Более важным является вопрос, почему Павел приписывал эту преграду сатане, объясняя другие Божьим соизволением (напр. Деян. 16:6—7, 10 и, может быть, Рим. 1:13). Одним из возможных ответов является предположение, что Бог давал Павлу духовное умение распознавать и отличать божественное предопределение от демонических происшествий. Другой вариант — объяснить происшедшее можно было только позднее. «Возможно, все становилось вполне очевидным — в ретроспективе, если не сразу — одно препятствие способствовало распространению Евангелия, а другое мешало»[49]. Третья теологическая перспектива состоит в том, что «верны оба утверждения. Хотя сатана выполняет свою часть работы, Бог все же владеет высшей властью…»[50] В любом случае, Павел стремился подтвердить, что не может вернуться не из–за безразличия к фессалоникийцам, а из–за злого вмешательства сатаны.
В стихах 19 и 20, приводя доказательства своего желания и попыток вернуться к ним, Павел задает риторические вопросы, на которые невозможно ответить и которые выражают его сильную любовь к ним: Ибо кто наша надежда, или радость, или венец похвалы [наш «триумфальный венец» (ПАБ)]. Не и вы ли пред Господом нашим Иисусом Христом в пришествие Его? Ибо вы— слава наша и радость (ср. Флп. 4:1). Радость, которую Павел упоминает дважды, возможно, относится к настоящему, в то время как венец похвалы и слава определенно относятся к будущему, к явлению Христа. Наша интерпретация славы Павла в Послании к Фессалоникийцам не должна противоречить его утверждению, что он будет хвалиться только лишь Господом и Его Крестом (напр. 1 Кор. 1:31; Гал. 6:14). Ибо фессалони–кийцы являются достоянием распятого Христа. Павел старается передать в этом порыве любви, что его радость в этом мире и его слава в другом тесно связаны с фессалоникийцами, которых так чудесно изменил Христос через служение Апостола.
в. И послали Тимофея (3:1—5)
Безуспешные попытки Павла вернуться в Фессало–нику еще более приводили его в отчаяние из–за того, что от церкви не было никаких новостей. Итак, напряжение нарастало до тех пор, пока, не терпя более, Павел не начал действовать (1а). Нужно было что–то сделать, чтобы снять это напряжение. Поэтому, поскольку Павел не мог идти сам, было решено вместо него послать Тимофея. Это решение казалось «наилучшим планом» (ДБФ), хотя потребовало большой жертвы от Павла, так как означало, что ему придется «остаться в Афинах одному» (16, ПАБ). Он уже оставался там один, поскольку по прибытии сопровождавшие покинули его (Деян. 17:15), что привело к весьма болезненному опыту. Все его существо восстало и возмутилось против того всеобъемлющего идолопоклонства, которое царило в городе (Деян. 17:16). И вот, наконец, следуя оставленным инструкциям приехать как можно скорее (Деян. 17:15), к нему присоединился Тимофей (однако без каких бы то ни было новостей). Неужели Павлу придется отослать Тимофея и во второй раз остаться одному в городе, наполненном идолами, и тем самым лишиться христианского общения? Все в нем возмущалось против такой перспективы. Но легче было перенести еще один период одиночества, чем томительное напряжение от неизвестности о судьбе фессалоникийцев.
Итак, мы послали Тимофея [чье общение значило так много для Павла], ибо Тимофей есть брат наш и служитель Божий и сотрудник наш в благовествовании Христовом (2а). Возможно, Павел дал такую восторженную характеристику Тимофею, желая показать, что он послал одаренного и наиболее подходящего представителя. Иначе, мы могли бы ожидать, что Павел опишет его, как «нашего брата и нашего служителя»; Павел взял на себя смелость утверждать, что Тимофей — служитель Божий. И действительно, более поздним переписчикам это не понравилось. Поэтому, «чтобы убрать спорный персонаж, у которого имелось такое смелое определение synergos tou theou» («Божий служитель»), одни переписчики удалили слово «Божий», а другие заменили «служителя» на «слугу»[51].
По трем причинам Павел послал Тимофея с этой миссией в Фессалонику. Первая — чтобы утвердить вас и утешить в вере вашей (26). Глагол утвердить (sterixai) был почти специальным термином для утверждения и возрастания вновь обращенных (напр. Деян. 14:22; 15:32; Рим. 1:11; 16:25; 2 Фес. 2:17). Тимофей должен был не только утвердить фессалоникийцев в их вере, но также вдохновить их, утешить или ободрить (parakaleo). Вторым стремлением Павла было сделать так, чтобы никто не поколебался в скор–бях сих (За). Слово «поколебаться», в греческом тексте saino, вначале использовалось в отношении собак, виляющих хвостом; таким образом, оно стало употребляться в значении «льстить», «подлизываться» и, следовательно, — «обманывать» (ГТ). Павла беспокоило, что страдания фессалоникийцев могут увести их в сторону от Христа. Возможно, наилучшим способом защитить людей от невзгод было напоминание им о том, что наши страдания являются необходимой частью нашего христианского призвания. Павел так и собирался поступить: Ибо вы сами знаете, что так нам суждено (36), что «таковы условия, согласно которым мы являемся христианами»[52]. Ибо мы и тогда, когда были у вас, продолжает Павел, предсказывали вам, что будем страдать, как и случилось, и вы знаете (4). Очень интересно узнать, что Павел, проповедуя вновь обращенным, постоянно возвращался к теме неизбежности страданий. Сам Иисус очень ясно учил об этом (напр. Мф. 5:11; Ин. 15:20; 16:33), поэтому и Павел считал это своим долгом. «… Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие», говорил он (Деян. 14:22; ср. Рим. 8:17; Флп. 1:29; 2 Тим. 3:12).
Затем Павел выдвигает третью цель визита Тимофея в Фессалонику: Посему и я, не терпя более (он еще раз упоминает о невыносимом напряжении, но теперь говорит только о себе, «я», а не «мы»), послал узнать о вере вашей, чтобы как не искусил вас искуситель и не сделался тщетным труд наш (5), или «напрасным» (ИБ). Опять Апостол имеет в виду сатану. Он хорошо знаком с его уловками, будь то препятствия для апостольского служения или его искушения, с помощью которых он пытается заставить обращенных отречься от своей веры. Итак, Тимофей был послан с определенной миссией: выяснить обстановку и помочь. Инструкция к действию предполагала, что он укрепит фессалоникийцев в их вере, напомнит, что страдания ради Христа неизбежны и вернется с новостями о том, как у них обстоят дела.
г. Он возрадовался доброй вести Тимофея (3:6—10)
Теперь же, когда пришел к нам от вас Тимофей (незадолго до того, как Павел сел писать это письмо) и принес нам добрую весть (дословно «благовествовал», единственное место в Новом Завете, где это слово не относится к Евангелию) о вере и любви вашей (6а), («итог благочестия»)[53]. В дополнение к этому Он сказал, что вы всегда имеете добрую память о нас, желая нас видеть, как и мы вас (66). Эти три новости наполнили Апостола радостью. Он не мог больше сдерживаться. Он спешит поделиться своими чувствами: То мы, при всей скорби и нужде нашей, утешились вами, братия, ради вашей веры (7). Почему же ваша вера утешает нас, можете вы спросить? Потому что наша жизнь связана с вашей. Ибо теперь мы живы, «Теперь мы опять можем дышать» (ИБ), теперь нам дали «новый отрезок жизни»[54], когда вы стоите в Господе (8). Добрая весть также приводит Павла к выражению переполняющей его признательности: Какую благодарность можем мы воздать Богу за вас, за всю радость, которою радуемся о вас пред Богом нашим? (9). Затем Апостол чувствует необходимость молитвы: Ночь и день всеусердно молясь о том, чтобы видеть лице ваше и дополнить, чего недоставало вере вашей (10). Поскольку ранее в Послании Павел говорит о себе, что «ночью и днем» он работал (2:9), то проповедуя, то изготавливая палатки, трудно представить, как он мог также и молиться день и ночь. Возможно, его деятельность накладывалась одна на другую, так что он мог молиться, даже когда был занят изготовлением палаток. Он пишет фессалоникийцам, что молился о возможности навестить их, несмотря на чинимые сатаной препятствия, чтобы дополнить их духовный недостаток. Слово «дополнить», т. е. katartizo, означает восстановить, оснастить, снабдить или закончить. Оно употребляется в различных контекстах, например, когда говорят о рыбаке, чинящем свою сеть (Мф. 1:19), о хирурге, о политике, примиряющем враждующие фракции. Тот недостаток, который Павел обнаружил в их вере, относился к «пробелам» (ИБ, сноска к 1 Фес. 3:10) как в их догматическом, так и в этическом понимании. Он хотел видеть их полными, цельными, зрелыми христианами. Отсюда и его желание навестить их. Молитва о возрастании их веры была жизненно необходимой. Послания также могли вдохновить и укрепить людей в их вере. Но нет такого стимула, который можно сравнить с живым общением лицом к лицу, когда мы можем «утешиться верою общею» (Рим. 1:12).
