Инструментальные акты смысла – это выражения. Они овнешняют и выставляют для интерпретации со стороны других людей потенциальный, формальный, полный, конститутивный или производящий смысловые акты субъекта[49]. Так как выражение и интерпретация могут быть адекватными или ложными, инструментальные акты смысла послужат материалом для особой главы, посвященной герменевтике.
Термином смысла является осмысляемое. В потенциальных смысловых актах смысл и осмысляемое еще не отделены друг от друга. В формальных актах различение проступает, но точный статус термина остается неопределенным. В полных актах совершается вероятное или достоверное определение статуса термина: мы решаем, существует ли А и есть ли оно В. В конститутивных или производящих актах смысла мы определяем свое отношение к А, свои желания относительно В, свои стремления относительно С.
Что касается полных терминов смысла, следует проводить различение между разными сферами бытия. Мы говорим, что луна существует. Мы также говорим, что существует логарифм квадратного корня из минус одного. В обоих случаях мы употребляем одно и то же слово: «существует». Но мы вовсе не имеем в виду, что луна есть всего лишь следствие, выводимое из соответствующих математических постулатов, как не имеем в виду, что логарифм, о котором идет речь, можно обнаружить, облетая воздушное пространство. Стало быть, нужно проводить различение между сферой реального бытия и другими, ограниченными сферами: например, сферой математической, гипотетической, логической и т. д. Хотя эти сферы очень сильно отличаются друг от друга, нельзя сказать, что между ними нет ничего общего. Содержание каждой сферы рационально утверждено. Утверждение рационально потому, что имеет началом акт рефлективного понимания, в котором схватывается виртуально необусловленное, то есть такое обусловленное, условия которого выполнены[50]. Но сферы различаются так сильно потому, что различаются условия, подлежащие выполнению. Выполняемые условия утверждения реального бытия – это соответствующие данные чувств или сознания; выполняемое условие для выдвижения гипотезы – это ее возможная релевантность для правильного понимания данных, тогда как выполняемые условия правильного математического утверждения имплицитно включают в себя также возможную релевантность по отношению к данным. Наконец, по ту сторону ограниченных сфер и сферы реального бытия лежит трансцендентная сфера бытия. Трансцендентное бытие – это такое бытие, которое, будучи познаваемо через схватывание виртуально необусловленного, само по себе не зависит ни от каких условий: оно является формально необусловленным, абсолютным.
Все сказанное до сих пор представляет собой, разумеется, реалистскую интерпретацию полных терминов смысла. Чтобы транспонировать ее в эмпиристскую позицию, пренебрегают виртуально необусловленным и отождествляют реальное с явленным в указывающих жестах. Что такое собака? Вот же она, взгляните! Чтобы перейти от эмпиризма к идеализму, привлекают внимание к неспособности эмпиризма обозначить все те структурные элементы, которые конститутивны для человеческого познания, но не даны чувствам. Однако если идеалист прав в отвержении эмпиристской интерпретации человеческого познания, он ошибается в том, что принимает эмпиристское понятие реальности и делает вывод, что объект человеческого познания не реален, а идеален. Соответственно, чтобы перейти от идеализма к реализму, нужно осознать, что интеллектуальные и рациональные операции человека включают в себя трансцендирование оперирующего субъекта, что реальное есть то, к познанию чего мы приходим через схватывание определенного типа виртуально необусловленного.
Первая функция смысла – когнитивная. Она изымает нас из младенческого мира непосредственности и помещает в мир взрослых, то есть в мир, опосредованный смыслом. Мир младенца не больше детской. Это мир ощущаемого: того, что можно трогать, хватать, сосать, видеть, слышать. Это мир непосредственного опыта, мир данного как такового, мир образа и аффекта, не ведающий сколько-нибудь ощутимого вторжения интуиции или понятия, рефлексии или суждения, размышления или выбора. Это мир удовольствия и боли, голода и жажды, пищи и питья, острой потребности и удовлетворенного сна.
Но по мере того, как развивается владение языком и умение пользоваться им, мир человека безмерно расширяется. Ведь слова обозначают не только наличное, но и отсутствующее, прошлое или будущее; не только фактическое, но и возможное, идеальное, нормативное. Более того, слова выражают не только то, что мы обнаружили сами, но и то, что мы узнали благодаря памяти других людей, здравому смыслу сообщества, страницам литературы, трудам эрудитов, исследованиям естествоиспытателей, опыту святых, умозрениям философов и теологов.
Этот более широкий мир, опосредованный смыслом, не лежит в границах непосредственного индивидуального опыта. Это даже не сумма, не интеграл всех миров непосредственного опыта. В самом деле, смысл есть акт, который не просто воспроизводит переживание, но выходит за его пределы. Ведь осмысляемое есть то, что интендируется в вопрошании и определяется не только опытом, но и пониманием, и, в более широком смысле, также суждением. Присоединение понимания и суждения и есть то, что делает возможным мир, опосредованный смыслом, что наделяет его структурой и единством, что обустраивает его в упорядоченное целое, состоящее из почти бесконечного числа различий. Они отчасти нам известны и привычны, отчасти окружены полутьмой вещей, о которых мы знаем, но которые никогда не рассматривали и не исследовали; отчасти же представляют собой безмерный регион того, чего мы не знаем вовсе.
В этом более широком мире мы проживаем наши жизни. Его мы имеем в виду, когда говорим о реальном мире. Но поскольку он опосредован смыслом, а смысл может уклониться в сторону; поскольку имеются как наука, таки миф, как факт, таки фикция, как честность, так и обман, как истина, так и заблуждение, – постольку этот более широкий мир лишен гарантий.
Помимо непосредственно данного младенческого мира и опосредованного смыслом мира взрослых, существует опосредование непосредственности смыслом, когда мы объективируем познавательный процесс в трансцендентальном методе или когда обнаруживаем, опознаём и принимаем свои скрытые чувства в психотерапии. Наконец, существует отказ от объективации и опосредованный возврат к непосредственности в совокуплении любовников и в молитвенном тумане неведения, в который погружается мистик.
Вторая функция смысла – производящая. Люди трудятся, но их труд не бессмыслен. Производимое нами сначала возникает в замысле. Мы воображаем, мы планируем, мы прикидываем возможности, мы взвешиваем за и против, мы налаживаем контакты, мы выполняем и отдаем бесчисленные предписания. От начала и до конца процесса мы вовлечены в акты смысла, без которых процесс был бы неосуществим, а его конец недостижим. Первооткрыватели этого континента нашли здесь побережье и глубинные районы, горы и равнины, но это они покрыли их городами, прочертили дорогами, разработали его ресурсы средствами промышленности, пока между нами и природой не встал мир, созданный человеком. Этот добавочный, рукотворный, искусственный мир в целом представляет собой кумулятивный, отчасти запланированный, отчасти хаотичный продукт смысловых актов, совершаемых людьми.
Третья функция смысла – конститутивная. Как язык конституируется артикулированным звучанием и смыслом, так социальные институты и человеческие культуры обладают внутренними смысловыми компонентами. Религии и формы искусства, языки и литературы, а также науки, философии, истории, – все они нерасторжимо вплетены в акты смысла. То, что верно применительно к культурным достижениям, не менее верно применительно к социальным институтам. Семья, государство, право, экономика, – не фиксированные и неизменные сущности. Они адаптируются к изменяющимся обстоятельствам; они могут переосмысливаться в свете новых идей; они могут подвергаться революционным изменениям. Но любое такое изменение включает в себя изменение смысловое: изменение идеи или понятия, изменение суждения или оценки, изменение предписания или требования. Государство можно изменить, переписав конституцию. Менее резко, но не менее эффективно его можно изменить, дав новую интерпретацию конституции или, опять-таки, воздействуя на сознание и эмоции людей и тем самым изменяя объекты, вызывающие их уважение, пробуждающие их приверженность, подпитывающие их лояльность.
Четвертая функция смысла – коммуникативная. Смыслы, подразумеваемые одним человеком, сообщаются другому интерсубъективно: посредством искусства, символа, языка или воплощаясь как-то иначе. Так индивидуальный смысл становится общим смыслом. Но богатый резервуар общего смысла не есть продукт изолированных индивидов или даже отдельных поколений. Общие смыслы имеют историю. Они зарождаются в отдельных умах и становятся общими только благодаря успешной и широкой коммуникации. Они передаются последующим поколениям только через обучение и образование. Медленно и постепенно они проясняются, выражаются, формулируются, определяются, чтобы либо еще более обогатиться, углубиться и преобразиться, либо – не менее часто – обедниться, опустошиться и деформироваться.
