Итак, день за днем и в морозное утро, и на рассвете теплого летнего дня эти особые ламаистские утренники проходят в бесчисленных гомпа на всей огромной территории[42], – Тибет только малая часть ее.
Каждое утро полусонные юноши вместе со своими старшими товарищами погружаются в эту атмосферу – смесь мистицизма и гастрономических мечтаний, – все предвкушают раздачу лакомств. Такое начало дня в гомпа позволяет нам представить всю монастырскую жизнь ламаистов. Мы находим в ней те же неразделимые элементы: тонкая философия и коммерциализм, возвышенная духовность и погоня за грубыми удовольствиями так тесно переплелись, что напрасно пытаться распутать их.
Молодежь вырастает среди этих конфликтующих потоков влияния, примыкая то к одному, то к другому в зависимости от природных наклонностей и от того, куда направит наставник. В результате такого раннего, довольно бессвязного монастырского воспитания появляется и немногочисленная элита – образованные люди и большое количество невежественных, скучных, сонных парней, проворных хвастунов, и немало мистиков, удаляющихся в уединенные места, где они проводят жизнь в медитациях.
Большинство тибетских трапа и лам нельзя, однако, отнести ни к одной из этих категорий, – все эти разновидности характеров, скорее, находят свое отражение в их головах, хотя бы в зачаточном состоянии, и в зависимости от обстоятельств та или иная ипостась выходит на сцену и исполняет свою роль.
Многогранность личностных характеристик в одной-единственной индивидуальности конечно же не особенность только тибетских лам, но она все-таки присутствует у них в довольно высокой степени, и потому их речи и поведение предоставляют внимательному наблюдателю бесконечное поле деятельности и массу удивительных открытий.
Тибетский буддизм сильно отличается от буддизма на Цейлоне, в Бирме и даже в Китае и Японии, а ламаистские монастырские жилища имеют свои особенности. Как я уже говорила, в тибетском языке монастыри называют гомпа[43], то есть «дом в уединении», и это название вполне оправданно. В гордой изоляции – на большой высоте, – обдуваемые ветрами, среди дикого пейзажа тибетские гомпа выглядят несколько агрессивными, будто заявляют о своем нежелании повиноваться невидимым врагам во всех четырех сторонах света. А если прячутся между высокими горными грядами, то всегда принимают тревожный вид неких лабораторий, управляемых оккультными силами.
Такая двойственность в известной степени предопределена реальностью. В наши дни тысячи монахов заняты главным образом меркантильными и другими будничными заботами, но изначально тибетские гом– па не предназначались для такого приземленно мыслящего народа.
Сильное притяжение мира, отличающегося от того, что мы можем ощутить через наши органы чувств, трансцендентное знание, мистические реализации, власть над оккультными силами – вот какие цели ставили перед собой ламаисты высокогорных цитаделей и загадочных городов, скрытых в лабиринте снежных гор. И все же сейчас мистиков и магов следует искать вне стен этих монастырей. Чтобы скрыться от обстановки, слишком пронизанной материальными заботами и стремлениями, они переселяются в более отдаленные, недоступные места, и поиски жилищ отшельников иногда становятся похожими на научные экспедиции за снежным человеком. Тем не менее отшельники, за небольшими исключениями, начинают жизнь послушниками в обычных религиозных орденах.
Мальчиков, если родители выбирают для них духовную карьеру, отдают в монастыри в возрасте восьми– девяти лет и вручают опекуну – монаху из собственного рода или, если в монастыре нет родственников, одному из друзей дома. Как правило, наставник послушника и его первый, а во многих случаях и единственный учитель.
Состоятельные родители, которые могут позволить себе заплатить эрудированному монаху щедрое вознаграждение за обучение сына, либо поручают ему опеку над ним, либо договариваются, чтобы он обучал его в определенные часы в своем доме. Иногда просят принять сына в качестве нахлебника в дом к одному из высших духовных лиц; в таком случае это духовное лицо более или менее следит за его образованием. Послушники, если их определяют жить в дом к наставнику, получают от родителей обычное содержание в виде масла, чая цампы и мяса.
Кроме значительного продовольственного обеспечения, тибетцы посылают сыновьям разные лакомства: сыр, сухофрукты, сахар, мелассу, пироги и т. д. Такие сокровища играют большую роль в повседневной жизни мальчиков, которым посчастливилось их получать: это позволяет им совершать бесконечные сделки по обмену на другие необходимые товары, например, за пригоршню сморщенных, превратившихся в камень абрикосов или несколько кусочков сушеной баранины нанимать для услуг более бедных или просто любящих поесть товарищей. Так молодые тибетцы, только начиная изучать первые страницы религиозных трактатов, начинают постигать все премудрости торговли. Нетрудно догадаться, что успехи в первой науке часто не столь быстрые, как во второй.
Сильно нуждающиеся мальчики становятся гейог[44], то есть получают за свою работу прислугой уроки, а иногда и еду и одежду в доме какого-нибудь монаха. Можно и не говорить, что в таком случае уроки проводятся, как правило, редко и бывают не слишком продолжительными! Преподаватель, сам часто безграмотный или малограмотный, способен научить их только зазубривать наизусть непонятные отрывки из литургических песнопений, да и те в сильно искаженном виде.
Большинство гейог не учатся совсем – не потому, что им тяжело работать слугами, а из-за безнадзорности: в этом возрасте они, естественно, не просят давать им уроки, для них необязательные, а проводят свободное время в играх с другими малолетними послушниками на своих собственных условиях.
Как только послушники поступают в монастырь, они становятся владельцами части доходов гомпа[45] и подарков, которые делают почитатели сообщества.
Если, став взрослым, послушник проявит наклонности к учебе и обстоятельства сложатся благоприятно, он ищет возможность поступить в один из монастырских колледжей, – во всех больших монастырях их четыре. Что касается молодых людей, которые принадлежат небольшим гомпа, где нет таких колледжей, они могут в любое время уехать и учиться где-либо еще.
Преподают следующие предметы: философию и метафизику – в колледже Ценнид; ритуалы и магию – в Гьюд-колледже; медицину по китайским и индийским методикам – в Мен-колледже; санскритские тексты – в До-колледже. Грамматике, арифметике и нескольким другим наукам обучают вне стен этих учебных заведений частные преподаватели.
Среди студентов, изучающих философию, как младших, так и старших, регулярно проводятся дискуссии, часто на открытом воздухе: обширные тенистые сады за стенами всех больших ламаистских монастырей как раз и предназначены для таких целей.
Ритуальные жесты, сопровождающие полемику, – неотъемлемая часть дискуссий. Существуют особые способы: располагать определенным образом ожерелье из черепов на руках; хлопать в ладоши и топать ногами, задавая вопросы; другие, предписанные способы – прыгать, давая ответы и отвечая на то или иное возражение. Все это, несмотря на то что слова, которыми обмениваются спорящие, обычно представляют собой заученные цитаты и делают честь лишь памяти оппонентов, – иллюзия горячих дебатов создается гримасами и вызывающими позами.
Но не все студенты философского колледжа просто попугаи. Среди них встречаются замечательно образованные люди и тонкие мысли; они могут приводить цитаты из бесчисленных книг, но способны и рассуждать, толковать старинные тексты, делать выводы из своих рассуждений. Примечательная особенность этих публичных состязаний: по завершении их те, кто признан победителями, носят на плечах тех, кто проиграл, вокруг собравшихся зрителей.
Самый роскошно обставленный из всех схоластических институтов в гомпа обычно колледж ритуальной магии, а его студенты, называемые гьюд па, обретают высокое уважение окружающих. Считается, что они знают особую технику, позволяющую умиротворять рассерженных богов и подчинять себе злых духов; этим студентам обеспечена защита их монастырей. Гьюд па принадлежат к двум великим Гьюд-колледжам, которые находятся в Лхасе и поддерживаются государством. Их первая обязанность – обеспечивать процветание Тибету и его правителю и хранить их от всех дурных влияний и злобных происков.
Гьюд па поручено также славить и служить местным богам или демонам, чью добрую волю или нейтралитет удалось ранее приобрести в обмен на обещание постоянного поклонения и помощи в их нуждах. Кроме того, с помощью своего магического искусства гьюд па должны держать в плену неприрученных злых духов.
