезные перемены. За время отсутствия отца Пимена при покраске куполов собора воспламенилась краска по небрежности рабочих. Пожар удалось быстро ликвидировать, но дело приняло плохой оборот. Эконом отсутствовал. Помощник, замещавший его, доложил начальству, что причина пожара кроется в том, что эконому дороже горы, а не благоустройство святой обители. Наместник, отличавшийся всегда быстрым принятием решений, назначил нового эконома, у которого я оказался в послушании. Мой друг остался без всяких должностей, пока наместник раздумывал о его дальнейшем назначении. Такое положение для бывшего эконома стало сильным потрясением. Он отпросился у начальства помолиться на неделю в Пюхтицкий монастырь, и настоятель великодушно благословил ему эту поездку.

Новый эконом первым делом отослал меня на подсобное хозяйство следить за монастырскими огородами и распределять на работы добровольных помощников — лаврских паломников. Так как рабочих часто не хватало, то приходилось самому продергивать сорняки на грядках с морковью, капустой, луком и мотыгой пропалывать большие участки картофеля. Такое послушание мне не было в новинку. Без всякого уныния я отдавал себя работе на свежем воздухе и монашеской жизни среди полей и лесов лаврского хозяйства. Но на огородах я пробыл недолго. Эконом вызвал меня в Лавру и объявил:

— Вот что, тут за тебя отцы соборные просят, чтобы я тебя вернул на прежнее послушание. Так что снова принимай дела! Будешь моим помощником по стройке.

Занявшись вновь строительными работами, я обратил внимание на то, что на складе не вижу любимого мною архимандрита Вениамина. Мне сообщили печальную новость: отец Вениамин тяжело болен и находится на лечении в больничном корпусе академии. Мой друг сильно сдал, водянка совершенно измучила его.

— А я уж помирать собрался… — приветствовал он меня, тяжело дыша. Лицо его было искажено болью. — Водянка достала… Пробили мне живот, понимаешь, такой железной штукой, дыра с большой палец… Воду откачали, но она снова собирается…

— Дай Бог, поправитесь, отче! — утешил я старика. — Здесь врачи хорошие!

— Врачи-то хорошие, да болезнь плохая… — с одышкой ответил отец Вениамин. — Что отцы о смерти говорили? Смерть телесная — это высшая степень смирения нашего и высшая ступень восхождения души к Богу. А потому смиряться я не страшусь — всю жизнь меня и Бог, и люди смиряли. И к Богу идти не трепещу, потому что Христос — радость наша, преображающая скорбность смерти. Раньше об этом в духовных книгах читал, а теперь сам душой чую, что умереть, радуясь во Христе, — высший подвиг души…

Старец, задыхаясь, прилег на койку.

— Прости, Симон, прилягу… Ведь в чем тут дело? — продолжал отец Вениамин. — Обычный человек боится смерти и цепенеет от ужаса. Но память смертная всегда укрепляла меня и душа все больше ощущала свое безсмертие. Потому-то и нет теперь в сердце страха, что умираю, а только радость… Спасибо, родной, что навестил старика, Бог тебя благословит! А я пока отдохну…

Через несколько дней «скорая помощь» увезла архимандрита в городскую больницу, где он и отошел к Богу, к Которому так стремилась его блаженная душа.

В Лавру постепенно проникали новые веяния. Наместник добился возвращения монастырю отобранных советской властью скитов и подворий. Теперь работы по восстановлению запущенных церковных зданий, «охраняемых государством», значительно прибавилось. Из поездки вернулся домой мой друг, преодолевший уныние, и, обладая редкой способностью порождать хорошие и полезные идеи, предложил наместнику возродить в Лавре книжное издательство, известное своей широкой просветительской деятельностью в начале века. Это предложение пришлось начальству весьма кстати. Отцу Пимену удалось создать, буквально на пустом месте, издательство и собрать отличный коллектив из талантливых верующих людей.