Он говорил им поучения, приспособленные к их понятиям, объяснял значение праздников, исповеди и св. причащения, твердил о посещении храма Божия.
Свидетели вспоминают его слово в неделю Сыропустную и в день святителя Иннокентия, Иркутского просветителя, сказанное 9 февраля 1828 года при многочисленном стечении народа и с таким чувством и смирением, что все слушатели были тронуты до слез. Сначала он объяснил значение поста и указал на разницу между нынешними и первыми христианами. “Прежние христиане, — говорил отец Иоанн Вениаминов, — с радостью и веселием ожидали и встречали святой пост, так как они знали силу и пользу поста и понимали, для чего он установлен, и знали не умом и не по слуху только, но самим опытом. Нынешние же многие христиане с прискорбием видят наступающий пост, потому что они не видят и не знают и хотят знать и видеть силы и пользы поста”. Затем проповедник предложил вопрос: “Для чего установлен пост, и как мы должны исполнять обязанности, им на нас возлагаемые?” И, ответив на этот вопрос, заключил свое слово так: “Наша Греко-Российская Церковь имеет обыкновение сегодня прощаться друг с другом, так как настает время великого поста, в которое должно просить прощения у Отца Небесного. Во исполнение сего святого обыкновения я, недостойный пастырь ваш, прошу у вас прощения, братия мои, во всем, чем согрешил пред вами, или словом, или делом, или житием; благодатию Своею Бог да простит и помилует всех нас.
Советую и вам, братия, исполнить теперь и всегда исполнять сие обыкновение. Надо прощать и просить прощения истинно и право, а не наружно и ложно. А паче св. Церковь, Мать ваша, советует и просит нас — и должность христианства повелевает нам — соблюдать сей святой пост, очищать совесть нашу от мертвых дел истинным покаянием. И тако, чистою душою и чистым сердцем, встретим светлый праздник Воскресения”.
Но не одними только беседами вблизи своего дома приходилось отцу Иоанну служить своей пастве. Приход его был обширный, на несколько тысяч верст; приходилось путешествовать с острова на остров, из одной деревни в другую. Этим поездкам отец Вениаминов посвящал значительную часть года. Терпеливость и бесстрашие его в этих путешествиях действительно достойны удивления. Он подвергал себя опасности и разным лишениям, переплывая от острова к острову по волнам океанским на маленьком челноке (байдарке) до того узком, что ноги можно держать только протянутыми и прижатыми плотно одна к другой, как бы они были спеленаты. Приходилось отцу Иоанну терпеть и голод и холод, быть под проливным дождем и, промокнув до костей, останавливаться на отдых в грязной и холодной алеутской юрте. Приехав в какую-нибудь алеутскую деревню, отец Иоанн, если было возможно, отправлял Богослужение или же просто собирал жителей, учил их слову Божию, убеждая принять крещение. Но до тех пор не совершал над ними таинства крещения, пока они не вызывались на это.
Изучив алеутсткий язык, отец Иоанн изобрел для него азбуку и мало-помалу стал переводить на него священные книги. Так он перевел на алеутсткий язык катехизис и Евангелие от Матфея. Чтобы научить алеутов грамоте, он устроил на острове Уналашке училище для мальчиков и сам учил их.
Отец Вениаминов любил алеутов за их простосердечие и усердие к слышанию Слова Божия; и алеуты, в свою очередь, также любили своего пастыря и искренно были ему преданы за его добродушие и ласковое обращение с ними. “Из всех добрых качеств алеутов, — рассказывал сам отец Иоанн, — ничто столько не радовало и не услаждало моего сердца, как их усердие или, правильнее сказать, жажда к слышанию Слова Божия, так что скорее мог бы утомиться самый неутомимы проповедник, чем ослабло бы их внимание к слышанию Слова Божия. Поясним это примером: по приезде моем в какое-либо селение все и каждый, оставляя свои дела и занятия, по первому моему призыву тотчас собирались слушать мои поучения и с удивительным вниманием слушали их, не развлекаясь, не сводя глаз с меня. Самые нежные матери в это время делались как бы бесчувственные к плачу детей своих, которых и не приводили с собою, если дети не в состоянии были понимать. И признаюсь откровенно, что при таковых беседах я на деле узнал утешения христианской веры, эти сладостные и невыразимые прикосновения благодати, и потому я обязан алеутам благодарностию более, чем они мне за мои труды, и никогда не забуду их”.
На острове Уналашке отец Иоанн сначала проживал с семьей в своей землянке, а потом в деревянном скромном домике, построенном его собственными руками; его же руками была сделана вся домашняя утварь и стенные часы, одним словом, он по нужде был и плотником, и механиком, и часовщиком, а иногда мастерил сети… Вечера отец Вениаминов иногда посвящал механическим занятиям или занимался со своими детьми, к которым был очень нежен. И не только своих детей он любил, но и посторонних, так что его часто можно было встретить окруженного своими и чужими детьми и рассказывающего им из Священной истории или из Евангелия своим простым, ясным и доступным языком, а иногда и играющего с ними в мяч. Гулял он с детьми по горам и как любитель и наблюдатель природы передавал им свои познания. Кроме этих занятий отец Иоанн со своими детьми отливал собственноручно восковые свечи для своей церкви.
В таких заботах и неусыпных трудах провел на Уналашке десять лет. В течение этого времени он обратил в христианство всех жителей острова. Труды и подвиг отца Иоанна Вениаминова не могли остаться незамеченными со стороны начальства, и он был награжден наперсным крестом. Потом его перевели на остров Ситху, в Новоархангельский порт для просвещения другого народа — колошей.
Остров Ситха лежит несколько далее Алеутских островов, у самого берега Америки.
Климат здесь отличается сыростью, и большую часть года бывает туманная, пасмурная погода. Почва на острове Ситха — тундра и частью камень, покрытый тонким слоем перегноя. На западном берегу этого острова лежит порт Новоархангельск, составлявший в то время главное средоточие управления Российскими колониями в Америке. Новоархангельск окружен горами, покрытыми высоким хвойным лесом. Вообще нужно заметить, что леса острова Ситха замечательны по росту деревьев, например, длина некоторых еловых бревен доходит до 22-х сажен.
Жители острова Ситха — колоши, среди которых приходилось теперь подвизаться о. И.Вениаминову, отличаются от алеутов как по виду, так и по нраву. По виду они довольно красивы: у них большие черные глаза, правильное лицо, волосы черные, рост средний. По нраву колоши горды и самолюбивы. Приходя к русским в гости, они надевают самый лучший наряд и держат себя с большой гордостью. Они очень мстительны: если колош почему-либо не мог отомстить за обиду при жизни, то он завещает свою месть потомкам. Колоши обладают живым умом и сметливостью. Они были еще менее алеутов просвещены христианской верой. К русским, особенно прежде, относились враждебно, что сильно мешало распространению между ними христианства.
По приезде своем на остров Ситху отец Иоанн начал с того же, с чего и на острове Уналашке, то есть стал прилежно изучать язык колошей, и быт их и потом уже принялся за проповедание Слова Божия. При этом он по обычаю своему не щадил ни трудов, ни сил, ни здоровья. Так же как и на Уналашке он часто беседовал с паствой в церкви, а в свободное время, заходил к ним в жилища и там, среди их семейств, как отец среди детей своих, поучал их вере православной. И колоши полюбили своего проповедника, стали с радостью принимать его и охотно слушать его поучения.
Проживая среди колошей, о. Иоанн писал для них проповеди на их языке и переводил для них священные книги, что сильно помогло распространению православия среди них. И не без пользы остались все эти труды о. Иоанна Вениаминова: благодаря им число христиан в том краю увеличилось с изумительной быстротой.
На острове Ситха о. Иоанн пробыл пять лет. Вся его пятнадцатилетняя деятельность сперва на острове Уналашке, а потом на Ситхе отличалась тем же рвением, которое издревле прославило проповедников Евангелия. Он всегда осторожно принимался за свое дело и тем привлекал к себе грубые сердца дикарей; старался более убеждать, чем принуждать, и терпеливо выжидал добровольного желания креститься. Для детей он устраивал школы, в которых преподавал по учебникам, составленным им самим. Наконец, кроме просвещения светом Евангелия, он обучал туземцев разным мастерствам: кузнечному, плотницкому; научил их прививать оспу. При этом он сумел снискать сердечное расположение к себе: дикари полюбили его. И поистине он был их благодетелем и наставником.
Многолетняя опытность в деле распространения Слова Божия убедила нашего проповедника в том, что при большом числе окрещенных трудно поддерживать дух христианства в той стране при разбросанности туземных заселений. Нужна была для этого постоянная проповедь, что однако же было невозможно при малочисленности священников и недостатке средств. Удаление этих причин, мешавших успеху проповедничества, зависело от высшего начальства, следовательно, нужно было хлопотать. И вот отец Иоанн решился отправиться с этой целью в Петербург. Кроме того, ему нужно было лично просить о разрешении печатать его переводы священных книг на алеутский язык. Приняв такое решение отец Иоанн взял отпуск и, отправив детей и супругу на родину, в Иркутск, 8 ноября 1838 года отплыл с острова Ситха на кругосветном корабле. Плавание его продолжалось около восьми месяцев; 25 июня 1839 года о. Вениаминов прибыл в Петербург и подал свою просьбу на рассмотрение Святейшего Синода. Узнав, что дело затянется на несколько месяцев, он занялся сбором пожертвований для распространения и утверждения христианства на Алеутских островах и с этой целью отправился в Москву. В Москве он явился к преосвященному Филарету, тогдашнему митрополиту Московскому. Святитель с первого взгляда полюбил трудолюбивого проповедника. “В этом человеке есть что-то апостольское”, - говорил он об отце Иоанне. Не раз в свободное время беседовали они наедине, и святитель с удовольствием слушал дивные рассказы отца Иоанна о его жизни среди алеутов. Осенью наш путешественник возвратился в Петербург и был награжден званием протоиерея за свои долголетние апостольские подвиги.
