Родственник его логофет Феоктист, опекун малолетнего имп. Михаила, узнав о его дарованиях, вызвал его ко двору – учиться вместе с царем. После изучения грамматики и начал Гомеровой поэзии у знаменитого Льва, начальника училища Вардина, и у даровитого Фотия, впоследствии патриарха, учился он словесности, философии, астрономии и музыке. Блестящие дарования привязали к нему логофета, так что тот хотел выдать за него свою крестницу, но Константин отказался. Логофет предложил царице: «вот у нас молодой философ, не любит мирской жизни; чтобы не потерять его для общества, посвятив его священству, поручим ему службу» библиотекаря софийского. Так и устроилось4). Но Кирилл не долго пробыл на этой должности хлопотливой. Он скрылся в монастыре Золотого Рога и только спустя полгода узнали о месте пребывания его. – Тогда уговорили его принять должность учителя. По воле царя имел он публичный спор с низложенным патриархом Иоанном, известным по упорству, с каким поддерживал он иконоборную ересь, и – блаженный пристыдил гордого упрямца.
На 24 году жизни своей, в 851 г. философ вместе с Георгием асинкритом послан был к митилинскому эмиру для прений о христианской вере: преемники Аль-Рашида любили спорить о коране. Поручение исполнено с успехом.
По возвращении в столицу Кирилл удалился на Олимп – Афон, где жил иноком брат Мефодий и в любезном уединении предался со всею ревностию иноческим подвигам.
Старший брат, получив образование в Солуни, поступил в военную службу и был 10 лет правителем струмской славянской области, подвластной тогда императору. Соскучив мирскою жизнию, Мефодий удалился в иноческую обитель и покорился всем строгостям иночества: «выполнял
«рожденным бысть от Солуня града, родом бе болгарин». Изв. акад. VI, 383. О славянах, живших около Солуня в 6 в. см. в статье: В.М. Димитрий и славяне, М. 1847 г. О славянстве Кирилла и Мефодия Погодин в обозрении 1864 г. 2, 1-30.
4) Слова Феоктиста: «постригше и на поповство», в связи с словами о нелюбви Кирилла к мирской жизни, означают посвящение в священноиночество: св. Константин своею жизнию подтверждает такое значение: он по принятии сана спешит уйти в монастырь; потом возвратясь из миссии опять живет в монастыре. Так понимал и св. Димитрий.
безответное послушание, пребывал в бдениях и молитве, посещал каждую службу Божию, хранил пост и духовное трезвение, очищал душу плачем; не давал себе покоя ни днем, ни ночью».Такая подвижническая жизнь обратила на него внимание прочих подвижников, которые с согласия патриарха желали видеть его митрополитом знаменитого места, вероятно Солуня; но он не согласился на избрание и едва могли убедить его принять игуменство в Полихрониевом монастыре5), одном из самых богатых, находившемся на Мраморном море.
В 858 г. послы хазар просили императора прислать к ним ученого мужа, который бы научил их истинной вере, так как, прибавляли они, «то иудеи, то магометане домогаются обратить их к своей вере». Император, как и другие, знал в блаженном Кирилле особенную способность к изучению языков и обширную ученость. Потому назначил его в миссию к хозарам; пусть, прибавил император, помощником тебе будет брат твой игумен Мефодий6). Ревностные проповедники успели по крайней мере столько сделать между хозарами, что Каган принял христианство и каждому дозволено было исповедывать св.
5) Похвала св. Кириллу и Мефодию.
6) На пути к козарам около Херсона Константин «обрете еуангелие и псалтырь рушкыми письмены писано и человека обрете глаголюща тою беседою». – Г. Платонов справедливо замечает, что в Крыму найден был Ульфилоф готфский перевод евангелия и псалтири составленный в 4 в., только напрасно впутывают сюда варягов. Дело легко обходится и без них. Вместе с готфами жили в Крыму еще в 4 в. русские славяне; впоследствии первые большею частию разбрелись по Европе, а остались славяне русские. Русский, живший в Крыму вместе с готфами, легко мог читать и объяснять философу Ульфилоф перевод, тем более, что в этом переводе много слов славянских. – Письмена названы русскими только потому, что их объяснял русский. – Слова: «беседова с ним и силу речи прием» вовсе не требуют того смысла, что будто Константин беседовал по-готфски, - беседа была русского славянина с македонским – о переводе Ульфилы. На возвратном пути в Царьград св. братья опять были в Херсоне. Константин предсказал близкую смерть херсон. Епископа. Тогда же были они в Фулле. В 13 в. архиепископ Сугдеи назывался сугдео-фулльским. Так видно и по заметкам сугдейского грека (Херсон. епар. ведом. 1865 г. № 4). След. Сугдея, иначе Судак и Сурож, не вдали были от Фуллы. А так как херсонский архиепископ раз хотел было включить Фуллу в округ своей епархии: то Фуллу надобно полагать не вдали и от Херсона. Жители Фуллы, по житию св. Кирилла, хотя были христиане, боготворили огромный дуб. Св. Константин доказывал им нечестие суеверия их, довел до того, что дуб был срублен и сожжен самими фуллянами.
веру, а жившим там грекам запрещено под угрозою смертной казни принимать иудейство или магометанство7).
Едва возвратились св. братья из этой миссии, как в конце 862 г. славяно-паннонские князья, не имея истинного учителя (хотя латинские священники были у них), а еще более чувствуя нужду слышать на родном языке богослужение и учение о вере, просили импер. Михаила и патр. Фотия прислать к ним нужных для них учителей. Другой никто не в состоянии исполнить такого дела, говорил опять император Кириллу, как ты с братом. Св. Кирилл, понимая важность и трудность перевода св. книг на народный язык, с благоговейным приготовлением сделал первый опыт перевода. Царь и патриарх с радостию поспешили отправить благочестивых братьев. На этом пути Мефодий утверждал болгарского князя в решимости бороться с язычеством8), а блаж. Кирилл, говорит древний синаксарь, «пошел в Брегальницу и, найдя тутнекоторых из славянского народа некрещенными, привел их в православную веру и крестил, написав им на славянском языке книги; всего обратил в христианскую веру до 4,500 человек»9). Составив славянские письмена в Константинополе, бл. Константин прежде всего обрадовал своим изобретением славян, с юности знакомых ему, живших
7) Древняя служба св. Кириллу: «сонм еврейский, присоединившийся к казарам в градах северных, рассеян острым оружием твоего слова». Припомнив то, что по житию проповедники были в Крыму на пути в Козарию и из Козарии, по словам канона, видим, что, козары, у которых были проповедники, жили на севере от Крыма.
8) Житие Климента: «еще прежде (до пребывания в Моравии) сотворил он учеником своим владетеля болгарского Бориса, возбудил любовь к прекрасному отечественному языку и тогда же одарил его дарами наставлений, которые твердил ему непрестанно». – Переводчик (стр. 7) тут неверно понял и передал слова подлинника. Сл. Шафарика Древн. IV, 330.
9) Текст синаксаря в Изв. акад. VI, 384. Действительность и время этого события оправдываются и повествованием о перенесении мощей струмницких мучеников в Брегальницу (см. мая 2). По латинской легенде Кирилл и Мефодий явились в Моравию уже с переведенным евангелием. Cognoscentes loci illius indigenae abventum illorum, valde gauisi sunt, quia – et evangelium in eorum linguam a philosopho translatum secum ferre audierant. Легенда о Людьмилле: sanctus Cyrillus, postquam Bulgariam ad fidem Iesu Christi convertisset, Moraviam est ingressus. Г. Срезневский мирит Храбра с другими свидетелями о годе изобретения букв тою мыслию, что Храбр считал до рожд. Хр. 5500 лет. Иного ничего и не остается делать, при несомненности известий о изобретении букв в 862 г.
не вдали от Солуня10). Столько дорогих ему родичей доселе не бывших христианами особенно от того, что не знали они греческого языка, на котором толковали им о Христе, - родною славянскою проповедию легко обратил он ко Христу Господу.
В Моравии Кирилл и Мефодий с апостольским усердием совершали дело, для которого были призваны: обучали детей, устрояли богослужение, то и другое на славянской языке11). Им надлежало бороться и с остатками язычества и с страстями невежественного латинского духовенства. Они переходили из области одного князя к другому с проповедию о чистой евангельской истине, на понятном для всех языке. Четыре года с половиною (с 863 по 867 г.) Кирилл и Мефодий исполняли распоряжение восточного патриарха во славу Божию. «И ради были славене, слышаще величья Божья своим языком». Но слишком не рады были тому питомцы Рима, немецкие священники. Они осыпали бранью славянских проповедников за славянское богослужение. Надпись Пилата на кресте, говорили, написана была только на трех языках; так должно и ныне молиться только на трех языках (еврейском, греческом, латинском). Стало быть, отвечали им проповедники истины, вы ученики Пилата? Стыдитесь. – Но у немца для денег нет стыда. Немцы сделали донос в Рим на славянских проповедников. Папе, каков был Николай, очень не нравилось, что проповедники, покоряя сердца вере Христовой, не имеют в виду папы, он потребовал греческих проповедников в Рим.
