Ответ на возражение 4. Исаак отказывался принимать приношения потому, что боялся, как бы это не привело его к обладанию излишним богатством, злоупотребление которым воспрепятствовало бы его монашескому совершенству. В связи с этим Григорий замечает: «Он с такой же заботливостью старался сохранить свою бедность, с какой скупые богачи обыкновенно берегут свои гибнущие сокровища»[899]. Однако это вовсе не означает, что он отказывался принимать те вещи, которые обычно нужны для поддержания жизни.
Ответ на возражение 5. философ говорит, что хлеб, вино и тому подобное – это естественное богатство, в то время как деньги – это искусственное богатство[900]. В связи с этим некоторые философы отказывались пользоваться деньгами, но при этом пользовались другими, естественными вещами. Поэтому Иероним, ссылаясь на слова Господа, Который равно запретил то и другое, показал, что обладание деньгами и необходимыми для жизни вещами суть одно и то же. Но хотя Господь и наказал тем, кого послал проповедовать, не брать всё это с собой, однако Он не запретил им владеть общим имуществом. Впрочем, о том, как до́лжно понимать эти слова Господа, мы уже говорили (185, 6; ΙΙ-Ι, 108, 2).
Раздел 8. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ МОНАШЕСКАЯ ЖИЗНЬ ТЕХ, КТО ЖИВЁТ В СООБЩЕСТВЕ, БОЛЕЕ СОВЕРШЕННОЙ, ЧЕМ ТЕХ, КТО ВЕДЁТ УЕДИНЁННУЮ ЖИЗНЬ?
С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что монашеская жизнь тех, кто живёт в сообществе, совершенней [монашеской] жизни тех, кто живёт уединённо. Ведь сказано же [в Писании]: «Двоим лучше, нежели одному, потому что у них есть доброе вознаграждение» (Еккл. 4:9). Следовательно, монашеская жизнь тех, кто живёт в сообществе, представляется более совершенной.
Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Где двое или трое собраны во имя Моё – там Я посреди них!» (Мф. 18:20). Но нет ничего лучше, чем быть с Христом. Следовательно, похоже, что лучше жить в сообществе, чем одному.
Возражение 3. Далее, обет послушания является самым превосходным монашеским обетом, а смирение наиболее угодно Богу. Но послушание и смирение лучше соблюдать в сообществе, чем одному. Так, по мнению Иеронима, «одинокий может не заметить, как его одолеет гордость, он спит, сколько пожелает, делает то, что находит приятным», и при этом он, наставляя живущего в сообществе, говорит: «Тебе непозволительно поступать по своей воле: тебе надлежит есть то, что предлагают, иметь столько, сколько получаешь, быть послушным тому, кому не желаешь, служить своим братьям, бояться настоятеля как Бога, любить его как отца». Следовательно, похоже, что монашеская жизнь тех, кто живёт в сообществе, совершенней [монашеской] жизни тех, кто живёт уединённо.
Возражение 4. Далее, Господь сказал: «Никто, зажёгши свечу, не ставит её в сокровенном месте, ни под сосудом» (Лк. 11:33). Но проводящие свою жизнь в уединении, пожалуй, проводят её в сокровенном месте и не приносят людям никакой пользы. Следовательно, похоже, что их монашеская жизнь менее совершенна.
Возражение 5. Кроме того, то, что соответствует человеческой природе, явно больше подходит для совершенства добродетели. Но человек, как говорит философ, по природе является общественным животным[901]. Следовательно, похоже, что уединённая жизнь не может быть совершенней жизни в сообществе.
Этому противоречит сказанное Августином о том, что «в тех, кто держится в стороне от всех и полностью посвящает себя молитвенной жизни, больше святости».
Отвечаю: отшельничество, подобно бедности, является не сущностью совершенства, а путём к нему. Поэтому в «Святоотеческих наставлениях» аббат Моисей говорит, что отшельничество, равно как соблюдение постов и другие подобные вещи, есть «надёжное средство обретения чистоты сердца». Но очевидно, что отшельничество как средство пригодно не для деятельности, а для созерцания, согласно сказанному [в Писании]: «Я… приведу её в пустыню, и буду говорить к сердцу её» (Ос. 2:14). Поэтому оно не подходит тем монашеским орденам, которые определены к телесным или духовным работам деятельной жизни (разве, возможно, на короткое время, по примеру Христа, Который, как пишет Лука, «взошёл… на гору помолиться, и пробыл всю ночь в молитве к Богу» (Лк. 6:12)). С другой стороны, оно подходит тем монашеским орденам, которые определены к созерцанию.
Впрочем, до́лжно иметь в виду, что отшельнику надлежит быть самодостаточным. Но в таком случае он будет тем, кто «ни в чём не испытывает недостатка», что отвечает представлению о совершенстве[902]. Поэтому уединённость приличествует тому созерцателю, который уже достиг совершенства. Так может случаться двояко: во-первых, по дару Божию, как это имело место с Иоанном Крестителем, который исполнился «Святого Духа… ещё от чрева матери своей» (Лк. 1:15) и потому с отрочества бывал в пустынях; во-вторых, благодаря упражнениям в добродетели, согласно сказанному [в Писании]: «“Твёрдая” же “пища” свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр. 5:14).
Затем, в таких упражнениях человеку могут помочь его товарищи, причём двояко. Во-первых, в том, что касается его ума, а именно наставляя его в том, что ему надлежит созерцать. Поэтому Иероним говорит: «Мне нравится, что ты дружишь со святыми и не наставляешься сам». Во-вторых, в том, что касается расположений, поскольку дурные расположения человека обуздываются примером и порицанием других. Так, Григорий, комментируя слова [Писания]: «Которому степь Я назначил домом» (Иов. 39:6), говорит: «Что толку от одиночества тела без одиночества сердца?»[903]. Таким образом, общественная жизнь необходима для упражнения в совершенстве. Но одиночество приличествует тому, кто уже совершенен, и потому Иероним говорит: «Я далёк от осуждения отшельничества и сам нередко склоняюсь к нему. Но приходящие из монашеской школы воины должны быть таковы, чтобы не дрогнуть перед тяжким испытанием пустыней и в течение долгого времени доказывать это своим поведением».
Следовательно, подобно тому, как тот, кто достиг совершенства, превосходит того, что только учится совершенству, точно так же и жизнь в отшельничестве, если она проводится надлежащим образом, превосходит жизнь в сообществе. Но если человек решается на неё без вышеупомянутых упражнений, то это чревато для него большой опасностью, за исключением тех случаев, когда то, что другие приобретают благодаря упражнениям, ему сообщается благодатью Божией, как это имело место в случае блаженного Антония и блаженного Бенедикта.
Ответ на возражение 1. Соломон говорит, что двоим лучше, нежели одному, потому, что двое могут помогать друг другу, то «поднимая», то «согревая», то есть, сообщая друг другу духовную теплоту (Еккл. 4:10-11). Однако достигшие совершенства ни в чём таком не нуждаются.
Ответ на возражение 2. Как сказано [в Писании], «пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог – в нём» (1 Ин. 4:16). Поэтому Христос пребывает и посреди собравшихся вместе в сообществе братской любви, и в сердце того, кто из любви к Богу посвящает себя божественному созерцанию.
Ответ на возражение 3. Актуальное послушание требуется от тех, кто только учится совершенству под водительством других; тем же, кто уже совершенен, достаточно быть «водимыми Духом Божиим» (Рим. 8:14), и потому актуальное послушание от них не требуется. Впрочем, им свойственно послушание в смысле готовности их ума.
Ответ на возражение 4. Как говорит Августин, «святого покоя ищет любовь к истине». Быть поставленными «на подсвечнике» необходимо начальствующим, но если на человека «никто этого бремени не налагает,– продолжает Августин,– то ему следует познавать и созерцать истину»[904], чему в высшей степени содействует отшельничество. И при этом те, кто ведёт уединённую жизнь, приносят людям наибольшую пользу. Так, рассуждая о них, Августин говорит: «Они селятся в самых безлюдных местах, довольствуются водой и изредка приносимым им хлебом, наслаждаясь беседами с Богом, к Которому прилепляются чистым умом. Иные говорят, что они излишне избегают человеческого общения, не понимая при этом, скольким людям они приносят пользу духом своих молитв, какой пример являет нам жизнь тех, кого нам не доводится видеть телесно».
