Слово 10
Глава 28
Откр. 10, 1–7
Об Ангеле, облеченном в облако и радугу
10, 1. И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные…
Что нужно разуметь здесь святого Ангела, сие показывает облако и радуга и подобный солнцу свет его. Ибо сим показывается небесное достоинство и разнообразие в добродетелях и светоносность Ангельского существа и разумения. А столпы огненные означают наводимые Ангелом страх и наказания нечестивым, производящим разбои на земле и на море. Для того на землю поставил он правую ногу, на море же левую, чтобы указать на наказание беззаконников и там, и здесь.
10, 2–3. …В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю, и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.
Книжка, как небольшая и мелко написанная, содержит, как думаю, имена и деяния самых худых из тех, кои разбойничают на земле или поступают несправедливо и грабят на море, на наказание коих указал Ангел, поставив ноги на землю и на море. Глас Ангела, подобный рыканию льва, — что страшно и нестерпимо наказание его. И свидетель Даниил, который не мог безболезненно видеть и кроткого, а не тем более угрожающего Ангела (Дан. 10, 8–9). Под семью же громами, думаем, нужно разуметь или семь иных Святых Ангелов, предсказывающих будущее, так что в таком случае видно будет, что они повторяли слова первого Ангела и от него получили побуждение пророчествовать, по указанному блаженным Дионисием благопорядку Ангельскому25.
10, 4. И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.
Запечатлением того, что сказали семь громов, даже после написания, показывается, что теперь это неизвестно, а изъяснено будет самым опытом и положением дел. О сем от Небесного гласа Евангелист научен был, чтобы напечатлеть гласы сии в уме, а совершенное откровение и ясное разъяснение их предоставить временам последним. [Col. 308] Ибо что запечатлены и заключены подобные слова, сему научен был некогда и Даниил (Дан. 12, 4).
10, 5–6. И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет…
Ангел клялся Живущим, — Бог, давая обетование Аврааму, как не мог никем высшим клясться, клялся Самим Собою (Евр. 6, 13), а Ангелы, как твари, по причине нашего неверия, уверяют в сказанном ими клятвою Создателем. Клянется, что не будет уже времени или в будущем веке, когда и на самом деле не будет времени, измеряемого солнцем, но превосходящая счисление временное Жизнь Вечная, или что после шести гласов Ангела немного пройдет времени до исполнения всего предвозвещенного. Потому и продолжает.
10, 7. …Но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.
Сим, полагаю, знаменуется, что по истечении шести веков во дни века седьмого, означаемого седьмою трубою, придет в исполнение все предреченное святыми пророками. Исполнение сего, по причине уготованного святым покоя, называется благовестием.
Глава 29
Откр. 10, 8–11, 2
О том, как Евангелист взял книжку от Ангела
10, 8. И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною, и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.
Здесь иная некая высшая Ангельская Сила повелевает Евангелисту под образом книги принять разумение предсказываемого.
10, 9. И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.
Сладко тебе, говорит, ведение будущего, вместе горько оно будет для чрева, то есть для сердца — этого вместилища умственной пищи, из сожаления о тех, коим нужно будет принять насланные, по Божиему определению, наказания. Можно понимать [Col. 309] и иначе. Поелику он свят был, то опытом не изведал худых дел; чрез поглощение же книги, содержащей в себе деяния нечестивых, показана ему была сладость греха вначале и горечь его после, в наказании.
10, 10. И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.
Когда же съел ее, то горько стало во чреве моем. Сладка книга вначале по причине веселого, прискорбна же к концу по причине язв, как и грех сладок при вкушении, горек же при сварении и воздаянии, как сказано было. Будучи же сострадательными, святые с радующимися радуются и с плачущими плачут, как говорит божественный Апостол (Рим. 12, 15).
10, 11. И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих.
Сим показывается или то, что не скоро после видения Божественного Откровения примет исполнение виденное, но надлежит еще блаженному чрез Евангелие свое и чрез сие Откровение даже до конца пророчествовать читающим о будущем; или что он не вкусит смерти, при конце же придет, препятствуя принятию антихристова обольщения26.
11, 1–2. И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем. А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святый город сорок два месяца.
Тростью показывается, что все, являющееся на Небе, хотя у нас и неодушевленно, есть, однако, разумно, как то: жертвенник, престол и нечто другое, ибо слова: встань и измерь храм Божий сказала данная ему трость, чем указывается на то, что храм Божий измеряется Ангельским разумением. Если же кто заметит, что сии слова он услышал от давшего ему трость Ангела, тому ответим, что трость показывает соответствующую приемлющему меру разумения и знания, коего удостоятся все отличенные у Бога и Божиих Ангелов за добрые дела, ибо познал Господь Своих (2 Тим. 2, 19), говорит Божие слово. Следует знать и то, что некоторые под храмом Божиим разумели Ветхий Завет, а под внешним двором [Col. 311] — Новый, неизмеримый по обилию в нем спасаемых; под сорока двумя месяцами — краткость времени до Второго Пришествия, в которое будут содержать тайны Нового Завета. Мы же думаем, что храмом Бога Живаго называется Церковь, в которой приносим мы Богу словесные жертвы. Внешний двор — это общество неверующих и иудеев, не удостоенных за нечестие Ангельского измерения: познал Господь своих, беззаконных же Всеведующий не знает. А что святый град — Новый ли Иеру салим или Вселенская Церковь — будет язычниками попираем сорок два месяца, сие, думаю, означает, что в пришествие антихриста верные и твердые будут попираемы и гонимы три с половиною года.
Глава 30
Откр. 11, 3–10
О Енохе и Илии
11, 3–4. И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище. Это суть две маслины и два светильника, стоящие пред Богом земли.
Многие из учителей думали, что сии два свидетеля, Енох и Илия, при кончине получат от Бога время пророчествования в продолжение трех с половиною лет, означенных тысячей двумястами шестьюдесятью днями. Облечением во вретище они показывают, что сетования и плача достойны будут все тогда существующие и отвлекаемые от обольщения антихристова. Пророк Захария указал на них под видом двух маслин и двух светильников (Зах. 4, 11), ибо пища для умного совета приносится елеем богоугодных дел.
11, 5–6. И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту. Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их, и имеют власть над водами, превращать их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят.
И если кто захочет их обидеть. О дивная Божественная благодать! Ибо равносильное ране предлагает врачевание. Как лжехристос, обладающий всяким диавольским действом, во всех ложных знамениях и чудесах будет славнейшим из всех волхвователей и прелестников, так силою истинных знамений и чудес вооружит Бог сих святых, чтобы предложением истины и света они отвергли ложь и тьму и обратили обольщенных [Col. 313] или словом учительным, или ударами наказующими: бездождием, огнем, изменением стихий и подобным, а самого обольстителя изобличили, нимало не претерпев сами ни от него, ни от других даже до окончания своей проповеди.
