Что же касается западных писателей V–VI веков, то у них имеются прямые упоминания о Елеосвящении как о Таинстве. Папа Иннокентий I (402–417) упоминает о «верующих больных, которые могут быть помазаны святым елеем хризмы, или помазания». И далее, отвечая на вопрос, может ли епископ совершать это помазание, пишет: «Нет причины сомневаться в возможности для епископа того, что, несомненно, может совершать пресвитер. О пресвитерах у апостола сказано потому, что епископы, будучи удерживаемые занятостью, не ко всем больным могут ходить». Наконец, папа Иннокентий пишет о непозволительности преподания этого Таинства находящимся под церковной епитимией: «Проходящим покаяние нельзя преподавать это помазание, потому что оно есть Таинство. Ибо кому воспрещаются прочие Таинства, как можно дозволить только одно?» [108] .
Местом совершения Таинства Елеосвящения, если следовать указаниям апостола Иакова, должен служить дом больного («болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров»). Однако существуют многочисленные свидетельства о том, что Таинство – по крайней мере, начиная с IV века – совершалось также и в храмах. Возникновению этого обычая способствовало устройство больниц при храмах в VI–VII веках В евхологиях X–XI веков в качестве места совершения Таинства Елеосвящения указывается храм, а само Таинство связано с литургией [109] . Так, например, в Евхологии 1027 года говорится о соборном служении семью иереями Божественной литургии, перед началом которой совершается освящение елея. На литургии добавляются специальные тропари и чтения, тематически связанные с Елеосвящением. Само помазание больного происходит по заамвонной молитве [110] .
В некоторых литургических рукописях Таинство Елеосвящения увязывалось с другими богослужениями суточного круга, в частности с вечерней и утреней. В одной из рукописей XIII века говорится: «В тот же день, когда полагается Елеосвящение, собираются семь пресвитеров и совершают вечерню с панихидою и поют канон. По окончании утрени семь пресвитеров литургисают в различных церквах, а затем собираются в одну и здесь совершают последование святого елея» [111] .
С исчезновением в XIII веке обычая строить больницы при храмах разрывается и связь между Елеосвящением и богослужением. Евхологии последующего времени указывают храм и частный дом в качестве двух возможных мест совершения Таинства [112] . Вечерня при этом опускается, а связь с утреней остается: песнопения и молитвословия утрени сливаются с чином Елеосвящения, образуя его первую часть [113] .
Количество пресвитеров, необходимое для совершения Елеосвящения, у апостола Иакова не определено. Предположительно, в период до VII века Таинство совершалось тремя пресвитерами, в VII–VIII веках входит в употребление число семь. Во всяком случае, сохранившиеся чинопоследования Таинства в литургических памятниках IX–X веков уже упоминают семь пресвитеров [114] . Впрочем, в последовании святого елея в рукописи библиотеки Синайского монастыря № 973, датируемой 1153 годом, упоминающей о «семи пресвитерах», говорится также, что «в случае необходимости или по недостатку пресвитеров совершают Таинство двое или трое» [115] .
Подобные же рекомендации мы находим у Симеона Солунского в главе, посвященной Таинству Елеосвящения:
...
Иные по недостатку иереев призывают только троих; и этого не должно порицать, потому что, во-первых, это ради силы Святой Троицы, а потом – ив воспоминание свидетельства и проповедания, бывшего некогда через Илию, когда он воскресил умершего сына Сарептской женщины, трижды помолившись и трижды простершись над ним (3 Цар. 17:21–22)… И должны быть по древнему обычаю семь пресвитеров, по необходимости же и менее трех, и они произносят все, что предано произносить [116] .
Очевидно, что, хотя чинопоследование предполагает наличие семи пресвитеров, в реальности такого количества достичь было не всегда возможно, поэтому Таинство могли совершать трое священников, а в некоторых случаях двое или даже один.
На Западе, начиная с V века, возобладала практика, согласно которой освящение елея совершается епископом, а помазание освященным елеем больного – пресвитерами. Эта практика была подтверждена рядом соборов, в том числе Тридентским (1545–1563), в декрете которого говорится: «Церковь признала, что материя (Таинства) – это масло, благословленное епископом» [117] . На Востоке же освящение елея входило в само чинопоследование Елеосвящения: оно совершалось старшим из семи (трех) пресвитеров непосредственно перед помазанием больного.
Елеосвящение совершалось и на Востоке, и на Западе над тяжелобольными, в том числе и над смертельно больными. На Востоке помазание смертельно больного совершалось с надеждой на исцеление. На Западе же начиная примерно с X века утвердился взгляд на Елеопомазание как на последнее напутствие умирающего в жизнь вечную. Таинство получило наименование extrema unctio (лат. «последнее помазание»). В декрете Тридентского собора говорится: «Это помазание должно быть преподано больным, прежде всего тем, чье состояние настолько опасно, что они, похоже, приближаются к концу своей жизни, что и позволило также назвать это Таинство Таинством умирающих (sacramentum exeuntium)» [118] .
Православные полемизировали с таким пониманием Таинства, настаивая на том, что, в соответствии со словами апостола Иакова, а также в соответствии с текстом самого чинопоследования Елеосвящение должно совершаться над больными во исцеление души и тела. Патриарх Константинопольский Никифор II (1260) опровергает мнение о том, что Елеосвящение может совершаться над умершими, ссылаясь на слова чинопоследования: «Духом Твоим сниди на раба Твоего, дабы остальное время жизни своей он ходил в законах Твоих»; «Воздвигни его от одра печали и от ложа страдания» [119] .
Лишь в XX веке Католическая Церковь частично отказалась от средневекового понимания Елеопомазания как последнего напутствия. В современном Катехизисе Католической Церкви о Елеопомазании говорится, что оно преподается «опасно больным» и что оно «не есть только Таинство умирающих». По словам Катехизиса, «уместно принять Таинство Елеопомазания накануне серьезной операции». Однако «время для его принятия несомненно приходит уже тогда, когда верующий начинает находиться в смертельной опасности по болезни или старости» [120] . Если оно предназначено для тяжелобольных, «то оно тем более предназначено тем, кто находится на грани ухода из этой жизни» [121] . Катехизис уточняет, что «вдобавок к Елеопомазанию», Церковь предлагает умирающему Евхаристию как последнее напутствие [122] .
В Греческой Церкви начиная с XII века существовал обычай совершения Таинства Елеосвящения над умершими. Этот обычай развился из более древней традиции – помазания умершего елеем в качестве одного из погребальных обрядов. Восточно-христианские авторы по-разному относились к этому обычаю. В XIII веке патриарх Никифор резко осуждал его [123] . В XIV веке Симеон Солунский показывает более снисходительное отношение к обычаю. Он отмечает, говоря о совершении Елеосвящения над умершими, что «одни из архиереев запрещают (его) как не переданное в Писании, другие допускают как совершаемое на пользу душ». Сам Симеон считает, что помазание умершего елеем допустимо, однако «это не тот елей, который передан Спасителем и апостолами» для исцеления больных: «за умерших приносится елей в приношение и славу Божию, ради милости к отшедшим и прощения (их грехов), подобно тому, как приносятся за них восковые свечи, фимиам и многое иное в храм и в гробницы» [124] .
Распространению на Западе взгляда на Елеосвящение как на последнее помазание, а на Востоке – практики совершения этого Таинства над умершими или над здоровыми – способствовал тот факт, что Таинство совершалось во оставление грехов. Уже древние авторы (Ориген, Златоуст) увязывали это Таинство с покаянием, а в значительно более позднюю эпоху распространился взгляд на Елеосвящение как на своего рода восполнение исповеди. Некоторые полагают, что в Таинстве Елеосвящения прощаются забытые грехи. Однако такое понимание не вытекает ни из чинопоследования Таинства, ни из богословской традиции Восточной Церкви. Что касается забытых грехов, то они, как говорилось выше [125] , прощаются в Таинстве исповеди. Что же касается прощения грехов в Таинстве Елеосвящения, то оно обусловлено не необходимостью восполнить исповедь, а скорее сознанием того факта, что исцеление души не менее важно, чем исцеление тела: без первого не может произойти последнее. Именно потому молитва об исцелении от болезни сопряжена с прошением об отпущении грехов.
Возможно ли совершение Таинства Елеопомазания над здоровыми людьми? Однозначно на это ответить нельзя. С одной стороны, все чинопоследование Таинства показывает, что оно должно совершаться над тяжело больным человеком, чье здоровье и сама жизнь находятся в серьезной опасности. С другой стороны, в богословской и литургической литературе начиная с X века неоднократно упоминается – в том или ином контексте – возможность помазания здоровых людей, присутствующих при помазании больного [126] . В греческой рукописи 1027 года говорится, что, наряду с больным, Таинство могут принять его домочадцы [127] . Подобные указания сохраняются в греческих и славянских рукописях до XVII века включительно [128] .
