Не только о соприсутствии Господнем, но о мистическом союзе с ним говорят оригеновы образы света, гласа, благоухания, пищи неземной, вкушая которую «становимся как Бог», наконец, образ супружества, личного и восторженного единения. В единении с Богом познается жертвенный характер христианской жизни. Уподобление Христу совершается по мере самосожжения в чистом огне, очищающем жертву, тело Христово.
Эта внутренняя жертвенность, это отвержение всего своего существа, становящееся стяжанием иного сокровища, увенчивается жизнью небесной, где, наконец, целостное и подлинное, обретенное по частям и суставам тело воспевает гимн и приносит благодарение Господу. И тогда все бытие преисполнится хвалы и благодати. «И в этом все богословие».
Те, кто читает Оригена, испытывают на себе его проникновенное, необоримо и незаметно подчиняющее влияние и навсегда остаются отмеченными этим влиянием: недаром он был прозван «стальным человеком». Первыми его наследием воспользовались каппадокийцы. Иларий вчитывался в него, Амвросий шел по его стопам, Августин многим ему был обязан. Даже Иероним немало получил от него, прежде чем возмущенно отшатнулся. Сколько ни ополчались на него в последующие века, все равно все оставались перед ним в неоплатном долгу. Трудно переоценить человека, который, как замечает Урс фон Бальтазар, спустя два века после Христа и за два века до Августина положил начало христианскому богословию.
Нижеследующее представляет отрывок из Восьмой проповеди о Книге Бытия.
Греческий текст проповеди утрачен; она сохранилась лишь в латинском переводе Руфина.
ЖЕРТВА АВРААМА
1. Преклоните сюда слух, вы, собравшиеся пред лицом Господа и исповедующие веру в Него; приложите все свое усердие, дабы понять из прочтенного вами рассказа, как подвергалась испытанию крепость веры. И было, говорит Писание, после сих происшествий Бог искушал Авраама, и сказал ему: Авраам! И тот ответствовал: вот я. Внимая Писанию, вникайте во всякую подробность. Ибо для того, кто сумеет углубиться, в каждой откроется сокровище. Даже там, где этого менее всего ожидаешь, скрыто присутствует сияющее откровение таинства.
Имя Авраамово
Человека, о котором мы ведем речь, сначала звали Аврам. Но нигде в Писании мы не прочтем, что Бог называл его так и говорил бы ему: Аврам, Аврам. Незачем было Богу звать его именем, которое Он положил изменить. Он называл его именем, ему дарованным. И не единожды именовал он его так, но воззвал два раза. Тот ответил: вот я, и тогда сказал ему Господь: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, и принеси его мне во всесожжение. И пойди, сказал Бог, в землю Мориа, и принеси жертву на одной из гор, о которой Я скажу тебе.
Бог сам объяснил Аврааму данное ему имя: «ибо, сказал он, Я сделаю тебя отцом множества народов». Бог дал ему такое обещание еще когда у него не было детей, кроме Измаила; но затем обетование было утверждено сыном, которого ему родила Сара. И в сердце его возгорелась отцовская любовь, не только по дарованию ему потомства, но и по обнадеженности в исполнении обетования.
Искушение Авраама
И вот сын, с которым было связано столь великое и чудесное обетование, тот самый сын, повторяю, который и соделал его Авраамом, востребован во всесожжение Господу па одной из гор.
Что ты на это скажешь, Авраам? Какие мысли терзают твое сердце? Раздался глас Божий, сотрясающий и испытывающий твою веру. Что ты скажешь на это? Что ты на это подумал? Содрогнулась ли твоя вера? Может статься, ты размыслил и сказал в сердце своем: раз обетование было утверждено мне в Исааке, а теперь должно принести его во всесожжение, то не на что мне теперь и надеяться? Или напротив: невозможно, сказал ты себе, чтобы Тот, кто дал обещание, был в нем неверен. Что бы ни случилось, но обетование пребудет.
Поистине мал и ничтожен семь, чтобы проницать мысли столь великого патриарха. И никогда мне не узнать ни мыслей, ни чувств, волновавших его сердце, когда раздался глас Божий ему во искушение и потребовал принести в жертву единственного сына. Но, как сказано, духи пророческие послушны пророкам, и полагаю, что апостол Павел Духом Святым ведал чувства и помыслы Авраама. Не об этом ли он свидетельствовал, написав: верою Авраам без колебаний принес в жертву сына единородного, на коем почило обетование; ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить.
Итак, апостол открыл нам помыслы этого верующего человека: ибо вера в воскресение впервые явлена в происшествии с Исааком. Авраам веровал, что Исаак может воскреснуть: имел, стало быть, веру, что свершится то, чего никогда дотоле не случалось. Как же могут быть сынами авраамовыми те, кто не верует, что во Христе свершилось то, что Авраам полагал возможным ко свершению с Исааком? И еще яснее скажу: что Авраам предвосхищал грядущую истину и знал, что в потомстве его родится Христос, который подлинно будет принесен в жертву за вся и воскреснет из мертвых.
Возлюбленный сын
2. И вот, гласит Писание, Бог искушал Авраама и сказал ему: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь. Мало было сказать: сына твоего, но прибавлено: единственного твоего. Пусть так; но зачем и еще прибавлять: которого ты любишь? Помыслите же, сколь тяжелым было испытание. О любви и о нежности напоминают эти слова и въяве передают отцовские чувства: такое напоминание о любви не поколеблет ли отцовскую руку; ведь голос плоти восстает против веры и духа. В час испытания он услышал: возьми же сына твоего, единственного твоего, прозвучало свыше, которого ты любишь, Исаака.
Мало того, Господи, что Ты говоришь отцу о сыне, ты еще говоришь: единственного твоего, и его‑то предназначаешь к закланию! Но и этого недостаточно для пытки отцу! Ты еще добавляешь: которого ты любишь. И тем еще втрое усугубляешь отцовскую пытку. А зачем к тому же еще и называть его по имени: Исаака? Что же, Авраам не знал, что сын его, единственный его, которого он любит, зовется Исааком? Зачем в такой час об этом упоминать? Затем, чтобы Авраам вспомнил сказанное ему: в Исааке наречется тебе семя. Через Исаака сбудутся все данные тебе обетования. Затем и названо имя, чтобы поколебать веру в обетования, с ним связанные. И все это дабы испытать веру Авраама.
Пойди в землю Мориа
3. Что же далее? Иди, сказано ему, в место возвышенное, на одну из гор, которую Я тебе укажу. Там принесешь его во всесожжение. Рассудите сами шаг за шагом весь ход испытания. Иди в место возвышенное. Почему не привести Авраама с ребенком в это место возвышенное, не указать ему гору, избранную Господом, и не повелеть ему там принести сына в заклание? Но нет: сначала от него требуется заклание сына, затем велено идти в место возвышенное и там карабкаться на гору. Зачем, с какой целью?
А затем, чтобы по дороге, на всем ее долгом и мучительном протяжении мучиться раздумьями, разрываться между понуждающим его велением и любовью к единственному своему сыну, против этого веления восстающей. Вот почему ему должно было проделать путь и взобраться на гору: чтобы было у него время по пути для борьбы веры и любви сердечной, любви к Богу и любви по плоти, борьбы между здешней радостью и ожиданием грядущих благ.
И велено ему было пойти в место возвышенное. И еще мало было повелеть патриарху ради свершения столь великого дела во имя Господне пойти в место возвышенное: там надо взобраться на гору, то есть, иными словами, оставить, по влечению веры, дела земные и обратиться к вышним.
Путь Авраама
4. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего и наколол дров для всесожжения. Он взял с собою сына Исаака и двоих из отроков своих и достиг места, указанного ему Господом, на третий день. Авраам встал утром. Может быть, это упоминание об утре в Писании свидетельствует о том, что предбудущий рассвет уже забрезжил в его душе. Он оседлал своего осла, приготовил дрова и взял своего сына. Он не размышлял, не хитрил, ни с кем не советовался, но без промедления отправился в путь.
Он достиг места, назначенного ему Богом, на третий день. Пока что я обойду молчанием таинственный смысл упоминания о третьем дне и воздам должное мудрой проницательности Того, кто искушал. Поблизости гор не было, а между тем всему было назначено произойти на вершинах; и путь к ним занял три дня; а тревожные мысли осаждали, а отцовская нежность надрывала душу. И все это время, время ожидания, отец мог непрерывно видеть сына, с ним разделял трапезу; и все эти ночи ребенок прижимался к отцу, спал у него на груди, покоился у его сердца. Смотрите: вот она, вершина испытания.
Третий день всегда чреват тайной. Народ, исшедший из Египта, на третий день принес жертву Богу, на третий день очистился. И воскресение Господне случилось на третий день. И многие другие таинственные дела вершились в день третий…
