И неудивительно, что Моисей занимает особое место в еврейской традиции. Его страстное стремление к социальной справедливости, его борьба за национальное освобождение, его триумфы и разочарования, его поэтический гений, его дар полководца и талант организатора, сложные отношения с народом и с Богом, его требования и обещания, проклятия и благословения, взрывы гнева и молчание, его усилия примирить закон и милосердие, власть и достоинство человека непревзойденны. Ни один человек нигде никогда не делал столько для своего народа и в столь разных областях жизни. Его влияние безгранично, отзвук его ощутим во все времена. Закон носит его имя, Талмуд — лишь комментарий к его книгам, Каббала — лишь попытка постичь его молчание».
После Моисея все изменилось. Один человек представлял целый народ, и на то были свои причины. Усыновленный представителем царского дома, наказанный за необдуманный поступок, приговоренный к сорокалетнему изгнанию, прощеный, лично избранный для исполнения непосильной миссии, постоянно общавшийся с Богом — Моисей в своей личной истории воспроизводил историю Израиля.
Современный читатель, вдохновленный событиями Исхода, почти не обращает внимания на четыре столетия горя, которые предшествовали освобождению, и на те неудачи, которые постигли израильтян в Синайской пустыне, а потом и в Земле обетованной. Именно по этой причине Второзаконие включено в Библию, и именно по этой причине чересчур оптимистичным американцам не мешало бы почаще перечитывать эту книгу.
Многие пытались брать на себя часть миссии Моисея, но никому не удавалось в точности повторить его весть. Всякого рода благодетели народа — от марксистов до освободителей американских рабов и создателей фаланстеров в Латинской Америке — прибегали к языку Исхода, но им недоставало беспощадного реализма этого пророка. Они тут же переходили к утопическим описаниям Земли обетованной, к посулам, которые никогда не были и никогда не будут осуществлены на этой земле.
О Ханаан, сладостный Ханаан,
Я спешу в землю Ханаанскую.
Я положу свой меч и свой щит у берега реки,
И больше мне не придется воевать.
Нередко из этих утопий вырастают тирании куда более страшные, чем та политическая система, от которой они призывали избавиться. Африканские колонии сбрасывали иго империализма и сталкивались с грозными проблемами племенных войн. Маленькие страны освободились от влияния Советского Союза и развалились на части в результате гражданского раздора. Ветхий Завет должен послужить предостережением: нельзя читать Исход без Второзакония. Будь мы повнимательней, это избавило бы от многих разочарований всех нас, включая политиков и проповедников.
Христианские священники также прибегают к языку Моисея, чтобы описать торжество христианской жизни по ту сторону Иордана.
Я стою на берегу бурного Иордана
И стремлюсь душой
На счастливые земли Ханаана,
Где все мое счастье.
Ни холодный ветер, ни ядовитый туман
Не коснется этих благословенных берегов,
Ни смерть, ни боль, ни скорбь, ни тоска
Не страшны там более.
В этих проповедях Египет превращается в темную страну плотских соблазнов, а пустыня — в тяжкое испытание, которое необходимо пройти, чтобы в итоге попасть в залитую солнцем страну обетованную. Но последние семь глав Второзакония должны были бы навеки рассеять этот сладостный обман: жизнь с Богом оказывается отнюдь не простой и не безмятежной. Она не была спокойной и безопасной для тогдашних израильтян, не будет она такой и для нас сегодня. Путнику предстоит идти и идти вперед, и за каждым поворотом его вновь подстерегает враг.
Моисей — единственный человек, который вполне отдавал себе отчет в том, что значит жизнь с Богом. Этот пророк пророков передавал людям Божью весть, не пытаясь ничего приукрасить. Этот первый из священников ходатайствовал за свой народ перед Богом со страстью, убежденностью и любовью. Он никому не обещал «хэппи–энд», и его собственная жизнь не имела счастливого завершения, но он и не оглядывался с тоской на прошлое. И роскошь Египта, и безмятежное одиночество кочевой жизни не смогли полностью покорить его. Моисей отдал себя своему народу, этой сварливой, требовательной толпе, и они познакомились с Богом, стали близки к Нему, как к лучшему другу, лицом к лицу.
«Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив», — так пел автор Псалма 102, спустя много столетий после Моисея повторяя священную Шма, данную Моисеем народу. Эту молитву и поныне утром и вечером повторяют иудеи во всем мире. Господь подтвердил Свою любовь заветом. Хотя чувство знает приливы и отливы, в конце концов любовь всегда берет верх.
Не до конца гневается,
И не вовек негодует…
Ибо, как высоко небо над землею,
Так велика милость Господня к боящимся Его.
Как далеко восток от запада,
Так удалил Он от нас беззакония наши.
Как отец милует сынов,
Так милует Господь боящихся Его.
Ибо Он знает состав наш,
Помнит, что мы — персть.
Персть, прах и пыль. «Хапиру», «пыльные» — так прозвали египтяне своих рабов–евреев. Бог помнит, что мы — пыль. Моисей не оставил сомнений на этот счет: зло неотвратимо и кара неизбежна. Но Бог по Собственной воле прощает нам грехи, ибо помнит о нашей слабости. Бог идет рядом с нами, Бог живет в шатре рядом с нами посреди огромной и страшной пустыни. Бог милости, любящий даже тех, кто из пыли, в особенности тех, кто состоит из пыли.
*
Прекрасные и горестные речи Моисея, запечатленные во Второзаконии, имели два великих поел едетвия. Одним стало событие, произошедшее тогда, когда сбылись страшные предсказания Моисея о судьбе его народа. После смерти пророка израильтяне перешли через Иордан, завоевали землю Ханаанскую, построили там города, сделались богатым и процветающим народом и быстро забыли о Боге. Народ раскололся надвое, подвергся вторжению завоевателей, Иерусалим пал после осады, и совершились все те ужасы, о которых говорил Моисей: родители поедали своих детей. Но Господь вновь послал чудесное избавление, чтобы дать Своему народу еще один шанс.
Спустя два поколения мальчик–царь Иосия почувствовал ностальгическое желание восстановить храм и возобновить исполнение древних религиозных обрядов. В то время святой град Божий был позабыт. В его храмах красовались идолы, его жрецы занимались блудом во славу своих богов, солнцепоклонники приносили жертвы изображению коня. В соседней долине родители сжигали первенцев на костре, пытаясь умилостивить Ваала. Священные книги были потеряны, Бог Авраама, Исаака и Иакова, Бог Моисея превратился в пустой звук. Священники, роясь в развалинах, обнаружили «Книгу завета» — по всей видимости, какую–то часть Второзакония.
Главы 22–23 4–й книги Царств передают эту драматическую историю очищения храма и такого обновления, какого, быть может, еще не знала история. Царь плакал, раздирая на себе одежды, и приказал вернуть народ к закону Моисееву. Свою религиозную реформу Иосия завершил тем, что собрал весь народ и приказал праздновать пасху. «Потому что не была совершена такая пасха от дней судей, которые судили Израиля, и во все дни царей Израильских и царей Иудейских» (23:22). Моисей не вошел в Землю обетованную, но его дух жил в ней, возвращая надежду, жизнь, спасение потомкам тех, кого он привел к границам этой страны.
Второе событие описано в Новом Завете. Иисус хорошо знал текст Второзакония. Подвергаясь искушению в пустыне, он трижды цитировал эту книгу в споре с Сатаной. Позднее, в один из самых торжественных моментов Своего служения, Иисус поднялся на гору, чтобы встретиться там с Отцом. Его лицо преобразилось после этого, как преобразилось когда–то лицо Моисея после общения с Богом. «Вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею» (Луки 9:29).
Петр и Иоанн отшатнулись, ослепленные. Голос зазвучал с небес, и внезапно на горе перед учениками предстало два титана израильской истории. Они сразу же узнали Илию, того неистового, творившего многие чудеса пророка, о возвращении которого мечтали все иудеи. И рядом с ним стоял Моисей. Оба дружески беседовали с Иисусом.
Петр настолько разволновался, что как–то неуклюже попытался предложить построить кущи на этой горе, чтобы удержать здесь небесных гостей. Иисус, успокоив учеников, повел их обратно, вниз с горы. Чудо придало Ему новые силы и мужество, чтобы встретить ожидавшие Его тяжелые дни.
Этот эпизод содержит одну подробность, о которой часто забывают христиане, но которая должна быть дорога каждому иудею: в этот миг любви и милосердия сбылась наконец заветная мечта Моисея. Он стоял на вершине горы посреди Земли обетованной. И впрямь, Господь помнит «пыльных», помнит их всех — и первых, и последних.
