Непостоянство земной жизни.
Итак, твои обстоятельства достойны воздыхания, скорби и слез. Но так как у тебя есть благодать ведения и дар благоразумия, то мы думаем, что ты при этом не падешь совершенно, зная, что искушение – житие человеку, по выражению приснопамятного Иова (Иов. 7:1). Твоей многоопытности хорошо известно, сколько он претерпел, равно как и всё непостоянство течения настоящей жизни, изменяющейся почти каждый день и час. Подлинно, она подобна приливу и отливу, цветам и сновидениям и прочему такому же, по божественным изречениям святых. Пусть припомнит почтенная душа твоя, сколько перемен произошло со времени твоей ссылки, как одни пали, другие возвысились; иные умерли, одни достигли счастья, другие подверглись несчастью. Нет никакого постоянства в непостоянном и быстром течении нашей жизни.
C другой стороны, и то истинно, что все мы, люди, находимся в ссылке, так как через первозданного мы изгнаны из рая, как сказано, и обитаем в этой смертоносной стране, доколе воспоем: изведи из темницы душу мою, исповедатися имени Твоему (Пс. 141:8), переходя из странствования в свободу; поэтому, сказать точнее, люди и не могут отправлять в ссылку подобных себе, сами находясь в ссылке, ибо все мы изображаемся странниками и пришельцами (Пс. 38:13).
Если это может быть для тебя каким-нибудь врачевством к утешению и средством к успокоению, то просим и убеждаем великодушно переносить случившееся и с благодарностью – прискорбное, чего ты, уверены мы, уже и достиг. Ибо как иначе мы вытерпим несчастие? Притом через это мы приобретаем великие блага, через неблагополучие – большее благополучие, через бедность – негибнущее богатство, через бесславие – нетленную славу. И сами владыки, благочестивые императоры наши[182], может быть, наконец склонятся возвратить тебя домой и воздать тебе должное, ибо мы знаем их человеколюбие и снисхождение, какое они оказывают особенно (41) в этих делах. Но пока ты находишься здесь, да утешит тебя Господь Бог утешением терпения и благодарности и да внушит самим владыкам сделать с тобою вышесказанное нами и возвратить тебя, вожделенного, любящим тебя!
13. О служении умершим без призрения (I, 13)[183]
Так как человек создан по образу и подобию Божию (Быт. 1:26), то необходимо человеческой природе, как образу, насколько возможно, носить в себе черты первообраза. Так как Божество в самом деле простирает промышление Своей благости на всё, то справедливо было бы и людям по возможности подражать промыслительному действию неизреченной премудрости. Поэтому [Col. 953] и мы, смиренные и ничтожнейшие, благоговейно обращая взоры к Божеству и питая чувство любви к единоплеменникам, присоединяемся к этому благочестивому обществу, как оно учреждено, заботясь об оставленных без призрения вместилищах [душ], то есть об умерших, которые по бедности или по причине странствования остаются без выноса и погребения в этом царствующем городе[184].
Поминовение усопших.
Итак, следуя божественному примеру и делая ежегодно из посылаемых от Бога даров посильный взнос для покупки погребальных вещей, потребных к погребению других, определяем в Господе следующее: когда окажется или будет усмотрен на пути каждым из причисленных к братству умерший человек, то его с приличными погребальными принадлежностями [следует] выносить и полагать в назначенных у вас священных гробницах. И ежегодно в начале индикта[185] и многократно в дни Пятидесятницы совершать нам общее поминовение всех погребенных, устрояя в (42) то же время складчиной[186] и трапезу[187] (αγάπην) телесного утешения, впрочем, не преступая установленных пределов достаточной трапезы, чтобы многопитием или многоядением нам не обесчестить совершаемого поминовения, но с благоговением вознося славословие Богу, удостоившему вас совершить такой священный праздник, и таким образом приступать к употреблению трапезы, при чтении книги, чтобы и во время нашего принятия пищи преследовать угодное Господу, излишнее уделяя бедным и не употребляя во время трапезы праздных слов, шуток, а тем более насмешек, так как разум каждому христианину запрещает делать |это|. Если же надобно будет говорить, то о приличном христианам, именно – о том, чтобы нам воздерживаться от клятвы, иметь любовь между собою, произносить из уст истину, избегать обмана и зависти, по возможности делать благотворения, посещать находящихся в темницах и больных, быть внимательными к чтениям и к предстоятелям Церкви, оказывать честь друг другу и особенно священникам Божиим и монахам, принимать странников, совершенно воздерживаться от блуда и пьянства, блюсти православную веру, удаляться от общения с еретиками. Ибо беседа и попечение о таких делах может быть для нас источником многих благ.
Каким должно быть христианину.
Одобряя и сочувствуя таким божественным учреждениям, мы присоединяемся к этому обществу, как к Господу, ибо Он говорит: сотворивший одному из сих братьев Моих меньших, Мне сотворил (Мф. 25:40); ничего из постановленного не отвергая и не пренебрегая, так что если кто-либо из братий будет замечен, что он или не обратил внимания на лежащего мертвеца и не донес первенствующему в братстве, или за трапезой говорил непозволительное и делал непристойное, прогневляя этим Бога, на того налагается настоятелем епитимия – лишение вина в течение трех дней и уплата одного сребреника и на будущее время требуется исправление. [Col. 956] Кроме того, вам должно соблюдать следующее: когда приключится кому-либо из братий обыкновенная смерть, (43) то всем собираться вместе и совершать его вынос и погребение, так чтобы и чрез это прекрасная община наша[188] получала похвалу во славу и честь щедрого Бога нашего.
Итак, с верою и страхом присоединяясь к этому списку, мы подписываем имена свои с [приложением] пожертвования, ожидая за это малое усердие наше воздаяния в будущем веке от Мздовоздаятеля, праведного Судии всех Иисуса Христа, Господа и Бога нашего.
14. К игумену Игнатию (I, 14)[189]
Прежде всего другого считаю долгом приветствовать отеческую святость твою, ибо так следует, а потом таким образом скажу о причине письма. Словесная овца наша, известный брат, обольщенный многообразным коварством душепагубного волка, отторгнут от нашей смиренной паствы и, как известно нам, принят в обители твоего преподобия. Если бы ты, приняв его, тотчас внушил ему возвратиться, показав обольщение и погибель, какой он подвергся, и потом, исправив его, отослал к нашему смирению, то не сделал бы ничего несправедливого, но пристойное тебе, как нам заповедано святыми. Но так как прошло столько времени и нет никакого результата, то я хочу спросить, каким образом твое боголюбие задерживает моего ученика, как бы не зная того. Надлежало бы, узнав, отпустить того, которого ты не постригал, зная, как много отсюда вреда. Ибо тебе известно, что божественный и великий Василий заповедует не принимать ни в каких братствах отлучившегося от общества своих братий[190]. Ибо как могли бы и существовать общежительные обители, если бы прежде всего не соблюдалось это главное (44) правило? Ибо если учителям мира сего не позволяется принимать в учение отрока, отданного в другое училище, а кто сделает это, того все, собравшись, подвергают взысканию и наказанию, то не тем ли более, святейший отец, [должно быть так] у нас, которые руководим Церковью Божией и управляем душами по примеру первого учителя и пастыря нашего Иисуса Христа? Знаю, что ты исполнен мудрости и ведения; но прошу тебя, пойми несообразность сделанного, особенно ты, имеющий преимущество пред другими и влияние в священном братстве. Или ты не знаешь, преподобнейший, что и для самой твоей паствы вредно присоединять к себе чужую овцу?
Итак, если такое зло, наконец, признано всеми, то просим передать его по получении нашего нижайшего письма посланным для этого самого братиям нашим, чтобы они привели его к своей пастве с церковными вещами, которые он присвоил. Если брат не послушается, то благоволи тотчас извергнуть его из священной паствы своей. Если же, чего мы не думаем, после этого известия ты захочешь удержать его, то знай, что он связан [Col. 957] нами не без рассуждения, но весьма рассудительно или, лучше, Святой Троицей и всем священным законоположением, так что он не должен иметь общения в Божественных Дарах и участия даже во внешних яствах, пока, возвратясь, не будет принят в свою обитель. Как несправедливо было бы, если бы собственного ученика твоего, связанного твоею святостью, разрешил кто-нибудь вообще, ибо это дело беззаконное и по суду всего церковного общества подлежит такому же наказанию; так, конечно, и на нашу власть, которую Господь даровал нам, недостойным, не для погибели, но для назидания душ, да не посягает твоя святость, ибо [за это] – Страшный Суд. Потому, просим [тебя], (45) непременно передай духовного нашего сына братиям, моля о нас, грешных, непрестанно.
