Этот «текст Цзин–цзина», чье имя обозначено в заголовке стелы, знаменовал поворот несторианства от буддизма к даосизму. Дж.Легг, не имевший в 1888 г. ни малейшего представления о содержании найденных в начале XX в. несторианских текстов, исходя TI3 текста со стелы, сделал безошибочный вывод，что «несториане относились к даосизму более доброжелательно и восприимчиво, чем к буддизму», заметив, что текст «указывает на большее знакомство с нормативными работами конфуцианцев и даосов, чем буддистов» [Legge 1888，с. 46–47].
«Канон об основах изначального»
(Сюанъ юань бэнь цзин) и «Канон о достижении основ изначального»
(Сюанъ юань чжи бэнь цзин)Саэки в своей монографии поместил «Канон об основах изначального» в конец списка работ Цзин–цзина, предположив, что он был написан вместе с «Каноном скрыто–таинственного покоя и радости» через шесть–восемь лет после надписи на стеле 781 г. (см. [Saeki 1937, с. 264]). Находка датированного 717 г. «Канона о достижении основ изначального» поставила эту версию под вопрос. Написанный за полстолетия до воздвижения сианьской стелы текст указывает, что даосская трансформация несторианских текстов после «писаний Алобэня» началась несколько раньше. От «Канона об основах изначального» сохранились лишь первые десять строк. В них говорится о Патриархе (фаван — «правитель закона») Цзинтуне (景 «сияние» + 通 «проникать»), сидящем в городе Назарете в стране Дацинь на облачном троне Сияющего Закона во Дворце Гармонии и Просветленности. Наиболее вероятно, что имя Цзинтун фаван 景通法王 было применено к Иисусу[40]. В то же время история о том, как все живое и даже ангелы (шэнь тянъ) собрались вокруг Цзинтун фаваиа、который после усердной молитвы вознесся на Небо и объявил оттуда божественную истину, с трудом соотносится с евангельскими текстами. Бог–Отец назван в этом тексте не применявшимся прежде именем «Императора Пустоты» (кун xymi (см. [Вэн Шаоцзюнь 1995, с. 154, примеч. 5]). Изложение основ вероучения сводится к «достижению (чжи чжи) отсутствия (}»)». Слова о том, что в результате познания истинного Бога–Творца можно достичь «безна–чальности» (у юань), «безмолвности» ()> янь), «пути отсутствия» (у дао), «отсутствия связи» (у юань), «таинственного наличия» (мяо ю) и «не–наличия» (фэй ю), трудно соотносимы с христианством даже с поправкой на все мыслимые еретические заблуждения несториан.
Объединяемый исследователями с этой работой «Канон о достижении основ изначального» представляет собой фрагмент из тридцати строк, завершающих некий текст. Он открывается рассуждениями о чудесном (мяо) дао н сокровенном (ао) даю, что сближает его с даосскими трактатами и текстом Чжуан–цзы: «Чудесное дао» являет собой «способное охватить десять тысяч вещей сокровенное дао, оно проникает в чудесные принципы и есть правильная (чжэн) природа (сип) всего живого… Чудесное дао порождает (шэп нэп) десять тысяч вещей и является их душой (липфу)» [там же, с. 156]. По поводу жизни человека в тексте говорится о ценности доброты (гианъ), а что касается верящих в дао добрых людей, то они смогут «увидеть подлинную природу–характер (чжэнь сип) обрести исконную доброту (шань г洲ъбань) н вернуться к беспредельному (уц^и)». Отметим, что о «возвращении к беспредельному» говорится и в 28–м чжапе Дао дэ цзипа. В рассматриваемом несторианском тексте далее утверждается, что верящие в дою и верные доброте могут изгнать всю нечистую силу (чертей — могуй), обрести долголетие, благополучие и знатность, навсегда избежать наказания смятенного плавания по Великой Реке. «Этого не обрести за один день, ищи и обретешь его [— дао]» [там же, с. 159].
В этих текстах уже практически нет ни христианской символики, ни содержательной христианской вероучительной догматики. Однако они безусловно связаны с несторианством. Во–первых, «Канон о достижении основ изначального» был включен в список почитаемых несторнанами тридцати переведенных Цзин–цзином текстов, вошедших в «Канон почитания». Во–вторых, этот религиозный текст завершается словами: «Канон о достижении основ изначального сияющей религии Дацш ь, один цзюань». Оценка смысла и подлинности этих двух фрагментов вызвала наибольшее число научных споров. Чжу Цяньчжи охарактеризовал «Канон о достижении основ изначального» как исходящий от китайских даосов комментарий к Дао дэ цзи ну, ссылаясь на имеющиеся текстуальные совпадения с чжапом 62, где присутствуют слова о том, что дао есть тайна (ао) десяти тысяч вещей, что оно есть «сокровище добрых» и т.д. (см. [там же, с. 157, примеч. 13]). Чжу оценил две части текста как лишенные связи друг с другом и заподозрил в них подделку. Однако их смысл может быть истолкован и по–иному, если видеть несторианские тексты как подготовительную проповедь христианства среди даосов. Исследователь Гун Тяньминь заключил, что в первой части («Канон об основах изначального»), и в самом деле, очень сильна даосская окраска и дух таинственности. Во втором тексте ее уже нет, а перед нами — изложение начала Евангелия от Иоанна. Этот поворот мысли кажется неожиданным и даже натянутым, но можно напомнить, что в стандартном китайском переводе Евангелия от Иоанна божественное Слово (логос) переводится как дао «Это дао было изначально (чу) («в начале было Слово»), им были созданы (цзао) десять тысяч вещей, и в нем была жизнь (гиэимин)» (Иоан. 1:1–4; цит. по [The New Testament 1980，с. 260]). При отстранении от новозаветного контекста начало Евангелия от Иоанна в китайском переводе также может быть принято за «даосский текст». Гун Тяньминь пришел к выводу, что «Канон о достижении основ изначального» повествует о Божественном Слове–логосе дао、поясняет действие Святого Духа, разницу веры и неверия и благость веры в дао. Эту точку зрения поддержал Лю Вэйминь, полагающий, что в этом тексте совершенно очевидно, что дао есть Бог, сотворивший «десять тысяч вещей» (см. [Вэн Шаоцзюнь 1995，с. 17; с. 156，примеч. 10]).
С точки зрения проблемы изучения процессов культурноцивилизационной адаптации христианства в Китае можно отметить следующее. Во–первых, эти два фрагмента текстов с похожими названиями свидетельствуют о значительном проникновении в несторианство не только даосской терминологии, но и даосского способа мышления о мироздании. Во–вторых, в них наблюдается практически полное исчезновение иноязычных транслитераций (Мессия, Элохим, имен евангельских мест и персонажей). Если дата в конце текста верна (717 г.), то это не может быть интерпретировано как необратимая утрата несто–рнанами собственного вероучения под давлением всепроникающей и всерастворяющен китайском культуры. В более позднем тексте надписи на стеле 781 г. христианская доктрина была изложена вполне удовлетворительно. Наиболее вероятным представляется предположение, что после написания «квазиканонич–ных», но малопонятных китайскому читателю ранних «писаний Алобэня» несторианские миссионеры обратились к созданию доступных пропедевтических текстов. Близость «Канона о достижении основ изначального» духу китайской даосской традиции подсказывает, что он мог быть задуман как первоначальная подготовка носителей этой традиции к восприятию более сложных и важных аспектов вероучения христианства.
«Канон скрыто–таинственного покоя и радости»
(Чжи сюань апь лэ цзин)Это сравнительно большой по объему несторианский текст, отличающийся явной даосской окраской и буддистской структурой. Он построен как диалог, в котором Мессия отвечает на вопросы ученика Симона (Цэньвэнъ сзн 岑穩僧，апостола Петра изначально звали Симоном), β тексте говорится, что путь покоя и радости может на время скрыться из глаз, подобно тому как пропадает отражение луны в мутной воде или свет от огня в мокрой траве. Мессия говорит, что для начала движения к этому пути необходимо избавиться от желаний (юй) и движения (дун), далее избавиться от поисков (цю) и действий (вэи) От недеяния (у вэй) начинается прояснение (цип) и очищение (цзин), что в итоге дает возможность понимания и свидетельствования (истины) Еще более углубляя мистический характер своего учения, Мессия говорит, что истинную религию невозможно познать и увидеть Причина все та же — для «знания–узрения» требуется участие человека–персоны (шэпь), что приведет к поискам–стремлениям и действиям, уводя тем самым от цели достижения покоя и радости. Для того чтобы быть в состоянии озарять все светом, Мессия советует Симону достичь состояния пустоты (сюйкун).
