Иннокентий Херсонский - Чтение Евангельских сказаний об обстоятельствах земной жизни Иисуса Христа, до вступления Его в открытое служение спасению рода человеческого

Следовательно, евангелист Иоанн не сам изобрел это слово; он занял его у ветхозаветных библейских писателей, ибо нет нужды занимать у других, когда можно занять у своих. Впрочем, он имел в виду и «слово», употребляемое греческими писателями, которые имели неправильное понятие о «слове», и более нежели вероятно, что он хотел своим изображением "Слова" исправить погрешности у язычников и Иудеев, писавших о слове. Но почему писатели Ветхого Завета употребляли «слово», и почему Иоанн нашел его приличным и не мог, так сказать, выбрать лучшего, для описания второго Лица Святой Троицы? Причина главная этому та, что сие наименование действительно самое приличное в сем случае. Иоанн не видел лучшего. Иоанн сам дорожит этим именем, и только дважды еще употребляет оное в случаях самых важных и решительных (1 Ин. 1; 1. Откр. 19; 13). Среди откровений возвышенных, Божественных, он не забыл своего "Слова" (Откр. 19; 13). Конечно, в этом выражении нет полного соответствия с делом, да его и найти нельзя; по крайней мере, в нем есть хотя малый оттенок и слабое подобие истины. Второе Лице Пресвятой Троицы, Его отношение к Богу Отцу, Его самостоятельность на языке человеческом не может быть благоприличнее выражено, как словом Λογος. У нас теперь Λογος означает большей частью слово внешнее; у греков же оно означало и "мысль", и самый "ум", и "слово внешнее". Святыми отцами представляется и причина, почему Иоанн назвал Иисуса Христа - "Словом". Святитель Златоуст говорит, что "Иоанн назвал Его таким именем для того, чтобы кто не подумал, что Сын рожден Отцом страстно, и еще потому, что Слово сие возвестило нам волю Отца Небесного, и не только нам, но постоянно возвещает всем, и все нисходит от Отца только чрез Него". Нельзя не заметить здесь богоприличия в выражениях, как святые отцы и замечали. Предмет высокий; люди о нем написали бы очень много; но в этом многом заключалось бы мало; Иоанн же написал немного, но выразил все, и это немногое сообщено ему свыше. Оттого какая твердость и решительность в словах его! Незаметно ни малейшего колебания! Таким образом свойственно говорить тому, кто научен свыше. Святитель Златоуст говорит: "Если бы кто человека, стоящего на берегу моря, видящего горы, леса, вдруг перенес на средину моря, он и оттуда видел бы то же так же точно". Таким образом «в начале бе» не что иное означает, как вечное и бесконечное бытие. Потом евангелист характеризует Лице, им описываемое, по действиям: «вся Тем быта, и без Него ничтоже бысть, еже бысть» (Ин. 1; 3).

Этим повторением Иоанн как бы заблаговременно рассеивает еретическое мнение Маркионитов, кои говорили, что нечто сотворено Иисусом Христом, а нечто не сотворено. Евангелист говорит δι Αυτου - «чрез Него», а не говорит: от Него. Конечно, это почти одно и то же, но говоря: δι Αυτου он не устраняет и Отца от творения. Святитель Златоуст говорит, что так выражается евангелист Иоанн, дабы не подумали, что Сын не рожден, но что Он рожден Отцом от вечности, и что Отец чрез Него все творит и во всем действует. Потом в стихе четвертом святой Иоанн показывает Его частнейшее отношение к людям, говоря: «в том живот бе, и живот этот бе свет человеком»; он хочет показать, что не только заключается живот в Иисусе Христе, но что этот живот распространяется и на человеков, а употребляя выражение «бе», он показывает, что так некогда было, значит намекает на прошедшее невинное состояние людей. У нас теперь от света жизнь, между тем Иоанн говорит, что от живота происходит свет. Но в самом-то деле, не живот ли должен светить? По крайней мере, так было некогда, так и опять будет. «Праведницы», говорит Писание, «просветятся яко солнце» (Мф. 13; 43). И ныне только в Иисусе Христе свет и жизнь, без Него смерть и тьма. В Иисусе Христе и теперь остался живот, только у нас его нет. «Свет во тме светится» (Ин. 1; 5). На какое время этим намекается? Явно, что на состояние человека падшего. Ибо Иисус Христос и до явления Своего во плоти, светил во тьме между язычниками, как апостол Павел говорит в Послании к Римлянам (Рим. 1; 18-19): только они сокрывали истину в неправде, только тьма не усвоила этого света. В сем стихе как бы показываются евангелистом первые нити, прикрепляющие небесную историю Иисуса Христа к истории земной. Но евангелисту как бы не хочется расстаться с историей Небесной, и, заткав первую нить, он снова обращается к своему любимому предмету. «Бе Свет истинный, Иже просвещает всякого человека, грядущаго в мир» (Ин. 1; 9).

Прекрасное и сильно выражение: «грядущаго в мир». Человек как бы выходит из царства света, грядет в мир как бы готовым гостем, странником, ему дается напутие, кладется на челе его знамение - неизгладимые печати. «Свет просвещает всякого человека». В стихе десятом евангелист обращается и долу, и здесь взору его представляется все как бы слитым, и он не может еще собраться с силами, и говорит об Иисусе Христе, что Он был в сем «мире», но «мир Его не позна». Вся история жизни Его будет доказательством на эти слова. «Во своя прииде, и свои Его не прияша» (Ин. 1; 11). Под "своими" вообще можно разуметь всех людей, как и апостол называет людей «родом Божиим» (Деян.17; 29); частнее - Иудеев, от коих Он произошел по плоти; еще частнее - Его сродников ближайших, ибо евангелист замечает, что «ни братия бо Его вероваху в Него» (Ин. 7; 5). «Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти» (Ин. 1; 12). Вот плод принятия Его. В каком смысле чадами Божиими? Без сомнения, в нравственном; грех соделал нас врагами Божиими, а вера в Иисуса Христа дарует усыновление Богу (Рим. 8; 1-14). Апостол Петр говорит, что все мы некогда будем «Божественного причастницы естества» (2 Пет. 1; 4), а не благодати только. Иисус Христос в молитве Своей к Богу Отцу говорит: «да вси едино будут... якоже Мы» (Ин. 17; 21-22). Люди, по примеру воплощенного Слова, должны быть как бы человеками божественными, богочеловеками.

Евангелист говорит: «дал область», а не "соделал". Да "соделать" и нельзя. Бог и Адама не сделал вполне совершенным, а предоставил ему испытанием вещей развивать духовные и телесные силы свои, упражнением достигать праведности. Этот закон в силе всегда, посему: «даде область» - значит дал возможность, право. В стихе тринадцатом говорится: «иже не от крове, ни от похоти плотския» - выражение еврейское. Этим евангелист хотел сказать то же, что говорит апостол: «порождени не от Семене истленна, но неистленна, словом живаго Бога» (1 Пет. 1; 23), порождени «банею пакибытия» (Тит. 3; 5), в «глаголе» веры (Еф. 5; 26). Указывает евангелист на новое поколение людей, имеющее рождаться, по примеру Слова, бесстрастно. «Слово плоть бысть» (Ин. 1; 14). Евангелист говорит, что Иисус Христос как будто принял только плоть нашу; но явно, что под сим должно разуметь и душу, то есть Иисус Христос принял на Себя все наше человеческое естество. «Плоть», по словоупотреблению еврейскому, означает целого человека. Притом апостол Павел говорит, что Иисус Христос «приискренне приобщися... плоти и крови» (Евр. 2; 14). Аполлинаристы, напротив, утверждают, что Иисус Христос принял только плоть нашу. «Вселился в ны», εσχηνωσεν εν η`μιν то есть как бы поставил скинию между нами. Таким образом, Иоанн начинает от вечности, видит Слово в лоне Отца Небесного, видит потом Его творчество и отношение к человечеству, дарование Им света и жизни, видит не светило только, а самый свет. Потом, как бы чувствуя, что все, сказанное им, неопределенно, Иоанн уже решительно говорит: «Слово плоть бысть»; обитало между нами. Таково отношение первых стихов Иоаннова Евангелия, называемых прологом к Евангелию вообще. Это - обзор предварительный и общий, - и обзор орлиный, потому-то орел и изображается всегда при этом евангелисте. Он прежде, нежели изобразил полный ряд событий жизни Иисуса Христа, находит первое звено оной в вечности - в Боге. Потом идет через ряд творений, обнимает Божественное домостроительство спасения и начинает с того времени, когда Слову надлежало явиться во плоти. Так как это дело важное, то оно происходит в тиши, незаметно от людей. Оно было приготовлено веками, рядом пророчеств. Но когда уже это дело совершилось, тогда Спаситель пришел; но никто не узнал Его: «и мир Его не позна». У Промысла как бы непременный закон - приготовлять великие дела в тайне и открывать их уже тогда, как они созревают, - совершатся; начало их как бы незаметно. Явление Иисуса Христа во плоти почти не замечено иудейскими историками. Флавий упоминает в одном месте о Нем, и также в одном - о Иоанне Предтече; но из сих двух мест одно считается подложным. Так мало заботились об этом деле! Что же говорят о Нем священные писатели?

В Иудее был царем Ирод, в Риме - Август. В тридцатый год царствования Ирода был иерей некий, «именем Захария... и жена его... Елисавета» (Лк.1;5). Вот первые лица, которыми открывается Новый Завет. Иудейский священник и его жена! Священник принадлежал к чреде Авиевой. Чреды сии учреждены еще Давидом (1 Пар. 24; 10). Их было двадцать четыре. Авиева чреда считалась восьмой. Каждой чреде два раза в год доставалось совершать богослужение; каждая чреда начинала служение свое в субботу, и в субботу оканчивала. Жилищем Захарии была нагорная страна Палестины, в которой было несколько городов. Одни говорят, что он был из Хеврона, другие - из Иутты, которая будто бы была в племени Иудином (Лк. 1; 39). Но знание жилища его - обстоятельство не важное, важнее то, что они «беста же праведна оба пред Богом» (Лк.1;6). Евангелист не довольствуется, что они беста праведна оба пред Богом; хотя и это одно выражение уже сильно, так как пред Богом каждая вещь является в своем точном виде, ничто не скроется от Его взора; но прибавляет: «ходяща во всех заповедех и оправданиих Господних безпорочна», то есть они соблюдали закон внутренний - нравственный и обрядовый - во всей точности; соблюдение того и другого закона не легко. Один обрядовый закон требует много пожертвований для сохранения всего, им предписанного. «И не бе има чада» (Лк. 1; 7). Праведная чета в Ветхом Завете является бесплодной; но это не в первый раз; ибо и прежние праведники являлись бездетными, тогда как праведникам закон положительно обещал многочадие, и притом они лишены были детей на целую жизнь - «оба заматоревша во днех своих беста» (Лк. 1; 7). С праведниками, выходившими из состояния младенчества, и церковный закон поступал как с мужами и при начале Ветхого Завета и при начале Нового. Бог заставляет их терпеть подобного рода искушения. Так страдал Авраам. Страдание это в Ветхом Завете было самое большое, и считалось поношением, как после скажет Елисавета (Лк. 1; 25). Бесчадство тогда считалось признаком гнева Божия и уничижением, подобно тому, как если бы в нынешнее время постоянно в одном доме были несчастья, например, умер бы несчастно отец, сын, то обыкновенно говорят об этом даме, что на нем гнев Божий. Причина бесчадства физическая в жене: «бе неплоды... заматоревша» - разумеется старость; подобное выражение употребляется и об Анне, матери Самуила. В точности нельзя определить лет Захарии и Елисаветы. Захария не левит, но священник. Левиты, достигшие пятидесяти лет, были увольняемы от служения, но священники служили по смерть. Можно полагать, что сия чета была около шестидесяти лет, и к деторождению, по естественному порядку вещей, была уже не способна. Но от этой неплодной четы должна была произойти ветвь царская. Почему Предтеча Мессии родился от четы престарелой? Ответ на сей вопрос в одном церковном стихе, в котором говорится, что Иоанн Креститель родился от престарелой четы для того, чтобы быть истинным Предтечею того Бога Слова, Который имел родиться от Девы, дабы сии великие события преславны были. Ряд чудесных событий в жизни Иисуса Христа должен был начаться чудом великим. Такое чудо и есть рождение Иоанна. В Ветхом Завете также некоторые рождались от неплодных, сверх ожидания, например Исаак, Самуил. Нет ли в сем рождении тайны Промысла и натуры? Хороший намек на это делает блаженный Августин, говоря, что Елисавета была sterilis corpore, sed foecunda animo; рождение великих людей вообще было замедляемо до тех пор, пока в супругах с летами пройдет все чувственное, ослабеют все похоти. Нужно, чтобы родители и с физической стороны были очищены, дабы быть орудиями рождения людей необыкновенных, потому дети у них и рождаются в позднейшее время. С другой стороны, долговременное ожидание служит лучшим приготовлением плода более зрелого. Такое устроение Промысла более нужно было в Ветхом Завете, ибо Ветхий Завет более соответствовал младенческому состоянию человеческого рода. «Бысть же служащу ему» (Лк. 1; 8). Хронологи старались определить это время служения Захарии, ибо им определяется время наших церковных праздников, именно: зачатием Предтечи определяется время Благовещения Пресвятой Девы, а сим определяется Рождество Иисуса Христа, и нашли, что восьмой Авиевой чреде приходилось служить при храме в месяце сентябре, по еврейскому "tucpu" на вторую половину нашего сентября и первую октября. «По обычаю священничества» (Лк. 1; 9). Должность священников состояла в том, чтобы переменять хлебы предложения, приносить в жертву животных, возжигать светильники, кадить, й прочее, и бросаемы были жребии - кому какая часть служения достанется. Захарии по сему жребию досталось кадить. Каждение совершалось дважды в день, поутру и ввечеру (Исх. 30; 7-8). Поутру священник выходил благословлять народ, стоявший вне святилища и ожидавший благословения; значит, Захария кадил поутру. «Вшедшу в церковь Господню» (Лк. 1; 9), значит "во Святое", где находились хлебы предложения и светильники. Некоторые отцы говорят, будто он был первосвященником; ибо это его каждение падает на день очищения, в который первосвященник должен входить во Святое святых. Но что Захария был не первосвященник, а просто священник, это открывается из того, что, во-первых, он в списке первосвященников того времени не находится; во-вторых, он подлежал чреде, а первосвященник был вне всякой чреды; в-третьих, он должен был совершать служение семь дней; в-четвертых, в стихе пятом именно говорится, что он был «иерей... молитву дея вне, в год фимиама» (ст. 10); и славянский переводчик, как бы имея в виду показать, что Захария был первосвященник, перевел: «в год фимиама», разумея день очищения. «Вне»: одно отделение в храме было для простого народа, а другое для священников; поелику перегородки не было, то священники видны были народу. «Молитву дея». По закону Моисееву определенных молитвословий не было, а народ -уже молился. Чувство религиозное само развилось - народ чувствовал, что не довольно только приносить жертвы, а нужно и молиться. Форм молитвы не было, а молились или от собственного чувства, или словами Давида или других пророков: «явися же ему Ангел Господень, стоя одесную олтаря кадилнаго» (Лк. 1; 11). Вот какое место и время избрал Ангел! И люди избирают место и время приличное, а на небе эта разборчивость больше; там все совершается числом, мерою и весом. Ангел говорит Захарии: «услышана быстъ молитва твоя» (Лк. 1; 13). Но вероятно, что Захария молился не теперь, ибо смутился от слов Ангела; но он молился прежде, и теперь уже забыл о своей молитве; но у Бога она не забыта. На небе положено дать ему сына, но до некоторого удобного времени отложено. «Явися» - значит вдруг сделался видимым. Когда говорится о благовестии Пресвятой Девы, то там Ангел представляется вошедшим (Лк. 1; 28). «Одесную олтаря кадилнаго». Некоторые отцы в сем положении Ангела находят явление радостное. Язычники левую сторону назвали несчастной, а правую - счастливой. Священное откровение дается в храме. Не в первый ли раз в жизни Захарии достался лучший жребий каждения? Ибо кадить - выше других служб. И с этим жребием соединилось явление Ангела, и все стеклось как бы для того, чтобы утешить долговременное страдание супруга. С другой стороны, оно показывало, что он, будучи праведным пред Богом, имел мало веры; а она нужна, ибо вера все производит; это - необходимое условие со стороны человека. Конечно, глагол Господень не возвратится тощ, но неверие полагает препону его действию; нужно было оторвать Захарию от сей косности, - и вот время, удобнейшее для сего. Но при всем том «смутися Захария, видев..». Вот первое действие явления! При явлении существа из другого мира нельзя не смутиться. Участь дольнего мира - трепетать при появлении существа из другого мира; но в Захарии обнаруживается более, нежели простое смущение: «и страх нападе нань». Это выражение сильное: душа смутилась, мысли смешались, ум помрачился, и Захария заговорил, что не следует, тогда как место предотвращало этот страх: в храме ли явиться злому духу? Священнику должно помнить, что самое святое место изгоняло всякое злое существо. Мог ли злой дух явиться среди фимиама и молитвы? Два раза только в год доставалось Захарии служить при храме, входить в святилище - еще реже, и то с благоговением и страхом. И здесь ли место смущению? Самое благоговение предотвращало этот страх. Наконец, самый возраст предохранял от страха: он был в летах преклонных, в которых воображение не так сильно волнуется, как в летах юношеских; притом, он устрашился от одного видения - «видев»; слов еще не было. Это говорим не в укоризну, а для изъяснения последующего события. «Не бойся» (Лк. 1; 13), — говорит Ангел. Значит, Ангел заметил страх и смущение Захарии. Ангел считал ненужным говорить, кто он, но должен был сказать, зачем явился он; так и поступил Ангел. Поелику Захария в это время не молился, то мог подумать, что явление это не для него. Детей, которых дает Сам Бог, Сам Он и нарекает еще прежде рождения: «и наречеши имя ему Иоанн». Не без причины так бывает; у нас имя с вещью раздружилось, имена часто пусты и даже противоположны бывают вещам; но у Бога имя означает вещь, и лице соответствует имени; притом, Бог дает предварительно имя для показания, что Он нарицает «не сущая яко сущая» (Рим. 4; 17). У Захарии не было еще сына; наречение имени означает уже власть лиц нарицающих над нарицаемыми, как и ныне нарицают имена на землях, полях. Притом, имя остается на целую жизнь, и звуком своим беспрестанно будет напоминать чудо наречения. Слово «Иоанн» значит "благодать", "милость". Далее Ангел описывает качества будущего сына Захарии, как подтверждение, что точно так будет, как он предсказывает, именно: каков сын будет со стороны физической и нравственной? «Возрадуются» (Лк. 1; 14) — в чем, от чего, каким образом? Это не требует объяснения. Иоанн не мог служить радостью для родителей только плотскою своей жизнью, тем более своей плачевной кончиною, и очевидно, здесь должно разуметь радость духовную: «и мнози... возрадуются». Это исполнилось при рождении его (Лк. 1; 58). Но эта радость должна относиться ко всем временам и лицам. Великие люди принадлежат не только своему времени, но всем. Источником же радости было то, что он «будет велий пред Господем» (Лк. 1; 15). Захария был только праведным, а Иоанн будет праведным и «великим», то есть он будет иметь добродетели не обыкновенные, так как и предназначение его особенное. Далее указывается черта его жизни: во-первых, отрицательная (т.е. отказывается): «вина и сикера не имать пити». Черта, по-видимому, не слишком великая! В древности были назореи, на несколько времени дававшие обет не пить вина и сикера и не стричь волос. Вино здесь разумеется виноградное, а сикером называется напиток из других плодов, особенно пальмовых дерев. Но ужели много это значит для пророка? Это много для нашей натуры. Конечно, нельзя сказать, чтобы умеренное употребление вина было порочно, - и Спаситель был «ядый и пияй» (Мф. 11; 19), и апостол советовал Тимофею употреблять «немного вина» по причине болезни (1 Тим. 5; 23); но то, чего не отвергал Богочеловек, и что полезно было мужу апостольскому, много причинило бед другим, что известно без напоминания. Если б вино каким-либо случаем или чудом было истреблено, то половина пороков в роде человеческом была бы истреблена. Во-вторых, черта положительная: «Духа Святаго исполнится» (Лк. 1; 15). Дух Святый заменяет все удовольствия чувственные, исполняет весельем и радостью сердца, и в них производит явление духовных радостей и восторгов. «И той предъидет пред Ним» (Лк. 1; 17). «Пред Ним»: можно относить к Богу, как видно из предыдущего стиха, то есть Иоанн будет ходить пред Богом - жить беспорочно; но приличнее относить к Мессии. Почему же Ангел не упоминает о сем лице? Лица, коих имена непрестанно, так сказать, на языках людей, не нужно повторять, их можно заменять местоимением. Так, римляне, когда говорили о лице известном, всегда вместо имени употребляли ipse. «Духом и силою Илииною». Иоанн будет подобен Илии в силе и духе, но не в чудесах. «Обратити сердца отцем на чада». Эта черта из семейного быта. Она берется потому, что раздел семейства много значит. Он может разрушать мир общественный - гражданский. Ангел здесь как бы не договорил ту же мысль, находящуюся у Пророка: у сего прибавлено: «да не пришед поражу землю в конец». Надобно заметить, что натура наша, находясь в состоянии бедствия и скорби, имеет нужду в некотором возбуждении, ободрении, восторжении. Это ободрение может производиться двояким образом: или употреблением вина, но это низко и недостойно человека, или Духом Святым. Это видно и в обыкновенных обстоятельствах жизни, как, например, в благочестивых занятиях, или набожных дружественных беседах, от которых происходит в душе человека самоуслаждение, самораскрытие; иногда взгляд на природу производит в душе такое же действие; посему род человеческий можно разделить на три класса: на таких, которые исполняются Духом Святым; или на таких, которые предаются дружеским беседам для услаждения своей жизни, или на таких, которые погружаются в пороки тяжкие: пьянство и тому подобные. И сам Давид скакал пред ковчегом. В Песни песней невеста приводится в дом вина и упивается духовно. «И рече Захария ко Ангелу: по чесому разумею сие? Аз бо есмь стар, и жена моя заматоревши во днех своих» (Лк. 1; 18). Вот куда обратился взор Захарии! - на себя. Надлежало бы смотреть вверх, на обещающего, а он обратился долу - к своей немощи. Подобное обстоятельство было с Авраамом; только сей обратил взор свой вверх, потому и действие произошло другое. Таковую высоту веры Авраамовой усмотрел апостол Павел (Рим. 4; 19-20). Хорошо помнить свою немощь, только должно помнить с верой, а без сего памятование сие будет бесплодно. «По чесому разумею сие?» Эти слова показывают некоторую противоположность в Захарии. Если он верил, что это Ангел, то должен был верить и тому, что он говорил. Но в таком состоянии обыкновенная логика исчезает. Уста находятся как бы в разногласии с сердцем. По всей вероятности, Захария был в это время на несколько степеней выше, нежели каким он здесь представляется. И в физической природе существо слабейшее бывает потрясено при приближении к нему существа, в котором сосредоточивается более сил и деятельности. О видениях говорят: "Если при видении за кратковременным страхом следует радость, то это знак, что видение от Бога, если же страх продолжается непрерывно, то это знак, что пред тобою враг". Какая сила вопроса Захарии? В подлиннике так: χατα τι γνωσομαιτουτο. У нас некоторое отступление от подлинника. Что хочет знать Захария? Рождение сына; это показывают следующие слова: «аз бо есмь стар..». Как бы так говорит: "Трудно поверить словам твоим; ибо я стар". Но неужели он не знал силы Божией? Неужели он не знал истории Авраама и других подобных? Как священнику, это ему должно быть известно, а как священнику праведному, святому, еще более должно быть известно. Но когда он пришел в состояние смущения, то язык у него сделался как бы туже сердца; ум не мог приложить сих общих правил к его состоянию... Ангел говорит: «аз есмь Гавриил..». - Ответ как бы не на вопрос. Захария требует разрешения сомнения; Ангел отвечает: «я Гавриил..». Но в самом деле ответ был уверительный, успокоительный, и вместе содержал упрек. «Гавриил» с подлинника значит «сила Божия, а у Бога не изнеможет всяк глагол». Как бы так говорит Ангел: самое имя мое должно уже ручаться за справедливость слов моих и возможность исполнения оных. «Предстояй пред Богом». Выражение сие взято с восточных обычаев, и означает близость к престолу царя и особенную доверенность его. «Послан есмь глаголати к тебе, и благовестити тебе сия», то есть предстою тебе; и ты ли не уразумел сей чести. «Сия», то есть я пришел возвестить тебе радость, а ты встречаешь меня сомнением. В одном церковном стихе поется: не отвечай, не противоглаголи, старче; Гавриил бо глаголет тебе. «И се, будеши молчя» (Лк. 1; 20). Но этим уверением дело не кончилось. Поелику Захария не верил, то должен был потерпеть наказание за неверие. Ангел говорит: «ты будешь нем и не будешь говорить»: кажется, это одно и то же. Посему отцы для избежания повторения переводят иногда первое: глух, на том основании, что у людей обыкновенно с немотой соединяется глухота; но это можно принять за усиленное выражение по свойству языка еврейского. Впрочем, у Захарии действительно глухота могла соединиться с немотой. Ибо евангелист Лука в одном месте (Лк. 1; 22) говорит, что Захария «бе помавая» людям, а в стихе 62 говорит, что люди «помаваху» ему. Если бы он мог слышать, то его не спрашивали бы знаками, а - словами. У нас сказано: онемеешь, в подлиннике εση σιωπων. «Онемеешь» более значит, нежели «будешь молчать. До негоже дне будут сия» - наказание и вместе милость. Ибо так наказан Захария для усугубления радости его; он будет после радоваться и о рождении сына и о разрешении языка. Таковы-то были Божий наказания, и так-то благотворна цель оных. «Зане не веровал еси словесем моим». Захария прежде называется праведником; как же мог он не веровать? Но он мог быть иногда и ниже состояния своей праведности. В одном церковном стихе читается: "Молчание старче законного писания изображает тайну; пришедшей бо благодати умолче Моисей". Но в наказании Захарии не сбылось ли то же, что сбылось некогда со смоковницей, в которой Спаситель не отнял силы плодотворения, а только объявляет то, что уже естественно произошло. Захария от страха смутился; душа его и тело пришли в беспорядок, силы их получили превратное направление. Если бы он и оправился (а оправила бы его вера), то душа все бы взяла верх над телом, и могла бы произойти радость. Но у Захарии вера поникла под сомнением. Это расстройство должно было произвести какой-либо недостаток в телесном члене, и вот он обнаружился в отнятии языка, то есть Захария сам у себя отнял язык смущением и неверием. Так онемение произошло от неверия, только не по прямому направлению. Ангелу как бы не свойственно налагать такое наказание. Так и вообще можно думать о наказаниях Божественных, и считаемые у нас наказания за положенные Богом можно почитать естественными последствиями греха, хотя, впрочем, мы часто не можем замечать их теснейшей связи с грехом. Так думать полезнее для нравственности. Убеждение, что грех сам себя наказывает, сильно действует на отвращение от зла. Пусть, так сказать, Бог положительно не наказывает нас; зло возьмет свое. «И беша людие ждуще Захарию» (Лк. 1; 21). Народ мог ждать Захарию для принятия благословения, но вместе и считал неприличным выходить из церкви прежде священника. «Не можаше глаголати к ним» (Лк. 1; 22), то есть не мог благословлять, или отвечать на вопрос, почему он так долго медлил в церкви; люди догадались, что он видел видение в церкви, ибо что другое могло быть в церкви? «И бысть яко исполнишася дние службы его, иде в дом свой» (Лк. 1; 23). Но прежде окончания чреды, он не мог или, лучше, не хотел возвратиться в дом. Из сего видно, что он был праведен и ходил в оправданиях Господних беспорочно. Ибо ничто не мешало ему после видения отправиться в дом; но он остался в храме и, вероятно, отправлял некоторые службы, только не мог благословлять. «Таяшеся месяц пять» (Лк. 1; 24). У нас может означать сие, что она могла обращаться с людьми, но вместе и таить свою беременность. Но в подлиннике περιεκρυνεν εαυτην μηνας πεντε - значит "скрывалась в доме". Святой Амвросий догадывается отчасти и о причине ее укрывательства. Penitus sui erubescat estate, - говорит он. Для престарелой женщины сделаться матерью как бы сопряжено с некоторым стыдом. С другой стороны, она могла скрываться в доме по причине радости. Радость при Божественном посещении любит скрываться - оставаться в неизвестности. Правда, иногда она и обнаруживается, иногда сердце отрыгает слово благо и хваления льются; только радость человеческая любит открываться и разглашаться. «Призре отъяти поношение мое в человецех». Подлинно, поношение было, ужасное. Как многочадие признавалось признаком благоволения Божия, так бесчадие было знаком гнева. Вот первое в Новом Завете явление Ангела со благовестием о зачатии Предтечи. Неверующие в наше время желают чудес. Руссо требовал, чтобы ему явился Сам Бог. Но при сих явлениях не всегда бывает хорошо; посему Израильтяне не худо поступили, когда отреклись непосредственно беседовать с Богом, а просили Моисея быть своим ходатаем.