115. Невозможно, чтобы прилежно обучающиеся какому-либо художеству ежедневно не успевали в нем, но одни познают это преуспевание, а другие не примечают его, по особенному распоряжению Промысла Божия. Хороший купец на всякий вечер непременно считает дневную прибыль или убыток, но он не может этого ясно узнать, если ежечасно не будет всего записывать в счетную книгу, потому что ежечасное самоиспытание ежедневно просвещает душу.
116. Безрассудный, когда его укоряют или осуждают, оскорбляется и старается противоречить или немедленно просит прощения у своего обличителя, не по смирению, но только чтобы прекратить выговор. Когда бьют тебя выговорами и укоризнами, молчи и принимай душевные прижигания или, лучше сказать, светильники чистоты. Когда же духовный врач твой перестанет тебя обличать, тогда кайся пред ним, ибо в самом действии гнева он, может быть, и не примет твоего покаяния.
117. Пребывающие в общежитии, хотя и против всех страстей на всякий час должны подвизаться, но в особенности против двух: против чревонеистовства и вспыльчивости, потому что во множестве братий бывает и много поводов для этих страстей.
118. Пребывающим в послушании диавол влагает желание добродетелей невозможных для них, подобным образом и живущим в безмолвии он советует несвойственное им. Раскрой ум неискусных послушников и найдешь там погрешительную мысль: желание безмолвия, крайнейшего поста, неразвлекаемой молитвы, совершенного нетщеславия, незабвенного памятования смерти, всегдашнего умиления, всесовершенного безгневия, глубокого молчания, чистоты превосходной. По особенному Промыслу Божию, не имея этих добродетелей вначале, они безрассудно перескакивают через предлежащие им степени, будучи обольщены врагом, который побуждает их искать этих совершенств прежде времени, с тем чтобы они, не устояв в терпении, не получили их и в свое время. Напротив того, сей обольститель ублажает перед безмолвниками страннолюбие послушников, их служения, братолюбие и утешительное сопребывание в обществе, их служения больным. Намерение же льстеца сего состоит в том, чтобы и их подобно первым сделать нетерпеливыми.
119. Поистине немногие могут с разумом проходить безмолвие, но только те, которые стяжали божественное утешение к поощрению в трудах и помощь в бранях.
120. По качествам страстей наших должно рассуждать, какому руководителю отдаться нам в повиновение, и сообразно с тем такого и избирать. Если ты невоздержен и удобопреклонен на плотскую похоть, то да будет твоим обучителем подвижник, и в отношении к пище неумолимый, а не чудотворец, и который готов всех примирить и угощать трапезой. Если ты высокомерен, то да будет твоим руководителем человек суровый и неуступчивый, а не кроткий и человеколюбивый. Не должно искать таких руководителей, которые бы имели дар пророчества или прозрения, но прежде всего истинно смиренномудрых и по нраву, и местопребыванию своему приличных нашим недугам. По примеру вышеупомянутого праведника Аввакира, имей и это пособие к послушанию: помышляй всегда, что наставник тебя искушает, и ты никогда не погрешишь. Когда, будучи непрестанно обличаем от своего наставника, ты почувствуешь, что вера и любовь твоя к нему возрастают, то знай, что Дух Святой невидимо вселился в твою душу и сила Вышнего осенила тебя.
121. Впрочем, не радуйся и не хвались, когда ты мужественно терпишь досады и бесчестия, а, напротив, плачь о том, что ты сделал нечто достойное выговора и возмутил против себя душу наставника. Не ужасайся и не дивись, когда скажу тебе (ибо Моисей[42] мне в том свидетель), что лучше согрешить перед Богом, нежели перед отцом своим, потому что если мы прогневали Бога, то наставник наш может Его с нами примирить, а когда мы наставника ввели в смущение, тогда уже никого не имеем, кто бы за нас ходатайствовал. Впрочем, я думаю, что оба эти согрешения имеют одно значение.
122. Рассмотрим и рассудим со вниманием, когда должно нам благодарно и безмолвно терпеть обвинения от пастыря и когда объясняться перед ним. Мне кажется, что во всех случаях, когда бесчестие падает на одних нас, должно молчать (ибо это время духовного приобретения), а когда обвинение касается другого лица, тогда должно говорить в защиту, ради союза любви и ненарушимого мира.
123. Пользу послушания возвестят тебе те, которые отпали от него, ибо они тогда только узнали, на каком стояли небе.
Кто стремится к бесстрастию и к Богу, тот считает потерянным всякий день, в который его никто не укорял. Как деревья, колеблемые ветрами, глубоко в землю пускают корни, так и пребывающие в послушании стяжут крепкие и непоколебимые души.
124. Кто, живя в безмолвии, познал свою немощь и, придя, продал себя послушанию, тот, бывши слеп, без труда ко Христу прозрел.
125. Мужайтесь, братия подвижники, мужайтесь, и еще скажу, мужайтесь! И не преставайте стремиться вперед, внимая Премудрому, который говорит о вас: Господь, как золото в горниле, особенно же в общежитии, испытал их и принял их как жертву всесовершенную (Прем. 3, 6) в недра Свои. Ему же слава и держава вечная с Отцем Безначальным и Духом Святым и поклоняемым. Аминь.
Эта ступень равночисленна евангелистам.
Мужайся, подвижник, стремись вперед без страха.
Некогда Иоанн опередил Петра, а здесь послушание положено прежде покаяния, ибо предваривший ученик представлял образ послушания, а другой – покаяния.
Ступень пятая. О попечительном и действительном покаянии и также о житии святых осужденников и о темнице[43]
1. Покаяние – это возобновление крещения. Покаяние – это завет с Богом об исправлении жизни. Покаяние – это купля смирения. Покаяние – это всегдашнее отвержение телесного утешения. Покаяние – это помысл самоосуждения и попечение о себе, свободное от внешних попечений. Покаяние – это дщерь надежды и отвержение отчаяния. Кающийся – это непосрамленный осужденник. Покаяние – это примирение с Господом через совершение благих дел, противных прежним грехам. Покаяние – это очищение совести. Покаяние – это добровольное терпение всего скорбного. Кающийся – изобретатель наказаний для себя самого. Покаяние – это крепкое утеснение чрева, уязвление души в глубоком чувстве.
2. Стекитесь, все прогневавшие Господа, и приступите, приидите и услышьте, что я поведаю вам; соберитесь и увидите, что Господь показал мне в назидание души моей. Почтим и поместим в этом слове, прежде всего, повесть об уничиженных, но достойных уважения делателях. Все, впадшие в какое-либо нечаянное согрешение, услышим, сохраним и сотворим то, что узнаем. Восстаньте и стойте, низверженные падениями. Внимайте, братья мои, этому слову моему, приклоните ухо ваше все, хотящие истинным обращением примирить Бога с собой.
3. Слышал я, немощный, о чудном некотором и необычайном состоянии и смирении осужденников, заключенных в особенной обители, называемой Темницей, которая состояла под властью помянутого светила светил. Потому, находясь еще в обители того преподобного, я просил его, чтобы он позволил мне посетить это место, – и великий муж уступил моему прошению, не хотя чем-либо опечалить мою душу.
4. Итак, придя в эту обитель кающихся, в эту поистине страну плачущих, увидел я то, чего поистине, если не дерзко так сказать, око нерадивого человека не видело и ухо унылого не слышало, что и на сердце ленивого не всходило, т. е. такие дела и слова, которые сильны убедить Бога, такие упражнения и подвиги, которые скоро преклоняют Его человеколюбие.
5. Видел я, что одни из тех неповинных осужденников всю ночь, до самого утра, стояли на открытом воздухе не передвигая ног и жалким образом колебались, одолеваемые сном по нужде естества, но они не давали себе нимало покоя, а укоряли сами себя и бесчестиями и поношениями возбуждали себя.
6. Другие умиленно взирали на небо и с рыданием и воплем призывали оттуда помощь.
7. Иные стояли на молитве, связав себе руки сзади, как преступники. Печальные лица их были преклонены к земле. Они считали себя недостойными взирать на небо, от недостоинства помыслов и от угрызения совести не знали, что сказать и как проговорить, какие молитвы вознести к Богу, как и откуда начать моление, но только душу немотствующую и ум безгласный представляли Богу и были исполнены мрака и как бы тонкого отчаяния.
8. Другие сидели на земле во вретище и пепле, лицо скрывали между коленями и челом ударяли о землю.
9. Иные непрестанно били себя в грудь, воззывая прежнее состояние души своей и невинность своей жизни. Иные из них омочали землю слезами, а другие, не имея слез, били сами себя. Иные рыдали о душах своих, как о мертвецах, будучи не в силах переносить сердечной туги[44], другие же, рыдая в сердце, глас рыдания удерживали в устах, а иногда, когда уже не могли терпеть, внезапно вопияли.
