200. Когда диавол захочет осквернить ум блудным воспоминанием, тогда испытывает сперва терпение их любовию к тщеславию, и предначатие сего помысла не представляется страстию. Так обыкновенно поступает он с теми, которые охраняют ум свой и в которых невозможно скоро вложить какое-либо неприличное помышление. Когда же исторгнет человека из твердыни его и начнет он беседовать с первым помыслом и удаляться от своей твердыни, тогда сретает его чем-либо напоминающим о блуде, и совращает ум на предметы непотребные. Ум сперва смущается внезапным их приражением, – а потом примиряется с ними, – и далее от мыслей доходит до дела. Но если ум отступит назад и предупредит первое приражение помыслов, тогда при помощи Божией удобно может преодолеть страсть.
201. Страсти отвращать лучше памятованием добродетелей, нежели сопротивлением, потому что страсти, когда выступают из области своей и воздвигаются на брань, отпечатлевают в уме свои образы и подобия. Брань сия приобретает великую власть над умом, сильно возмущая и приводя в смятение помышления. А если поступить по первому сказанному нами правилу, то не оказывается в уме и следа страстей по отгнании их.
202. Пока человек не приимет Утешителя, потребны ему Божественные Писания для того, чтобы памятование доброго напечатлевалось в мысли его, и непрестанным чтением обновлялось в нем устремление к добру, и охраняло душу его от тонкости греховных путей: потому что не приобрел еще он силы Духа, которая удаляет заблуждение и берет в плен душеполезные памятования. Когда сила Духа низойдет в действующую в человеке душевную силу, тогда вместо закона Писаний укореняются в сердце заповеди Духа, и тогда втайне учится он у Духа и не имеет нужды в пособии вещества чувственного; потому что, пока сердце учится от вещества, непосредственно за учением следует заблуждение и забвение; а когда учение преподается Духом, тогда памятование сохраняется невредимым.
203. Неоперившаяся птица – тот ум, который, при покаянии, недавно вышел из пут страстей, и во время молитвы усиливается возвыситься над земным, но не может, а напротив того, пресмыкается еще по лицу земли, не имея сил летать. Однако ж с помощию чтения, делания, страха и попечения о множестве добродетелей собирает воедино помышления свои; потому что не способен знать что-либо кроме сего. И это на краткое время сохраняет ум неоскверненным; но впоследствии приходят воспоминания и возмущают и оскверняют сердце; потому что человек не ощутил еще того спокойного воздуха свободы, в который по долгом только времени забвением о земном вводит он ум, ибо приобрел телесные только крыла, т. е. добродетели, которые совершаются наружно, но не видел еще добродетелей созерцательных и не сподобился ощущения их; а они суть те крыла ума, на которых человек приближается к Небесному и удаляется от земнаго.
204. Пока человек служит Господу чем-либо чувственным, дотоле образы сего чувственного отпечатлеваются в помышлениях его, и Божественное представляет он в образах телесных. Когда же получит он ощущение внутреннего, тогда, по мере ощущения его, и ум от времени до времени будет возвышаться над образами вещей.
205. Когда душа твоя приблизится к тому, чтобы выйти из тьмы, тогда вот что будет для тебя признаком: сердце у тебя горит и как огонь распаляется день и ночь; а потому целый мир вменяешь ты в уметы и пепел, не желаешь даже и пищи от сладости новых, пламенеющих помыслов, непрестанно возбуждающихся в душе твоей. Внезапно дается тебе источник слез, как поток, текущий без принуждения и примешивающийся ко всякому делу твоему, т. е. во время чтения твоего, молитвы твоей и размышления твоего, когда принимаешь пищу и питие, и во всяком деле твоем. И когда увидишь ты это в душе твоей, будь благонадежен, потому что преплыл ты море; и столько будь прилежен к делам своим, так тщательно содержи стражбу, чтоб благодать умножалась в тебе со дня на день. А пока не встретишь в себе этого, ты не совершил еще пути своего и не вступил в гору Божию. Если же и после того, как обрел и приял ты благодать слез, они прекратятся, и горячность твоя охладеет без изменения в чем-либо другом, т. е. без телесной немощи; то горе тебе! Что погубил ты, впав или в самомнение, или в нерадение, или в разленение?! – Но что последует за слезами, о том напишем впоследствии.
206. Если не имеешь дел, не говори о добродетелях.
Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны пред Богом скорби за Него и ради Него; и паче всех благоуханий воня пота их.
Всякую добродетель, совершенную без телесного труда, почитай преждевременным и неодушевленным плодом чрева.
Приношения праведных – слезы очей их, и приятная Богу жертва – воздыхания их во время бдений.
Воззовут ко Господу праведные и угнетаемые тяжестию тела, и в болезни восшлют моления к Богу, и на вопль гласа их придут на помощь к ним Святые Чины ободрить и утешить их надеждою; потому что св. Ангелы, по близости своей к святым мужам, имеют общение в их страданиях и скорбях.
207. Вино согревает тело, а Слово Божие – ум.
Распаляемые горячностию бывают восхищаемы размышлением об уповаемом и уготовляют мысль свою к будущему веку.
Упившиеся вином не видят пред собою преград: так упоенные надеждою не знают ни скорби, ни чего-либо мирского.
Блаженны те, которые для моря скорбей, ради любви к Богу, препоясали чресла свои простотою и непытливым нравом, и не обращают хребта.
С надеждою вступившие на путь стропотный, не возвращаются назад и не останавливаются, чтобы входить в исследования о сем. Но когда преплывут море, тогда, взирая на стропотность пути, приносят благодарение Богу, что избавил их от теснот, стремнин и от такой негладкости пути, – тогда как они и не знали того.
Надежда, пускаясь в плавание, преплывает с первою горячностию, нималой не прилагая заботы о теле и не рассуждая сама с собою, будет или нет какой успех от начинаемого труда.
Когда хочешь положить начало Божию делу, сделай прежде завещание, как человек, которому уже не жить в этом мире, как приготовившийся к смерти и отчаявшийся в настоящей жизни, как достигший времени срока своего.
С мужеством начинай всякое доброе дело, а не с двоедушием приступай к таким делам, не колеблись сердцем твоим в уповании на Бога, чтобы труд твой не стал бесполезен и делание твое обременительно.
208. Деяния жительствующих по Богу суть следующие:
Один целый день ударяет своею головою в землю, и делает это вместо совершения службы, т. е. часов.
Иной с постоянным и продолжительным коленопреклонением соединяет число молитв.
Другой множеством слез своих заменяет для себя Божии службы и довольствуется тем.
Иной старается вникнуть в смысл читаемого и совокупляет с тем определенное правило.
Другой томит душу свою гладом, так что не в состоянии бывает совершать Божиих служб.
Иной, пребывая в горячем поучении в псалмах, службу свою делает непрерывною.
Иной проводит время в чтении, и согревается сердце его.
Иной отдается в плен, домышляясь божественного смысла в Божественных Писаниях.
Иной, приводимый в изумление чудесами, поражающими его в стихах, удерживается от обычного чтения и овладевается молчанием.
Другой, вкусив всего этого и насытившись, возвратился вспять и стал бездейственным.
Иной, вкусив только малое нечто и надмившись, вдался в заблуждение.
Иному воспрепятствовали хранить правило свое тяжкая болезнь и бессилие; а другому – преобладание какой-либо привычки, или какого-либо пожелания, или любоначалия, или тщеславия, или любостяжательности, или пристрастия к тому, чтобы собирать вещественное.
Иной преткнулся, но встал и не обратил хребта своего, пока не получил многоценную жемчужину.
209. Начало всему – благое пред Богом преднамерение (решимость благоугождать Богу).
Затем по удалении от дел житейских следуют: алкание, чтение, всенощное и трезвенное бдение – по мере сил каждого, – и множество поклонов, которые полезно совершать в часы дневные, а нередко и ночью.
Пусть самою малою мерою будет для тебя положить тридцать поклонов, – потом поклониться Честному Кресту и тем кончить.
Но есть и такие, которые по мере сил своих увеличивают сие число поклонов. Иные же в единой молитве проводят три часа, имея ум трезвенный и повергшись лицом на землю без принуждения и парения помыслов, (т. е. – одни часто, но понемногу молятся; а другие раз становятся на молитву, но стоят долго).
210. У соперника нашего диавола есть древний обычай со вступающими в подвиг хитро разнообразить борьбу свою. Употребляя против них разные оружия и соображаясь с намерением лица, изменяет он способ ратоборства.
Первый прием вражеской брани. – Которые ленивы произволением и немощны помыслами, на тех с самого начала сильно нападает, восставляя против них сильные искушения, чтоб с первого подвига объяла их боязнь, путь их показался бы им жестоким и неудобопроходимым, – и сказали они: «если начало пути так тяжело и трудно, то может ли кто до самого конца его выдержать многие предстоящие в нем борения?»
