Иосиф возвысился в глазах фараоновых истолкованием снов и особенно тем полезным советом, какой был им придуман. И вручил фараон Иосифу власть над всем царством своим, и отдал ему перстень, которым запечатывались царские сокровища. Что никогда не возлагалось на руку ни одному из Египтян, то фараон в глазах всего народа возлагает на перст Иосифу. С данным же ему перстнем передана ему была и власть над всем. Аз фараон повелеваю: без тебе не воздвигнет руки своея никтоже во всей земли Египетстей (Быт. 41:44). Итак, вместе со всем прочим, что подчинено было Иосифу, подчинены ему были и военачальники, и вельможи царские.
Когда Иосиф толковал сны фараону, прежний господин Иосифа был там же. И увидев, что прежний раб его только царским престолом стал меньше фараона, он идет в дом свой с той же поспешностью, с какой прежде шел к жене, выходящей ему навстречу, чтобы оклеветать Иосифа. И говорит он жене своей: «Иосиф, бывший нашим рабом, стал теперь господином нашим. Заключенного нами в темницу без одежды фараон облек в багряницу. Ввергнутый нами в среду узников восседает на фараоновой колеснице. И кто связан был железными узами, тому возложена на выю золотая гривна. Как же теперь буду обращать взор и смотреть на того, на кого не смею возвести и очей?» Но жена говорит ему: «Не бойся того, кому не сделал зла ты. Он знает, справедливо или несправедливо постигло его бесславие, когда был изгнан из нашего дома, потому что понес он это от моих рук. Иди же теперь без страха с прочими вельможами и военачальниками, сопровождающими колесницу его, чтобы не подумал Иосиф, будто бы огорчает нас настоящее его величие. А в доказательство, что Иосиф не зол, вопреки прежней моей лжи, скажу теперь всю правду. Сама я любила Иосифа, когда оклеветала его; сама я удержала его за одежду, потому что побеждена была его красотой. Если он правдолюбив, то может мстить мне, а не тебе. Но, конечно, по правдолюбию своему не будет мстить и мне, потому что, если бы он не был оклеветан, не ввергли бы его в темницу. А если бы он не был в темнице, то не истолковал бы фараону снов и не достиг бы того величия, о котором ты рассказываешь мне. Хотя не мы возвели его на высоту сию, однако же и мы как бы содействовали этому, потому что уничижение, в какое приведен был нами, послужило причиной того, что он прославился и стал вторым после царя».
Пентефрий пошел и вместе с вельможами сопровождал по улицам Иосифову колесницу. Иосиф же не причинил ему никакого зла. Ибо знал, что Тот, Кто попустил братьям ввергнуть его в ров в пустыне, и из рва в узах послать в Египет, попустил и Пентефрию ввергнуть его к узникам, чтобы из сего уничижения возвести на колесницу фараонову.
Иосиф начал собирать хлеб и собирал ежегодно во всех городах Египетских. Когда же обильные годы прошли и наступили годы голодные, тогда показал он свою заботливость о сиротах, вдовицах и о всех бедных, бывших в Египте, никого не оставляя без призрения. И если бы голод был в одном Египте, то Египту нечего было бы страшиться, потому что много хлеба собрано было Иосифом. Но голод был по всей земле, и все имели нужду в египетском хлебе. А от этого и самим Египтянам хлеб продавался уже по дорогой цене. И Писание, показывая, что голод был всеобщий, говорит: и вся страны прихождаху во Египет, куповати ко Иосифу: обдержаше бо глад всю землю (Быт. 41:57).
Когда же голод охватил и дом Иакова, тогда Иаков говорит сыновьям своим: «Не бойтесь, се, слышах, яко есть пшеница во Египте: идите тамо и купите… да живи будем и не умрем» (Быт. 42:2). Сказанное Иаковом: «Не бойтесь», — показывает, что сыновья его действительно очень боялись. А слова: слышах, яко есть пшеница во Египте, — показывают, что во всей стране не было у них хлеба. Слова же: купите нам… да живи будем и не умрем, — свидетельствуют о нужде, какую сыновья Иакова терпели от голода со всей землей Ханаанской.
Пришли братья к Иосифу и поклонишася ему лицем до земли (Быт. 42:6). Он узнал их, ибо зная, что и они со всеми Хананеями томятся голодом, как сожигаемые на сковороде, и прежде еще беспокоился о них, говоря сам себе: «Когда-то придут они взять себе хлеба?» Но, увидев братьев, Иосиф сделал вид, что не узнал их, и глаголаше им жестоко… соглядатаи есте (Быт. 42:7, 9). Братья отвечают: «Не знаем мы египетского языка, чтобы, пользуясь оным, приобрести доверенность у Египтян и выведать их мысли. Живем мы в земле Ханаанской, о сем можешь судить по тому, что принесли мы сюда. Притом дванадесять есмы братия, и не можем мы все иметь одно злое желание — стать соглядатаями. Мы пришли к тебе по своей воле и уже это свидетельствует о том, что нет в нас неправды. Поскольку же не знаем мы языка египетского и одежда у нас не египетская, то явно, что мы не соглядатаи. Дванадесять есмы братия и по роду своему, и по тому, что нас много. Известны мы всюду; и се, един от нас со отцем нашим днесь, а другаго несть» (Быт. 42:13).
Иосиф, рассуждая, что сны его доныне еще не исполнились (ибо видел он во сне, что поклонились ему одиннадцать звезд, а перед ним было только десять братьев), продолжает скрываться от них, чтобы самому не стать причиной лживости снов своих. И потому говорит братьям: «Тогда только уверите меня, что вы братья, когда приведете ко мне меньшего брата». Потом ввергает их в темницу на три дня, чтобы изведали они скорбь, какую много лет терпел Иосиф в заключении.
После этого Иосиф размышляет о своих снах и припоминает, что в сонном видении братья два раза поклонились ему — то в образе сынов, то в образе звезд. А из этого заключает, что, когда братья поклонятся ему в другой раз, тогда придет время открыться братьям. А потому берет Симеона и при прочих братьях заключает его в узы, чтобы узнать от него, что братья сказали отцу об утрате Иосифа. Притом знал, что дети Симеоновы и жена его будут вынуждать Иакова скорее послать к нему Вениамина. А может быть, Симеон показал более жестокости к Иосифу, когда братья связали его и продали.
Впрочем, нельзя видеть в этом гневного мщения, потому что Иосиф, открывшись братьям, с любовью облобызал их. Но поскольку заключен был в узы тот, кто больше всех из братьев желал заключить в узы Иосифа, то они должны были видеть в этом справедливое воздаяние. Потому и сами они сказали: «Действительно заслужили мы, чтобы потерпеть это, яко презрехом скорбение брата нашего, егда моляшеся нам, и не сжалились над ним» (Быт. 42:21). Иосиф слышал, как Рувим говорил это братьям и как напоминал им, что он просил не ввергать Иосифа в ров. Тогда Иосиф вспомнил об этом и заплакал; но не о том, что так поступили с ним братья, а о том, откуда и на какую высоту возвел его Бог.
Когда же братья Иосифовы, снабженные путевыми запасами, возвратились домой, то проведали отцу о несчастии, постигшем их во время путешествия. Рассказали, что были осмеяны Египтянами, заподозрены в соглядатайстве, унижены и что теперь смогут избавиться от напастей, только отдав туда Вениамина. Пока же одни рассказывали об этом Иакову, другие начали развязывать вретища, и каждый во вретище нашел свое серебро. Иаков скорбел о том, что их постигло, особенно же о Симеоне, заключенном в узы. Сыновья ежедневно умоляли его отпустить с ними Вениамина. Но Иаков опасался, чтобы и Вениамина не постигло то же, что постигло брата его, и не склонялся на их просьбу.
Когда же истощился у них хлеб и все домочадцы стали страдать от голода, тогда все сыновья приступили к Иакову со словами: «Сжалься над Симеоном ради детей Симеоновых и согласись несколько дней не видеть младшего сына ради жены Симеоновой, которая лишена теперь мужа». Поскольку и сам Иаков терпел голод, то против воли своей отпустил с ними Вениамина и напутствовал их благословениями: «Как лишился я Рахили, так лишен и сыновей Рахилиных». Тогда Иуда в утешение отцу своему сказал: аще не приведу Вениамина… и не поставлю его пред тобою, грешен буду к тебе вся дни (Быт. 43:9).
Взяли они от плодов земных (Быт. 43:11) стираксы (благовонной смолы), ладана, фисташек и прочего, пришли в Египет и явились к Иосифу. Он приказывает строителю дома ввести братьев к себе в дом. Они же, встревоженные тем, что рабы Иосифовы снимают вьюки со скотов их и привезенное ими вносят в дом, говорят друг другу: «Отец наш лишен нами Вениамина, и сами мы не увидим более лица отцова. Ибо с умыслом положено было серебро во вретища наши. Даже если освободимся от подозрения в том, что мы соглядатаи, то возьмут нас как воров и сделают рабами. Поэтому сами признаемся строителю дома, что нашлось серебро в наших вретищах, пока не осмотрели еще привезенного нами и не обвинили нас в воровстве. И как приездом Вениамина избавляемся от подозрения в соглядатайстве, так признанием уст наших освободимся от подозрения в воровстве».
