Игнатий Брянчанинов - Полное собрание творений. Том 7

Михаил Чихачев.

30-го марта 1848-го года

Искреннее письмо твое от 5-го марта имел честь получить, многолюбезнейший Лев Николаевич! Благодарю очень: во-первых, за писание, 2) за искренность, 3) за то, что не осерчал. Прошу также прощения дружеского твоего — кто кому может навязывать свой образ мыслей. Больше полумира имеют подобное тебе понятие о православной Церкви и живут с именем Христиан, особенно Лютеране. Если до сих пор никто не мог разубедиться в таких мнимо здравых положениях, то нечего тут человекам смертным делать. В добавок ты, даже не хочешь и слышать противного мнению твоему, в котором ты так крепко убежден. Еще раз прошу искренно прощения — не желаю ничем оскорблять ближнего моего, тем более, что и сам, если снять с меня личину, остаюсь при всей моей старости, с теми же опёрами греха, какими пользовался деятельно в молодости, потому и нуждаюсь в Спасителе, к Которому и прибегаю молясь, моля и Угодников Его оказать мне помощь в деле спасения души, непременно бессмертной, в чем все верующие и неверующие были убеждены естественно. Если все {стр. 564} это для тебя кажется морозом, то прости меня, не имею ничего теплее предложить тебе, дорогому приятелю, а не чудовищу, каким будто тебя считаю, как изволишь выражаться. Спасибо еще за любопытство твое о моей ноге. Она теперь меня не мучит, а разве сам мучу ее. Каждый день по два раза держу ее в холодной воде со льдом по получасу и сверх того прикладываю льдинку на нее, с которой и делаю перевязку. Это так поступаю по староверству моему к водолечению и замечаю, что от этой проделки рана гораздо чище делается, нежели от пластыря и меньше чешется окрестность ее, да и простуда почти вовсе не действует от такого рода лечения. Пиво все также продолжаю пить и другого, кроме его, решительно ничего. Странно то, что все находят меня похуделым, между тем, как от пива все толстеют. Остальными всеми частями тела, мне грех пожаловаться на нездоровье. Архимандрит и брат его благодарят тебя очень за память и поклон — и сами взаимно кланяются, также как и все тебя знающие здесь. К Отцу Аполлосу [332] писал недавно, к Софье Львовне тоже. Софье Платоновне приношу почтение с усерднейшим желанием всех благ душевных, телесных и духовных. Для тебя такое желание — не в коня корм. Червяку не до неба, даже и не до земли, а как бы только в земле скрыться. Вот и мне, червяку, пишущему эти строки, перешло уже на седьмой десяток — двух веков не проживешь, глядишь как раз уйдешь на веки невозвратимые. Тогда прощай и ты, возлюбленный мой, и все таковые. Всем не отвергающим крещения и прочих святых таинств, постановленных в православной Церкви есть отрада — надежда на Пришедшего в мир, чтобы не погубить, а спасти грешников от погибели вечной, а отвергающим все и того не будет, так и должны погибнуть безвозвратно. Пока еще живы, надо вопить к Живому вечно, чтобы избавить от вечной смерти. Пишешь ты мастерски, и слог и почерк весьма хорош, а конверт с ниточкой — очень примечательный. Как эта ниточка кстати для удобнейшего распечатания. Вот если все конверты клеенные были так устроены, а то или ищи ножика при получении письма, или рви на мелкие куски весь конверт. Так-то и все реформы — когда к лучшему, очень хороши, а как хуже чем было — несносны и донельзя неприятны. Прощай, друже! в полном смысле слова. Твой

Михаил Чихачев.

1866-го года 12-го марта

День получения твоего письма

{стр. 565}

Очень благодарю тебя, друг мой Лев Николаевич, за письмо и хлопоты твои. По желанию твоему посылаю рецепт, а ты постарайся хорошенько все состряпать, чтоб можно было тебя произвести прямо в чин пластырного Кохмейстера. Надеюсь на твою удачу, а цена всего материала 70 копеек. Если не найдешь с кем послать — пошли по почте, здесь в Стрельне есть теперь приемка посылок и денег.

До свидания

Желающий тебе всех благ

Михаил Чихачев.

Его Высокоблагородию!

Льву Николаевичу Ваксель

Между городом Ковно и Юрбургом в Райданы

Воистину Воскресе Христос!

Высокопреподобнейший отец Аполлос!

Взаимно поздравляю вас с текущею Пятидесятницей и от души благодарю за письмо ваше, которое дошло до меня весьма скоро. Оно пришло ко мне вместе с письмом Л<ьва> Н<иколаевича> шестого апреля, написанным второго числа. И мне немало прискорбно, что писем моих ни вы, ни Л<ев> Н<иколаевич> не получили, хотя там было написано довольно существенного и полезного. Но пенять не на кого, сам виноват. В то время как написал их, были у меня мои родные Ферморы из города. Мне хотелось ускорить посланием их на почту, потому и поручил Ферморовой отослать; видно, посланы были с человеком, который не отдал их на почту. Что делать? Оплошал, простите старика меня глупого. Теперь того не напишешь, как там было написано кстати. Деньги пять рублей от С<офьи> Л<ьвовны> сейчас же тогда были переданы сторожу Тимофею, который и молится о ее вожделенном здравии и от души благодарит. Все это там было описано ладно и вам большая благодарность за то, что, по словам С<офьи> Л<ьвовны>, умеете мною ценить дорого, хотя чувствую, что и дешевой оценки не стою. Относительно Л<ьва> Н<иколаевича> надо молиться вам совокупно, да и его убедить, чтоб он пожелал и сам помолился очень простенько: {стр. 566} Господи, дай мне веру в Тебя истинную, не по моему разумению, а по Твоей Святой воле. Тогда непременно дастся и будет ощутительно для самого убеждения разума человеческого. Так как вы пишете, что Л<ев> Н<иколаевич> скоро сюда приедет, то и подожду отвечать ему. Его родитель скончался. Это слышал от Бутузова. Не пишу вам политических новостей, сами все узнали уже вероятно. Офранцузились русские скоро, только удача-то остается русская, та же медвежья.

В том письме писано было и о матери Варсонофии [334], что скончалась, а на место ее управляет всем теперь мать Евстолия. Собственно, у нас в Обители новостей нет, на флот назначены двое: отец Леонид и отец Пахомий. Петр Александрович Брянчанинов был здесь, взял ваше описание жизни Преосвященного. Может быть мы из всего, говорит, составим нечто полное; он очень вам кланяется и сердечно рад, что вам теперь хорошо. У нас вся Святая неделя стояла прекрасною, а теперь пасмурная погода, сыро, часто дождь, иногда снег, а по утрам морозит. Все это предвещает хорошее будущее. А вас поздравляю с летом. Вот теперь-то именно вам и оживать, помоги Господи духовно и телесно.

Все наши отцы и братия вам кланяются и поздравляют. Прошу вашего благословения и святых молитв. Письмо С. Л. потрудитесь передать сохранно в руки. Простите.

Душою преданный инок.

Мисаил Чихачев.

1866-го года 6-го апреля

Извините, что не на большом листу пишу. От того, что маленьких листков мне надавали много, а больших-то мало. Письмо ваше Павлу Петровичу передал.

{стр. 567}

Павел Петрович Яковлев, назвавший Михаила Васильевича Чихачева замечательнейшей личностью, сам тоже вполне заслужил такого определения. Скромнейший делопроизводитель Сергиевой пустыни, никогда не выступавший за пределы своей должности, он на всю жизнь сохранил и огромное доверие и дружбу святителя Игнатия Брянчанинова.

Он происходил из младшей ветви известного дворянского рода, родился в 1810 г. в имении своих родителей в Костромской губернии, рано потерял отца, после чего его матушка София поселилась в Горицком монастыре, недалеко от Кирилло-Белозерского монастыря, а сам он поступил послушником в Новоезерский монастырь. Архимандрит Пимен (Угрешский), побывавший в молодости в этом монастыре и познакомившийся там с П. П. Яковлевым, вспоминал о нем: «В 1832 году ему было лет за двадцать. Не очень высокого роста, приятной наружности и характера самого уживчивого, мягкого. Он был письмоводителем о. Игумена и имел почерк весьма четкий и красивый и, кроме того, пономарил ранние обедни у Преподобного Кирилла».

О своем знакомстве с Дмитрием Александровичем Брянчаниновым (святителем Игнатием) П. П. Яковлев пишет так [335]: «1830 года в первых числах февраля, в начале Великого Поста, {стр. 568} прибыл из Вологды в Новоезерский монастырь Дмитрий Александрович Брянчанинов с Михаилом Васильевичем Чихачевым. При них находился отпущенный из села Покровского человек Феодосий, весьма умелый и расторопный мальчик.