Обернется он серым Волком и поскачет по лесу дремучему — по велению Рода небесного, по хотению Волха Змeевича завернет он медведей, и соболей, и куниц, и лис с горностаями.
Станет он златорогим Туром, и поскачет горами крутыми — по велению Рода небесного, по хотению Волха Змeевича завернет он туров с оленями, горных коз с могучими барсами.
Обернется быстрою щукою — завернет он рыбу севрюжину и белужину с осетринкою.
Так охотиться стал Волх сын Змeевич!
- *
Не туманушки во поле расстилались, то не буйные ветры разыгрались — то бежали туры златорогие из-за гор высоких Рипейских, из того ли из Ирия светлого. А навстречу им златорогий Тур, то сам Волх Огненный Змeевич.
— Ой вы туры мои, туры ярые! Вы ответствуйте по чести, по совести — где вы побыли, погуляли где? И какое вы чудо видели?
— Никакого мы чуда не видели, только видели как из Ирия выходила девица красная, да в одной рубашке без пояса. Заходила она по колено в воду, а потом погрузилась до пояса, поглубилася до белых грудей. И вставала она на горючий камень, обливалась слезами горючими, тонким кружевом обтиралась, на четыре стороны кланялась.
— Ой, вы туры мои, туры ярые! Вышла то не девица красная, выходила то Макошь-матушка. Значит скоро здесь быть несчастию, значит снова грозит царство Индрика, собирает силы могучий Змeй!
Побежал ярый Туp к царству Индрика, первый раз скакнул за версту скакнул, раз второй скакнул — уж не видно его. Обернулся он Ясным Соколом, высоко летит по подоблачью, избивая гусей и лебедушек к завтраку, обеду и ужину.
Прилетел Сокол Волх к царству темному, на окошечко сел косящетое.
То не буйные ветры по насту тянут, то беседуют царь с царицею — Индрик Змeй с Пeраскеей Змeихою:
Говорит Пeраскея-царица:
— Ай ты, Индрик Змeй, подземельный царь! Мне ночесь спалось, во сне виделось: со далекого крайнего Запада поднималася туча грозная, из под тучи летел Финист Сокол Волх, а с Востока летел — Ворон черненький. Солетались они в чистом полюшке, биться стали между собою. Финист Сокол Ворона выклевал, перья черные Ворона выщипал, пух пустил его по подоблачью.
Отвечает Змeй — подземельный царь:
— Ты спала, Змeя, сон ты видела — не видать в синем небушке Сокола!
И еще сказал лютый Индрик Зверь:
— Собираюсь в поход я к Рипейским горам, покорю я царство заоблачное, разорю я Ирий небесный! И добуду из сада Ирия я себе золотые яблоки. Кто отведает злато яблочко — тот получит вечную молодость, власть получит над всей Вселенною!
Отвечала Змeиха Индрику:
— Не возьмешь ты, Змeй, царство светлое, не добудешь вечную молодость — золотые яблоки Ирия! Чepный Ворон — то ты подземельный царь, Финист Сокол — могучий Огненный Волх.
Рассердился Змeй лютый Индрик, и схватил он царицу-пророчицу, и ударил ее он о каменный пол:
— Не боюся я Волха Змeевича, то Земли Сырой и мой выблядок, на отца не поднимет он ручушку — получу я райские яблоки!
Тут слетал Финист Сокол с окошечка, обернулся он добрым молодцем. Как Стрибог мощным ветром разносит огонь, так и Волх обронил Змeю лютому слово:
— Ай ты, Индрик Змeй, подземельный царь! Не прощу я тебе насилие, не прощу слова твои дерзкие!
Испугался тогда лютый Индрик Змeй, бросился за двери железные, запирался запорами медными. Но ударил сын Змeя в те двери ногою — все запоры медные вылетели и раскрылись двери железные.
Как схватил Волх могучий сын Змeевич и ударил Змeя о каменный пол. Как ударил о пол — гром и звон пошел.
То не Финист Сокол крылом махнул — то махнул Волх могучий саблею и отсек Змeю Индрику голову — и рассыпался Змeй на змеенышей, а змееныши в щели спрятались.
- *
Волх владыкой стал царства темного, также пекельного и подземного. Править стал нечистою силою, и возглавил Горынь и Змeевичей, и женился на Пeраскее.
Окружили тут Волха Змeи, и пришел к нему Вий — подземельный князь, сын великого Змея Черного, говорил ему таковы слова:
— Ай, ты буйный Волх, Змeй великий, царь! Аль не хочешь ты покорить весь мир? Аль не хочешь ты яблок Ирия?
И сказала ему Пeраскея:
— Их нельзя добыть боем-силою, значит — можно хитростью-мудростью, ты добыть их сумеешь, премудрый Волх!
Захотелось тут Волху могущества, захотелось ему вечной молодости, захватить он решил царство светлое.
Волх тогда побежал ко Рипейским горам, первый раз скакнул за версту скакнул, раз второй скакнул — уж не видно его. Обернулся он горностаем, побежал по лесу дремучему, щукою нырнул в море синее, а из моря вспорхнул белым гоголем. Он вскочил потом на лихого коня, соскочил с него серым Волком. Обернулся затем Ясным Соколом, высоко полетел по подоблачью, избивая гусей и лебедушек к завтраку, обеду и ужину.
Прилетел он к Ирию светлому, сел на веточку райской яблони, хочет злато яблочко выклевать.
Вдруг услышал он — песня сладкая по небесному саду разносится, это Леля — богиня прекрасная по небесному саду похаживает, золотыми кудрями встряхивает и сплетает венок из лилий, напевая песню печальную. Ее тонкий стан тканью легкой скрыт, опоясан цветочной гирляндою, от шагов колеблются перси, и ступает она как лебедушка, голосок ее ручейком журчит.
И заслушался Сокол песнею и забыл про волшебные яблоки. Тут ударили колокольчики, затрубили трубы небесные, набежали, слетелися стражники — и вспорхнул Финист Сокол с яблони, только сизо перышко выронил.
Подняла это перышко Леля:
— Ах, какое красивое перышко!
Отнесла перо во дворец к себе. Только перышко Леля выронила, тотчас об пол перо ударилось, обернулося Волхом Змeевичем. Говорил он ей речи сладкие, называл своею любимою:
— Для тебя я не стал покорять белый свет, и оставил я царство подземное, и жену Змeю Пeраскею!
Услыхали шум сестры лелины, прибежали Жива с Мареною — тутже Волх обратился в перышко.
— С кем, сестрица, ты разговаривала?
— Я сама с собой, — отвечает им, а сама выпускает перышко со правого рукава за окошечко: — Полетай, перо, в чистом полюшке, погуляй до поры и до времени.
Улетело перо в чисто полюшко — обернулось перышко Соколом. Днем летал Ясный Сокол по небу, а настало лишь время вечернее, полетел опять к милой Лелюшке.
Позвала Ясна Сокола Лелюшка:
— Разлюбезный мой, Ясный Сокол, ты явись ко мне, ты приди ко мне!
Финист Сокол влетел в окошечко, в пол ударился — стал добрым молодцем. И пошли разговоры веселые.
Услыхали сестрицы лелины — побежали к Свaрогу небесному:
— Ой, Свaрог небесный, отец родной! Знай, что Лелюшку гость по ночам навещает!
Встал Свaрог и пошел, входит к дочери Леле. Финист Сокол же вновь обернулся в перо.
— Ах вы, дочери, все вам чудится! — тут накинулся на сестер Свaрог: — Что напраслину вы возводите? За собою лучше б присматривали!
На другой день Жива с Мареною принимались за хитрости-мудрости, как стемнело — они на окошечке натыкали ножей и иголочек. Коль наколется гость на иголочку — путь забудет навеки к Лелюшке!
Прилетел Финист Сокол к Леле — бился, бился — не смог пробиться, только крылышки все обрезал и иголки те искровянил.
И вскричал тогда Финист Сокол:
— Ты прости, прощай, Леля милая! Если вздумаешь отыскать меня, то ищи в тридесятом царстве, в темном царстве у гор Кавказских! Башмаков железных три пары истопчешь, обломаешь чугунных три посоха, и три каменных хлеба изгложешь — тогда лишь ты найдешь меня, ты спасешь меня!
Так уж Родом небесным написано, так уж видно завязано Макошью — разлучаться должны влюбленные. Но порвать нить судьбы возможно ли? для влюбленных — что расстояние?
И собралась скорешенько Леля, и пошла она по дороженьке, по тропиночке со Рипейских гор, говорила Свaрогу небесному:
— Не брани меня, милый батюшка! Отпусти меня в путь-дороженьку! Видно Родом мне так написано, видно Макошью так завязано — отправляться мне в царство темное!
Много лет она шла, много зим она шла — все брела полями широкими, пробиралась лесами дремучими и взбиралась на горы высокие. Песни птиц сердце Лелюшки радовали, ручейки лицо омывали, и леса ее привечали, звери лютые к ней сбегались, и жалели ее, и ласкали ее. Башмаков истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных, и три каменных хлеба она изглодала.
