Постепенно «Сад истин» занял настолько высокое место в духовной жизни исламского Востока, что иногда эту поэму называли даже «персидским Кораном». «Сад истин», состоящий из рассуждений и притч, является прообразом суфийских поэм Аттара, Руми и других знаменитых поэтов Ирана, прямо указывавших на связь их творчества с наследием Санайи. Нельзя не отметить и то, что в одном из стихотворений Санайи перед читателем предстает собрание различных птиц, каждая из которых по-своему восхваляет весну. Не исключено, что именно этот поэтический прием Санайи вдохновил Аттара на создание его самой знаменитой поэмы «Разговоры птиц» (иногда это название переводится словами «Беседа птиц»), а более поздний великий суфийский поэт Али-Шир Навои, пересказывая эту поэму по-тюркски, назвал свое произведение «Язык птиц».
К сожалению, ни поэтических переводов, ни подстрочников Санайи на русском языке пока нет, и вошедшие в эту книгу несколько притч из «Сада истин» даны на основе фрагментов этой поэмы, содержащихся в ученых трудах Евгения Бертельса.
ДВЕНАДЦАТЬ МАЛЕНЬКИХ ПРИТЧ ИЗ ПОЭМЫ «САД ИСТИН»
Миссия поэта
Санайи всегда считал, что поэтов с полным правом можно сравнивать с пророками и святыми. Но как-то раз он задумался над своей судьбой и пришел к печальному выводу, что почет («маджд») и слава («сана») есть только в его имени, а сам он этими достоинствами не обладает, да и прав на них не имеет.
Этими грустными мыслями Санайи поделился со своим другом и благодетелем Ахмадом ибн Масудом. Ходжа Ахмад стал утешать поэта, уверяя его, что у него нет оснований для печали. Но Санайи в ответ сослался на пророка Мухам-мада и привел его изречение о том, что надеяться на блаженство может только тот, кто совершил добрые дела, или обладает полезными для других знаниями, или имеет потомство, которое после его смерти помолится о нем.
— У меня же ничего этого нет, — кончил свою речь Санайи.
Ходжа Ахмад не согласился с ним и рассказал по этому поводу притчу о том, как дочь Мухаммада Фатима пожаловалась отцу на свою нищету и наготу, а Пророк ответил ей, что она не видит собственного величия.
— Так и ты не видишь своего богатства! Добрые дела у тебя есть, ибо это не только материальные вещи, но и вообще любое добро, обращенное к людям, — сказал ходжа Ахмад и продолжил: — Если даже только сад твоего лица цветет для друзей твоей улицы, то это уже доброе дело. У тебя же, Санайи, твои добрые дела — в твоих речах, и не в ученом пустословии о шариате, не в богословской схоластике и не в астрологии, а в твоих стихах содержится полезное знание. Твои стихи и есть твое потомство, и это потомство много лучше потомства физического.
И ходжа Ахмад, посоветовав Санайи немедленно приступить к созданию большой поэмы, обеспечил его на все время этой работы пропитанием и одеждой.
Так был написан «Сад истин».
Слепые и слон
За горами был большой город, все жители которого были слепыми. Однажды какой-то чужеземный царь со своим войском расположился лагерем в пустыне неподалеку от города. У него в войске был огромный боевой слон, прославившийся во многих битвах. Одним видом своим он уже повергал врагов в трепет. Всем жителям города не терпелось узнать, что же это такое — слон.
И вот несколько представителей общества слепцов, дабы разрешить эту задачу, поспешили к царскому лагерю. Не имея ни малейшего понятия о том, какие бывают слоны, они принялись ощупывать слона со всех сторон. При этом каждый, ощупав какую-нибудь часть, решил, что теперь он знает все об этом существе. Когда они вернулись, их окружила толпа нетерпеливых горожан. Пребывающие в глубоком неведении, слепцы страстно желали узнать правду от тех, кто заблуждался. Слепых экспертов наперебой расспрашивали о том, какой формы слон, и выслушивали их объяснения.
Трогавший ухо слона сказал:
— Слон — это нечто большое, широкое и шершавое, как ковер.
Тот, кто ощупал хобот, сказал:
— У меня есть о нем подлинные сведения. Он похож на прямую пустотелую трубу, страшную и разрушительную.
— Слон могуч и крепок, как колонна, — возразил третий, ощупавший ногу и ступню.
Каждый пощупал только одну из многих частей слона. И каждый воспринял его ошибочно. Они не смогли умом охватить целого: ведь знание не бывает спутником слепцов. Все они что-то вообразили о слоне, и все были одинаково далеки от истины. Созданное умозрением не ведает о Божественном. В этой дисциплине нельзя проложить пути с помощью обычного интеллекта.
Верблюд
Один человек, увидев на лугу верблюда, стал попрекать его тем, что у него кривая шея. Верблюд ответил ему:
— Не попрекай меня за мою кривизну. Давай лучше я пройду перед тобой по прямому пути, и ты увидишь, как распрямляется моя шея, и поймешь, что ее кривизна сотворена с определенной целью. Так и лук: если бы он не был кривым, как бы он мог распрямиться, посылая стрелу?
Их разговор услышал другой человек и сказал:
— Добрый урод для разумных людей всегда прекрасен, и они никогда не станут попрекать его уродством.
Косой
Один человек уверял своего приятеля, что в глазах у косых людей все двоится, а тот не соглашался с этим поверьем. Наконец они решили спросить у самого косого и, разыскав такого, задали ему этот вопрос. Косой всячески отрицал эту особенность своих глаз и в разгаре спора воскликнул:
— Ведь я же вижу две луны, а не четыре! Тот, кто не верил в это качество косых, был вынужден согласиться, сказав при этом:
— Каждый человек вообще все видит по-своему. Так было задумано Создателем, но цели этого для нас непостижимы!
Халиф Омар и дети
Однажды Омар подошел к группе весело игравших ребят. Увидев самого халифа, они испугались и разбежались. Лишь один остался перед халифом. Это был будущий знаменитый бесстрашный полководец Абдаллах ибн Зубайр.
— Почему ты не убежал вместе со всеми? — спросил его Омар.
— Зачем мне бежать от тебя, благородный халиф?! Ведь ты — не притеснитель, а я — не преступник. Тому, кто знает свою собственную сущность, все равно — что приятие, что отказ, что прекрасное, что злое.
Халиф Омар подивился мудрости мальчика и выделил его для себя среди прочих.
О влюбленных
Один человек утверждал, что разум на улице любви — слеп и что главное в любви — экстаз и наитие. В доказательство этому своему утверждению он приводил рассказ о влюбленном, который много раз переплывал через реку Тигр, чтобы увидеться со своей возлюбленной. Но однажды он вдруг заметил у нее на лице пятнышко. После этого, переплывая Тигр, он только и думал об увиденном. И любовь, вдохновившая его на этот подвиг, ослабела, и посреди реки силы покинули его, и он утонул.
Ничто не должно отвлекать истинного влюбленного от любви к возлюбленной. Зная это правило, его возлюбленная всегда может испытать искренность его любви так, как это сделала одна красавица. Ей постоянно приходилось выслушивать излияния человека, убеждавшего ее в глубине и искренности своей страсти, и она решила его проверить:
— Что говорить о моей красоте, — сказала она, — ты вот лучше посмотри на мою сестру!
Человек, изображавший из себя страстно влюбленного, мгновенно повернулся в ту сторону, куда она показала, и ей сразу стало ясно, что его слова лживы и неискренни.
О бренности земного бытия
Люди часто забывают о том, что жизнь быстротечна и вообще может оборваться в любое мгновение.
Нужно помнить о Ное, милостью Господа пережившем всемирный потоп, который, когда ему исполнилось девятьсот пятьдесят лет, со вздохом заметил:
— Господи, как коротка жизнь! Человек не успеет родиться, как ему уже приходится умирать!
Об этих словах Ноя постоянно помнил мудрец Лукман. Он жил в полуразвалившейся хибаре, и, когда его спрашивали, почему он ее не починит, он отвечал:
— Для того, кто должен умереть, и это слишком хорошо!
Махсити
Жила-была старуха. У нее была единственная дочка по имени Махсити.
Однажды Махсити сглазили, и она тяжело заболела. Лечение не помогало, и, видя это, старуха постоянно причитала над дочкой:
— Умереть бы мне, матери, раньше тебя!
Но однажды старухина корова забралась в дом и засунула голову в котел и не смогла освободиться. Так с котлом на голове она и побежала со страшным ревом. Старуха при виде такого чудища решила, что к ней прилетел ангел смерти Аз-раил, и в испуге завопила:
— О ангел смерти! Я же не Махсити! Я — несчастная старуха. Я здорова, не больна. Ради Бога, не принимай меня за нее. Если тебе нужна Махсити, то возьми и унеси ее, я согласна!
Такой оказалась ее «любовь» к дочери, а истинно любящий Маджнун освободил из капкана дикую козу только потому, что ее глаза показались похожими на глаза его возлюбленной Лайли.
