Эти слова достаточно уже предуказывают в чем именно состоит третий образ внимания и молитвы. Теперь опять продолжает Симеон Новый Богослов:
яТретий образ внимания и молитвы есть вещь воистину преславная и неудобоизъяснимая, даже невероятная, пока кто не испытает ее делом. И в наши времена не у весьма многих найдешь ты его. Тут нет того, чтобы ум свой занимать воображениями небесных вещей, или, держа ум в голове только, гоняться безуспешно за помыслами, оставляя сердце быть пораженным, когда и как придется. Чтож это такое?
„Приготовлением к этому образу молитвы служит совершенное послушание духовному отцу своему, сопровождаемое беспопечением, и хранение совести своей чистою пред Богом, пред своим духовным отцем, пред всеми людьми и в отношении ко всем вещам. Пред Богом хранить совесть свою чистою, значит не делать ничего, о чем знаешь, что оно нeпpиятно и неугодно Богу: хранить совесть свою чистою пред духовным отцем, значить ничего — ни больше, ни меньше—не делать против заповеданного им; к иным людям хранить совесть свою чистою, значит, не делать им ничего, чего не хочешь, чтоб они делали тебе; к вещам хранить чистою совесть, значит беречься злоупотребления, но все употреблять надлежащим образом, —пищу, питье, одежду и проч. Коротко: все должен ты делать, как пред лицем Бога, чтобы совесть отнюдь ни в чем не обличала тебя, что ты не хорошо сделал то или это.
„Устроясь так, приступай к прохождению третьего образа внимания и молитвы, который состоит в следующем: ум, во вреия молитвы, да пребывает неисходно внутрь сердца, и оттуда, то есть, из глубины сердца да возсылает молитвы к Богу."(В этом существо дела!). Когда вкусит он потом из среды сердца, яко благ Господь, и усладится тем, тогда не станет уже более исходить из места сердечного, говоря, как некогда Апостол Петр: добро есть нам зде быти; но будет всегда зреть внутрь сердца, и там пребывать, вымышляя образ некий (ухищряясь) прогонять все помыслы, всеваемые туда врагом. Тем, которые не изведали еще этого спасительного делания, кажется оно весьма трудным и стеснительным; те же, которые, вкусили сладость его, и наслаждаются ею во глубине сердца своего, взывают с Апостолом Павлом: кто иы разлучит от любве Божия (Рим. 8, 35)?
„Св. отцы наши, слыша слово Господа, что от сердца исходят помышления злые, — убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы, и сквернят человека, —слыша также заповедь Его очищать внутреннее сткляницы, да будет и вншинее чисто, оставили всякое иное дело, и всю ревность свою, весь подвиг свой обратили на хранение сердца, наверно зная, что этим деланием удобно стяжать и всякую другую добродетель; а без него не успеют ни в одной. Это делание некоторые из отцев назвали безмолвием сердечным, иные — вниманием, иные—трезвением, иные —хранением ума. Они все упражнялись в нем и оставили на счет, его подробные наставления. Кто хочет знать о том, пусть читает слова Марка подвижника, Иоанна Лествичника, преподобного Иcиxия, Филофея Синайского, аввы Исаии, Варсонофия и других."
„Вот как надобно проходить эти делания! Но не забудь о стяжании наперед приготовительных распоряжений, о которых я поминал тебе. Их три: первое, беспопечение о всякой вещи, благословной и неблагословной; второе, совесть чистая во всем, так, чтоб она ни в чем тебя не обличала; и третье, беспристрастие совершенное, чтоб сердпе твое не было привязано ни к чему мирскому. Эти приготовительные расположения утвердив наперед в сердце, приступай к тому деланию, как я тебе укажу, именно: затворив двери келлии, сядь в безмолвном месте, в углу, прилепя к персям браду твою, стисни несколько и дыхание твое; за тем, отвлекши ум от всякой привременной и суетной вещи, низведи его в сердце, туда же обращая и чувственные очи, и внимая ему, держи там ум свой: где сердце твое, там совершенно да будет и ум твой. Сначала там встретишь ты тьму и жесткость; но потом, если будешь продолжать дело такого внимания день и ночь, обретешь непрестанное веселие. Ум, подвизаясь в этом, найдет мecтo сердечное, и тогда скоро увндит там то, чего никогда не видал и не ведал, —увидит себя светлым, исполненным благоразумия и рассуждения, и оттоле впредь, откуда бы ни возник и ни явился какой помысл, прежде чем войдетъ он в сердце и изобразится в нем, будет он отгонять его оттуда и истреблять именем Иисусовым, говоря: „Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!"Прочее же, что обычно бывает при этом, узнаешь после, с помощию Бoжиeй, сам, своим опытом, посредством внимания ума твоего, держа в сердце Иисуса, то есть, означенную молитву: „Господи, Иисусе Христе, помилуй мя"
„При этом не забывай следующее мудрое наставление св. Лествичника. Он изображает путь восхождения нашего к Богу под видом лествицы о четырех ступенях. Одни, говорит он, укрощают страсти; другие поют, т. е. молятся устами своими; третьи упражняются в умной молитве; четвертые, наконец, восходят в видения. Хотящие восходить по сим четырем ступеням не могут начинать сверху, а должны начать снизу, —и, ступив иа первую ступень, с нее уже восходятъ на другую, потом на третью, и после всего уже на четвертую. Этим путем всякий может взойти иа небо. Сначала надобно подвизаться в укрощении и умалении страстей; потом, упражняться в псалмопении, то есть, навыкнуть молиться устно; далее, молиться умно и, наконец, получить возможность восходить в видения. Первое есть дело новоначальных, второе —возрастающих в преуспеянии, третье — достигших до конца преуспеяния, а четвертое—совершенных."
Я извлек теперь все из Симеона Новаго Богослова о художественном прохождении умной молитвы. Вы видите, что телесные при этом положения и приемы не составляют главного дела: они не больше, как приспособления. Я их тут означу еще особо: сесть в уединенном месте, преклонить голову к персям, стеснить несколько дыхание, и телесные очи обратить тоже внутрь к месту сердца, и в этом положении, собравши ум в сердце, говорить: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!'
Иду далее по Добротолюбию (славянскому). За св. Симеоном Новым Богословом в этой книге следует Григорий Синаит. —Сокращенное извлечение из него составит содержание следующего письма.
„Следовало бы нам, пишет св. Григорий Синаит, принявшим духа жизни о Христе Иисусе, чистою в сердце молитвою, херувимски беседовать с Господом; но мы, не разумея величия, чести и славы благодати возрождения, и не заботясь о том, чтобы возрасти духовно чрез исполнение заповедей, востечь до состояния умного созерцания, предаемся нерадению, чрез что впадаем в страстные навыки, и, таким образом, низвергаемся в бездну нечувстмя и мрака. Бывает и то, что мы даже мало помним—есть ли Бor; а каковы мы должны быть, как чада Божии по благодати, о том нередко и совсем не знаем. Веруем, но верою недейственною, и, по обновлении духом в крещении, не перестаем жить плотски. Если иногда, покаявшись, и начинаем исполнять заповеди, то исполняем их только внешно, а не духовно, и до того отвыкаем от духовной жизни, что проявления ее в других кажутся нам неправостями и заблуждениями. Так до самой смерти пребываем мы мертвыми духом, живя и действуя не о Христе, и не соответствуя тому определению, что рожденное от Духа должно быть духовно.
„Между тем, принятое нами о Христе Иисусе во святом крещении не истребляется, а только зарывается, как некое сокровище в землю. И благоразумие и благодарность требуют позаботиться о том, чтобы открыть его и привесть в явность. К этому ведут следующие способы: во первых дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поколику исполняем заповеди, потолику дар сей обнаруживает свою светлость и свой блеск; во вторых, приходит он в явление и раскрывается непрестанным призыванием Господа Иисуса. или, что тоже, непрестанною памятию о Боге. И первое средство могущественно, но второе могущественнее, так что и первое от него получает, полную свою силу. Посему, если искренно хотим раскрыть сокрытое в нас семя благодатное, то поспешим скорее навыкнуть сему последнему сердечному упражнению, и иметь всегда в сердце это одно дело молитвы, безвидно и невоображенно. пока оно согреет сердце наше и распалитъ его до неизреченной любви ко Господу."
„Действие этой молитвы в сердце бывает двояким образом: иногда ум предваряет, прилепляясь к Господу в сердце непрестанною памятию; иногда действие молитвы, само подвигшись предварительно огнем веселия, привлекает ум в сердце и привязывает его к призыванпо Господа Иисуса и благоговейному Ему предстоянию"(Первая молитва есть трудовая, вторая самодвижная). В первом случае действие молитвы начинает открываться, по умалении страстей исполнением заповедей, теплотою сердечною, вследствиe усиленного призывания Господа Иисуса; во втором Дух привлекает ум к сердцу и водружает его там в глубине, удерживая от обычного скитания. И тогда он не бывает уже как пленник, отводимый из Иерусалима к ассириянам, а, напротив, совершает переселение из Вавилона в Сион, взывая с Пророком: Тебе, подобает песнь Боже в Сионе, и Тебе воздастся молитва во Иерусалиме. От этих двух видов молитвы и ум бывает то деятельным, то созерцательным; деянием он, с помощию Божиею, побеждает страсти, а созерцанием Бога зрит, сколько это доступно человеку.
