13
Весь земной и небесный мир приглашаются хвалить Господа, так как Он - Единый Истинный Господь, и все, существующее на небе и на земле обязано Ему своим происхождением и разумным устройством, чем и свидетельствует о Его славе.
14
"Рог" - символ силы. Возвысить "рог" евреев - даровать им силу и значение, которые признаются и ценятся другими народами. Возвращение евреев из плена, построение Иерусалима и новая, независимая жизнь началась для них именно с момента поселения в Палестине. Этот момент наполняет их таким радостным чувством и настолько он знаменателен в их глазах, что к благодарению Господа приглашается вместе с евреями и весь мир.
149
Да воспевает Израиль Господа новыми песнями с тимпанами и гуслями за проявление к нему Его благоволения (1-5). Да будут уста Израиля всегда полны славословия Богу, а руки да готовят меч, чтобы совершить над народами "суд писанный" (6-9).
1
Во время вавилонского плена песни евреев, соответственно их покаянному настроению и внешне тяжелому и бесправному положению, носили характер грустный. Теперь же, по возвращении из плена и восстановлении Иерусалима, их положение изменилось; изменились и песни - вместо печальных они стали торжественно-хвалебными и радостными. "Собрание святых" - собрание евреев в храме.
3
"Хвалить с ликами" - хвалить хором.
4
"Смиренные" - евреи во время плена, который они переносили в покаянном настроении, с полным пониманием его заслуженности и в смирении (см. кн. пророка Варуха), за что и было даровано им от Господа "спасение" и освобождение.
5
Пусть имя евреев сделается славным в глазах всех народов, да торжествуют первые над последними, да будет жизнь их мирной и покойной, чтобы они могли в безопасности предаваться отдыху ("на ложах своих").
6-9
"Да будут славословия Богу в устах их", т. е. да останутся евреи всегда первыми чтителями своего Господа. В этом - основное условие их земного величия, силы и непобедимости. Тогда меч в их руках будет грозным для их врагов, языческих народов, которые не устоят пред ними, но будут побеждены и обращены в рабов. Под условием верности и преданности Иегове евреи явятся орудиями в руках Господа для совершения того суда над народами, который написан в книгах закона и возвещен через Моисея (Втор. XXXII:35). Эта честь - быть судьей над язычниками - принадлежит всем "святым Его", т. е. евреям, под указанным условием. Но, как известно, еврейский народ не сохранил верности своему Господу, чем и лишил себя этого права и чести, которые перешли и осуществляются уже новым Израилем - христианами, и не в форме грубого, военного преобладания, а в виде отсечения и уничтожения среди язычников их ложных верований и грубочувственного строения жизни.
150
Хвалите Бога, пребывающего во святыне на тверди, за все Его могущество и величие (1-2). Все живущее да хвалите Его на псалтири, гуслях, тимпанах, кимвалах и в ликах! (3-6).
1
"Святыня" Господа - святое место, где Он пребывает, т. е. в храме или на небе, как местах особенного Его присутствия.
3-5
О музыкальных инструментах, их значении и употреблении см. во введении к Псалтири.
151
Этот псалом - неканонический: его нет в еврейской Библии, но есть у LXX, что указывает на древность его происхождения. Кто был писателем псалма - неизвестно. Гебраисты (Евальд) первоначальным языком псалма считают еврейский. Можно предполагать, что он написан каким-либо благочестивым певцом из левитов, был широко известен среди народа, почему LXX и внесли его в переведенную ими Псалтирь.
Речь в псалме ведется от лица Давида.
Я был младшим среди братьев, пас овец и играл на сделанной мною псалтири (1-2). Я ничем не был известен, но Господь выделил меня из моих братьев (3-5). Я вышел на Голиафа, обезглавил его и спас тем сынов Израилевых (6-7).
Весь псалом очень верно передает отличительную черту Давида - его смирение. Свое избрание Господом он приписывает не своим - каким-либо достоинствам или заслугам, но Его благоволению. Победа над Голиафом изображается здесь не личным подвигом блестящей силы и ловкости Давида, но смиренным и покорным исполнением возложенной на него Господом миссии, победа принадлежит не Давиду, но - Богу. Все в псалме из жизни и деятельности Давида приписывается благоволению Господа. Писатель псалма правильно понял и умело отметил эту черту смирения Давида и его преданности Божественному водительству.
Книга Притчей Соломоновых
Книга Притчей Соломоновых в еврейской Библии помещается в третьей части библейского канона среди так называемых кетубим или агиографов и в ряду их занимает второе место - после книги псалмов и пред книгой Иова. Еврейское название книги Притчей: Мишле-Шеломо (………..) или обычнее просто Мишле как и греческое LXX-ти: Παροιμιαι Σαλωμω̃ντοσ, и латинское Вульг.: Parabolae Salomonis или liber prorerbiorum и под. указывают на преобладающую форму изложения этой священной книги, содержание которой составляют именно притчи, т. е. в большинстве случаев отрывочные, афористические, иногда же связные, в последовательном порядке (обнимающем целые отделы) изложенные изречения, в которых предлагаются то умозрительные истины - главным образом религиозного свойства напр. о Боге, Его свойствах, Его мироуправлении, о Божественной (Ипостасной) Премудрости и проч., то - чаще всего - разнообразные правила практической мудрости, благоразумия и благоповедения в жизни религиозно-нравственной, общественной, семейной, трудовой, хозяйственной и т. д., то - иногда - опытные наблюдения над ходом жизни, дел и судеб человека и мира; словом "притчи" обнимают или захватывают всю совокупность вопросов знания и жизни представлявшихся наблюдению и размышлению древнего еврея - теократа, в своем духовном складе определявшегося законом Моисеевым и своеобразным характером древнееврейской ветхозаветной истории. Основное значение еврейского машал: "сравнение", "подобие", т. е. речь не с буквальным только смыслом, но и с переносным, речь, в которой явление, например, нравственного миропорядка уясняется через сравнение с явлением мира физического (ср. Иез. XVII:2; XXIV:3; Притч. XXV:11). Сравнение при этом принимает неодинаковые формы, откуда и получаются различные виды притчей: 1) притчи синонимические; вторая половина стиха повторяет мысль первой, только в несколько другой форме (Притч. XI:15, XV:23 и др.); 2) антитетические, в них второе полустишие выражает обратную сторону данной в первой строке истины, или прямую противоположность ее (X:1, 4; XVIII:14); 3) притчи параболические, соединяющие в себе элементы притчи синонимической и антитетической: они представляют нечто сходное в совершенно различных родах явлений особенно явлении этических и физических, причем первая строка стиха представляет какой-либо штрих из картин природы, а вторая - какую-нибудь этическую истину, первое полустишие представляет, так сказать, аллегорическую картину, а второе - объяснительную подпись к ней (напр. XI:22; XXV:11).
Из такой искусственной формы притчей само собой следует, что они отнюдь не могут быть отожествляемы или сближаемы с народными пословицами, каких много бывает у всякого народа (у греков: собрание притчей семи мудрецов, поэтов и Пифагора; у римлян - Катона, Ю. Цезаря), особенно же было много у народов древнего Востока, напр. у арабов (собрания притчей, как произведений народной мудрости, у арабов были известны под именем - Абу абайда и Майдани). Напротив, в собрании притчей Соломоновых даны опыты именно одного или нескольких мудрецов - обнять истины религии или общие мудрости в применении к возможным многоразличным частным случаям жизни и выразить их в кратких, остроумных и удобозапоминаемых изречениях (ср. Толков. Библ. т. II, с. 383), которые, не имея тесной логической связи между собой, располагаются лишь во внешней связи друг с другом.
Хотя бесспорно, что "притчи" суть, в некотором смысле, продукт субъективного творчества мудреца, продукт самодеятельного упражнения мудреца в законе, но однако совершенно недопустима мысль некоторых западных библеистов, будто мудрость книги Притчей не имеет связи с религией народа Божия, даже стоит в противоречии с нею; напротив, религия составляет основную почву всех изречений книги Притчей, закон Моисеев - основное предположение всех нравоучительных и других идей этой книги: откровение Божественное - неизменный источник всей богопросвещенной мудрости священного приточника. Отсюда притчи Соломоновы от других восточных притчей отличаются именно своим религиозным направлением и отпечатлевшимся на них характером откровения, из которого они проистекают, а вследствие этого - характером чистоты, определенности и безошибочности, с какими здесь поняты все отношения жизни и возведены к познанию определенного Богом назначения человека.
