Господин Лазарь Стергиу также вспоминает о том, что Старец регулярно посещал нищую старуху, которая жила одна в каком-то сарае и приносил ей продукты.
Мученическое отношение к искушению
Старец заботился не только о материальных нуждах людей. Намного большее попечение он проявлял о спасении их бессмертных душ. Он вспоминал: «Как-то, спросив знакомых об одной своей однокласснице, я узнал, что она пошла по плохому пути. Ну что же, тогда я стал молиться, чтобы Бог просветил ее прийти в монастырь — чтобы я с ней поговорил. Я собрал говорившие о покаянии отрывки из Священного Писания и святоотеческих книг. И вот однажды она пришла в обитель еще с двумя-тремя женщинами. Потом стала часто приходить со своим ребенком и приносить в монастырь свечи и масло. Но как-то раз один человек сказал мне: "Отец, да ведь она же тебя обманывает! Здесь притворяется благоговейной, но внизу, в городе, крутит любовь с полицейскими".
В следующий раз, когда она пришла в монастырь, я ее строго отругал, и она ушла в слезах. Вскоре я почувствовал, как все мое тело опаляет сильное плотское разжжение. Я стал молиться, но молитва не помогала. Недоумевая, отчего со мной произошло это искушение, я снова стал молиться, но опять совершенно безрезультатно. Тогда я взял топор, положил на пень левую ногу, придавил голень ноги острием топора и стал бить по обуху молотком. Я отсек семь кусочков мяса, надеясь, что плотское разжжение от этой боли хоть немножко уменьшится. Но ничего подобного: ботинок наполнился кровью, а плотская брань не уменьшалась. Тогда я поднялся, оставил монастырь открытым и пошел в лес. "Пусть меня лучше сожрут медведи", — говорил я себе.
В дороге я выбился из сил и в изнеможении упал на краю тропы. Я пытался найти причину постигшего меня искушения. Почему оно на меня обрушилось, что было этому виной? И тут, внезапно вспомнив о женщине, которую отругал, я подумал: "Боже мой, а если она почувствует такую плотскую брань, то как она, несчастная, сможет ее вынести?" Так вот в чем была причина моего искушения! Раскаявшись в том, что я так строго обличил эту женщину, я попросил прощения у Бога и тут же почувствовал себя так, словно вышел из прохладной воды после купания. Плотское разжжение исчезло».
В заключение Старец прибавил: «Когда нас искушает плотская похоть, в этом не всегда виновата плоть. Ведь плотская брань может происходить также от помыслов осуждения и гордости. Сначала нам надо отыскать причину постигшего нас искушения и потом уже предпринимать соответствующие действия. Не надо сразу, не разобравшись, в чем дело, противодействовать плотской брани постом, бдением и тому подобным».
Этот случай свидетельствует о мученическом мудровании Старца, для которого было предпочтительнее умереть, стать жертвой диких зверей, но не согрешить — даже в помысле. Он действительно дал кровь, чтобы приять Дух. Подобные случаи встречаются и в Житиях Святых. К примеру, когда авва Пахон подвергся плотскому искушению, он пошел в нору гиены, а после этого подносил к своему телу ядовитую змею, но Бог сохранил его и даровал ему бесстрастие[62].
Шрамы от топора сохранялись на ноге Старца до его кончины. Об этом свидетельствуют люди их видевшие, осязавшие и слышавшие эту историю из уст самого Старца.
Борьба против сектантов и еретиков
В Конице к тому времени появились сектанты — так называемые евангелисты. Они занимались прозелитизмом, и их число постоянно увеличивалось. У них был молитвенный дом для собраний — опасное осиное гнездо.
Своим лжеучением волки-протестанты прельщали православных христиан. И вот, для того чтобы изгнать еретиков, Бог использовал малограмотного, однако«исполненнаго Благодати и силы» и имевшего великую православную чуткость отца Паисия.
Сначала Старец как следует разузнал о догматах их лжеучения. Потом он написал текст о том, кто такие евангелисты и прикрепил его к монастырским дверям, чтобы его читали паломники.
На собрания сектантов Старец посылал доверенных людей, чтобы узнать, кто именно приходит слушать протестантских лжеучителей. Потом он приглашал слушателей еретических проповедей к себе и один на один увещал их. После эти люди уже не ходили на сектантские собрания. Некоторых из них он принимал в монастырь на работу и убеждал их порвать с сектантской организацией. Эти люди впоследствии стали христианами.
Кроме этого, Старец благословил коницких ребят пойти ночью к дому молитвенных собраний сектантов и снять с него вывеску. Старец также встретился с главарем сектантов, который приезжал в Коницу из Салоник, и убедил его больше не приезжать в Коницу. Молитвами Старца, а также благодаря его активным и рассудительным действиям, люди, совратившиеся в секту, вернулись в Православие, и Коница снова стала «единым стадом с единым пастырем».
После этого в Конице появились последователи Макракиса[63], но и им Старец не позволил совращать людей. Действуя активно и своевременно, он открыл людям глаза на них, и макракисты, тоже ничего не добившись в Конице, уехали ни с чем.
Старец заботился и о живущих в Конице мусульманах. Он окружил их любовью и заботой, помогал им в их нуждах, каждую пятницу собирал их в одном из их домов. Он надеялся, что с помощью любви и правильного отношения они могли стать христианами. И действительно, некоторые из этих людей позже приняли Святое Крещение.
Старец рассказывал: «В Стомион приехали два монаха, для того чтобы жить вместе со мной. Я тогда жил в большой келье и решил разделить ее на две части.
Но поскольку у меня не было денег для этого, я решил взять в долг пятьсот драхм.
По дороге в Коницу я проходил мимо часовни, перекрестился, зажег в этой часовне лампадку и пошел дальше. Когда я проходил мимо одного дома, что-то подтолкнуло меня постучаться. Было утро. Увидев меня, хозяин обрадовался. "Я как раз хотел тебя увидеть, — сказал он мне. — Я пообещал Пресвятой Богородице пожертвовать вот эти деньги на Ее обитель". И он дал мне пятьсот драхм — ровно столько, сколько мне было нужно.
Помня об этом случае, в другой раз я также почувствовал подобные внутренние побуждения — что-то подталкивало меня поехать в большой город — Янину. Будучи не в силах удержаться, я послушался внутреннего голоса и поехал. Зачем я туда еду, я не знал. Никакой определенной цели у меня не было. Проходя по улицам, я оказался возле магазина и зашел купить несколько стаканчиков для лампад в церкви — просто так, про запас. Купив лампадные стаканчики, я снова пошел по улице. Проходя переулком мимо одного дома, я вдруг почувствовал, что какая-то внутренняя сила подталкивает меня зайти внутрь. Я послушался и постучал в дверь. Открыла одетая в черное женщина лет сорока пяти. Увидев, что на пороге стоит монах, она упала мне в ноги и минут пятнадцать непрестанно повторяла: "Иисусе мой, благодарю Тебя, благодарю Тебя, Иисусе мой".
Мы прошли в дом. Там были еще две женщины. С одиннадцати часов утра и до пяти часов вечера мы сидели и беседовали. Потом мы отслужили молебный канон Пресвятой Богородице. Эта женщина стояла на коленях и пела молебный канон наизусть.
Она овдовела молодой, была очень богата. Часть своих земель она давала девочкам-сироткам, и на этих землях работали ее родственники. Она собиралась правильно раздать свое имущество и потом уйти в монастырь. Ожидая этого, она побывала в Иерусалиме, где стала тайной монахиней. Она носила черные, похожие на монашеские одежды. Эта женщина настойчиво просила Бога послать ей какого-то монаха, чтобы он научил ее монашеской жизни. Впоследствии, раздав свое богатство на дела милосердия, она ушла в женский монастырь, находившийся на одном из островов[64].
Эта женщина рассказала мне еще об одной тайной монахине, которая торговала в киоске. Я встретился и с ней. Она взяла на себя воспитание племянников, детей своего брата, сирот по отцу и по матери. Ум этой рабы Божией часто был восхищаем в созерцание. Люди, приходившие в киоск за покупками, не понимая, в каком она находится состоянии, думали, что от большого горя она немного повредилась в уме и сейчас пребывает в прострации. Покупатели сами брали из киоска все, что хотели, оставляя на тарелочке деньги. Обе эти женщины были избранницы Божии».
Узнав о том, что в старину насельники монастыря Стомион спускались ради безмолвия в пропасть, Старец попробовал сделать то же самое. Он обвязал себя веревкой, другой конец которой привязал к дереву на вершине пропасти. Спускаясь в пропасть, Старец обнаружил выровненную площадку — примерно один квадратный метр, встал на нее, и ему захотелось там помолиться. Взяв несколько камней, он положил их на краю, сделав небольшой бордюрчик. Как только он начал молиться, налетел искуситель — подобно смерчу, сильному вихрю — и стал с силой сталкивать Старца в пропасть. Тогда Старец призвал Пресвятую Богородицу:«Пресвятая Богородице, спаси мя». Смерч тут же прекратился, и Старец остался в живых. А он стоял уже на самом краю пропасти, упираясь ногами в камни. Эта пропасть так крута и ужасна, что один ее вид уже вызывает головокружение.
