За псалмами Давида св. Григорий объяснил три книги Соломона: книгу Притчей, книгу Екклезиаста и Песнь Песней. Объяснение книги Притчей потеряно, так что мы знаем об этом объяснении только из упоминания св. Григория в „ Точном изъяснении Соломонова Екклезиаста (Έξήγησις άκριβής εις τον Έκκλεσιάστην τού Σολομώντος). Это последнее объяснение составляют восемь церковных бесед св. Григория, в которых истолкованы первые три главы книги. „Точное объяснение на книгу Песнь Песней“ (Έξήγησις ακριβής εις τά ασματα τών άσμάτων) состоит из пятнадцати больших бесед на эту книгу с особым предисловием. Из предисловия мы узнаем, что св. Григорий составил свое объяснение в дни поста „для народного слышания“. Так как слушатели его оказались очень внимательными и любознательными, предлагали ему свои вопросы и делали замечания по поводу его бесед, — то он, хотя и писал их „не на показ“, заблагорассудил, однако, пустить их в обращение. Предварительно, впрочем, он исправил свои толкования:
а) внес в них все дельные замечания своих слушателей и b) дополнил их собственными рассуждениями, так что они явились уже несколько иными, чем какими были произнесены в церкви. Свое толкование св. Григорий посвятил некоей Олимпиаде, которая много раз и лично и письменно просила его написать объяснение книги Песней [84]. По догадке русского биографа св. Григория, эта Олимпиада была знатная христианская благотворительница, пользовавшаяся большим уважением константинопольских епископов св. Григория Богослова, Нектария и Иоанна Златоуста, и много помогавшая св. Григорию Нисскому и брату его св. Петру севастийскому. Св. Григорий познакомился с ней в 381 г., когда был в Константинополе на II вселенском соборе, и тогда–то она „лично просила его составить толкование на книгу Песней [85]. Просьба её была исполнена, вероятно, не скоро, потому что ей пришлось просить и „письменно“. Толкование могло явиться не раньше 388 г.
Из писаний нового завета св. Григорий объяснил молитву Господню и заповеди блаженства. Объяснение молитвы Господней составило пять церковных бесед, которые несколько раз были цитованы св. Иоанном Дамаскиным и Евфимием Зигабеном [86]; объяснение же на заповеди блаженства составлено из восьми церковных бесед, которые точно также несколько раз были цитованы бл. Феодоритом, отцами III вселенского собора и св. Иоанном Дамаскиным [87]. О времени написания того и другого объяснения ничего нельзя сказать даже и предположительно.
Между нравственно–философскими трактатами св. Григория первое место принадлежит его большому сочинению — „О девстве“ (Περί παρθενείας). Обстоятельства происхождения этого сочинения Рупп представляет в следующем виде. В половине шестидесятых годов IV века в жизни св. Григория произошел коренной перелом. Он осудил всю свою прежнюю светскую жизнь и удалился в тишину монастырского уединения. Здесь он ревностно взялся за изучение св. писания и задумал осуществить план Оригена относительно примирения христианского богословия с философией, задумал „образовать из опытов своей внутренней жизни и из систем языческих и христианских мудрецов одно мировоззрение, возможное осуществление которого в жизни он разделяет со многими, научное же обоснование и раскрытие его составляют личную особенность его духа“. В благодарность за те величественные духовные плоды, которые оно породило в нем, св. Григорий в конце шестидесятых или в начале семидесятых годов создал ему вечный памятник в своем трактате — „О девстве“ [88]. Основным пунктом этого сочинения служит вопрос: что такое жизнь сама в себе и что такое та жизнь, которую проводит большинство людей? Ответом на этот вопрос служит беспощадная критика фактов действительности и утверждение евангельского положения, что весь мир во зле лежит. С признанием этого положения, выдвигается вопрос об освобождении мира от зла. Средство к этому освобождению указывается в неуклонном направлении человеческой воли к Богу, а средством к осуществлению этого неуклонного направления признается παρθενεία — девство, которое не есть только безбрачие тела, но по преимуществу безбрачие духа, есть φιλοσοφία [89].
Точно такое же воззрение на сущность христианских стремлений к Богу, как на процесс освобождения мира от зла, и на сущность монашества, как на безбрачие духа — философию, проведен и в трактате — „О цели жизни по Боге“ (Περί τον κατά θεόν σκόπον), в котором изложено краткое наставление монахам неизвестного общежительного монастыря. Иноки, как видно, сами предложили на обсуждение св. Григория два вопроса: а) чем должен руководиться человек, чтобы жить ему по Боге, и b) какими средствами он может располагать для устройства таковой жизни. В ответ на эти вопросы св. Григорий и написал им свое наставление. По своему содержанию оно распадается на две части: первая — большая часть отвечает на первый вопрос, — что такое жизнь по Боге, чтобы ее можно поставить целью человеческих стремлений; вторая — меньшая часть отвечает на второй вопрос, — какими средствами можно осуществить стремление к идеальной жизни по Боге. Время написания трактата неизвестно.
Более подробное решение вопроса о средствах к осуществлению идеальной жизни и изображение самого процесса этой жизни св. Григорий представил в своем замечательном сочинении — „О жизни Моисея,“. Это — очень обширный трактат с особым введением и заключением. Из заключения мы узнаем, что он был написан для Кесария [90], а из введения получаем некоторые сведения как о личности этого Кесария, так и об обстоятельствах написания адресованного к нему трактата. Св. Григорий называет Кесария „дражайшим из своих друзей и братьев“, своим „возлюбленным чадом“, усердно подвизающимся на поприще добродетели [91]). Очевидно, он находился с ним в самых близких отношениях. Кесарий просил св. Григория объяснить ему, в чем состоит истинное совершенство, — и вот по поводу этой просьбы св. Григорий написал ему трактат „О жизни Моисея“. Весь трактат распадается на три неравные части; в первой дается общее понятие о совершенстве, как о состоянии беспредельного поступательного движения вперед по пути добродетели, — во второй указывается пример такого восхождения к вершине добродетели в исторических обстоятельствах жизни Моисея, — и, наконец, в третьей делается приложение примера к жизни Кесария и вообще всякого человека. Время написания трактата точно определить нельзя; известно только, что он был написан св. Григорием уже в старости, так как вводном месте трактата он указывает Кесарию на свои „седины“ [92].
В старости же, при таких же обстоятельствах и такого же содержания был написан св. Григорием еще один богословско–философский трактат — „О христианском звании или уповании“ (Περί τον, τί το χριστιανών όνομα ή επάγγελμα), адресованный Армонию. Между Армонием и епископом Нисским, как видно из содержания трактата, установилась самая прочная дружба. Они часто сходились для взаимных, дружеских бесед, содержание, характер и направление которых передает сам св. Григорий в своем настоящем трактате–послании. „Ты, конечно, помнишь, — пишет он Армонию, — что предметом всегдашних наших взаимных бесед были заботы о добродетели и упражнение в богопочтении, при чем ты всегда настойчиво предлагал вопросы касательно того, о чем шла речь, и ничего из сказанного не принимал без исследования, а я, как старший по летам, разрешал каждый, возникавший по ходу речи, вопрос“ [93]. Время этих бесед прошло. Армоний и св. Григорий поселились в разных местах, но от этого дружеская связь их нисколько не пострадала. „Упражнение в богопочтении“ велись через письма, и рассматриваемое нами послание есть именно такое упражнение. Св. Григорий, как видно из начала послания, получил от Армония несколько писем, ответа же по каким–то обстоятельствам ни на одно из них не дал. Чтобы восполнить теперь „невольное опущение переписки за прошедшее время“, он решился написать своему другу длиннейшее письмо, „так что если бы разделить его на письма обыкновенной меры, оно могло бы считаться вместо многих“. А чтобы не тратить время „попусту“, он ставит предметом своего письма решение вопроса „о христианском звании“. При этом он желал подражать „своему личному собеседованию“ с Армонием, так что в письме рядом с рассуждениями св. Григория идут предполагаемые возражения со стороны Армония. Письмо было написано св. Григорием, как об этом было замечено выше, уже в старости, потому что он говорит про „ветхую цитру своего слова“ [94].
С посланием к Армонию вполне однородно по своему содержанию послание св. Григория к монаху Олимпию — „О совершенстве и о том, каковым нужно быть христианину“ (Περί τελειότητος καί οποίον χρη είναι τον χριστιανόν). В этом новом трактате предметом рассуждения также служит звание христианина, но в способе раскрытия предмета замечается существенное отличие от послания к Армонию. Этому последнему, как человеку философски образованному, любившему все разъяснять до точности, св. Григорий определяет метафизический, высший смысл христианских верований и надежд; Олимпию же, как человеку простому, строгому аскету, разъясняет их простой, моральный смысл. Поэтому, в первом трактате избранному предмету дано чисто философское освещение, во втором — морально–аскетическое. Св. Григорий по порядку перебирает все имена, какими называется в св. писании Спаситель, и по поводу этих имен рассуждает, каким нужно быть христианину, чтобы явиться совершенным последователем Христа: Спаситель называется Христом, Божией премудростию и силой, миром, светом, и проч.; каждое из имен разъясняется в приложении к Самому Спасителю, а потом раскрывается в тех требованиях, какие оно налагает на христианина, как на соучастника в деле и славе Христа. — О личности Олимпия, которому адресовано послание „О совершенстве“, известно лишь то одно, что он был строгий монах–подвижник. Если его можно отождествить с тем монахом Олимпием, для которого св. Григорий написал сочинение о жизни сестры своей преподобной Макрины (Εις τον βιόν τής ουσίας Μακρίνης), то можно будет сообщить и некоторые сведения об отношениях его к св. Григорию. В „Жизни Макрины“ св. Григорий напоминает Олимпию о своей встрече с ним. Эта встреча произошла в окрестностях Антиохии в то время, когда св. Григорий „по обету путешествовал в Иерусалим“. По всей вероятности, это путешествие было совершено около 378 г., в период скитальческой жизни св. Григория по востоку после изгнания его из Ниссы. Встретившись с Олимпием, „благоразумие которого представляло много поводов для разговора“, св. Григорий, как видно, рассказал ему об обстоятельствах своей жизни и о членах своего семейства и, между прочим, о сестре своей Макрине. Изображение аскетических подвигов Макрины дало повод к воспоминанию „о некоторой знаменитой жизни“, т. е. навело на рассуждение об истинном христианском совершенстве. Это рассуждение заинтересовало Олимпия, заинтересовала его и личность Макрины, а потому он попросил св. Григория изобразить ему знаменитую жизнь и написать биографию преподобной Макрины [95]. В исполнение этой просьбы св. Григорий и написал ему два трактата: „О совершенстве“ и „О жизни Макрины“. Первый трактат явился, по всей вероятности, вскоре после встречи св. Григория с Олимпием, а второй — вскоре после смерти преподобной Макрины в 379 или в начале 380 г.
