Фома Аквинский - Сумма Теологии. Том VIII

Раздел 6. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ВЫШЕУПОМЯНУТЫЕ ПОРОКИ СЛЕДСТВИЯМИ похоти?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вышеупомянутые пороки не являются следствиями похоти. Так, нами уже было сказано (5) о том, что непостоянство возникает из зависти. Но зависть является пороком, отличным от похоти.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (Иак. 1:8). Но двуличность представляется принадлежащей скорее не похоти, а лживости, которая, согласно Григорию, является дочерью жадности[146]. Следовательно, вышеупомянутые пороки не являются следствиями похоти.

Возражение 3. Далее, вышеупомянутые пороки связаны с некоторым изъяном в разуме. Но духовные пороки более близки разуму, чем плотские пороки. Поэтому вышеупомянутые пороки являются следствиями скорее духовных, чем плотских пороков.

Этому противоречит сказанное Григорием о том, что вышеупомянутые пороки являются следствиями похоти[147].

Отвечаю: как говорит Философ, «представление рассудительности извращается по преимуществу удовольствием»[148], и в первую очередь удовольствием от соития, которое поглощает ум и привлекает его внимание к чувственным наслаждениям. Но совершенство рассудительности и любой умственной добродетели заключается в абстрагировании от чувственных объектов. Поэтому коль скоро вышеупомянутые пороки, как было показано выше, предполагают наличие изъяна в рассудительности и практическом разуме, то из этого следует, что они по преимуществу возникают из похоти.

Ответ на возражение 1. Зависть и гнев обусловливают непостоянство постольку, поскольку привлекают внимание разума к чему-то еще, в то время как похоть обусловливает непостоянство путем полного уничтожения суждения разума. Поэтому Философ говорит, что «тот, кто невоздержан в порыве ярости, как-то прислушивается к голосу разума, хотя и не совершенно, а тот, кто невоздержан в своей похоти, не прислушивается к нему вообще»[149].

Ответ на возражение 2. Двуличность, если под ней понимать колеблющийся между двумя вещами ум, возникает из похоти точно так же, как и непостоянство. Поэтому Теренций говорит, что «любовь приводит и к войне, и к миру, и к перемирию».

Ответ на возражение 3. Плотские пороки уничтожают суждение разума тем больше, чем больше делают нас неразумными.

Далее нам надлежит рассмотреть небрежение, под каковым заглавием наличествует три пункта: 1) является ли небрежение особым грехом; 2) какой добродетели оно противоположно; 3) является ли небрежение смертным грехом.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что небрежение не является особым грехом. В самом деле, небрежение противоположно усердию. Но усердствовать необходимо в каждой добродетели. Следовательно, небрежение не является особым грехом.

Возражение 2. Далее, то, что общо всем грехам, не является особым грехом. Но небрежение общо всем грехам, поскольку тот, кто грешит, проявляет небрежение к тому, что могло бы удержать его от греха, а тот, кто упорствует в грехе, проявляет небрежение к покаянию за свой грех. Следовательно, небрежение не является особым грехом.

Возражение 3. Далее, у каждого особого греха есть и его определенный предмет. Но у небрежения, похоже, нет никакого определенного предмета, поскольку оно не связано ни со злыми или нейтральными вещами (поскольку упускающий их не повинен в небрежении), ни с вещами добрыми (поскольку они вследствие небрежения перестают быть добрыми). Следовательно, похоже на то, что небрежение не является особым грехом.

Этому противоречит следующее: грехи, которые совершены по причине небрежения, отличаются от тех, которые совершены по причине презрения.

Отвечаю: небрежение означает недостаточность должной заботы. Но любая недостаточность надлежащего акта греховна, из чего очевидно, что небрежение является грехом, а ещё – что оно необходимо должно обладать признаком особого греха, поскольку забота – это акт особой добродетели. В самом деле, некоторые грехи являются особыми по причине наличия у них определенного предмета, например, у похоти – того, что связано с соитием, тогда как другие пороки являются особыми по причине наличия у них особого вида акта, который простирается на все виды предметов, и таковы все пороки, которые влияют на акт разума, поскольку любой акт разума простирается на все виды предметов нравственности. И коль скоро забота, как было показано выше (47, 9), является особым актом разума, то из этого следует, что означающее недостаточность заботы небрежение является особым грехом.

Ответ на возражение 1. Усердие, похоже, есть то же, что и забота, поскольку чем ближе что-либо нашему сердцу, тем больше мы о нем и заботимся. Следовательно, усердствовать, как и заботиться, необходимо в каждой добродетели, а именно постольку, поскольку все добродетели нуждаются в надлежащих актах разума.

Ответ на возражение 2. В каждом грехе необходимо наличествует воздействующий на акт разума изъян, например изъян в принятии решения, и тому подобное. Следовательно, подобно тому, как опрометчивость, хотя её и можно обнаружить в любом виде греха, является особым грехом по причине упущения особого акта разума, а именно решения, точно так же и небрежение, хотя оно может в той или иной мере присутствовать во всех грехах, является особым грехом по причине недостаточности особого акта разума, а именно заботы.

Ответ на возражение 3. В строгом смысле слова предметом небрежения является доброе [дело], которое должно исполнить и которое перестает быть добрым не потому, что оно исполнено с небрежением, а потому, что по причине небрежения ему недостает благости – то ли вследствие полного упущения надлежащего ему акта из-за недостаточности заботы, то ли из-за упущения некоторого должного обстоятельства.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что небрежение не противоположно рассудительности. В самом деле, небрежение, похоже, есть то же, что и праздность и леность, которые, согласно Григорию, принадлежат апатии[150]. Но апатия [или лень], как было показано выше (35, 3), противоположна не рассудительности, а любви к горнему. Следовательно, небрежение не противоположно рассудительности.

Возражение 2. Далее, любой грех упущения, похоже, происходит из-за небрежения. Но грехи упущения противоположны не рассудительности, а исполнительным нравственным добродетелям. Следовательно, небрежение не противоположно рассудительности.

Возражение 3. Далее, безрассудность связана с некоторым актом разума. Но небрежение не предполагает ни изъяна в решении, поскольку для этого есть «опрометчивость», ни изъяна в суждении, поскольку для этого есть «необдуманность», ни изъяна в предписании, поскольку для этого есть «непостоянство». Следовательно, небрежение не связано с безрассудностью.

Возражение 4. Кроме того, [в Писании] сказано: «Кто боится Бога – тот не пренебрежет ничем»[151] (Еккл. 7:18). Но любой грех исключается противоположной ему добродетелью. Следовательно, небрежение противоположно страху, а не рассудительности.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Тщеславный и безрассудный не будет ждать времени» (Сир. 20:7). Но подобное происходит из-за небрежения. Следовательно, небрежение противоположно рассудительности.

Отвечаю: небрежение непосредственно противоположно заботе. Но забота принадлежит разуму, а правильность заботы – рассудительности. Поэтому небрежение, со своей стороны, принадлежит безрассудности. Это очевидно из самого его имени, поскольку, как говорит Исидор, «небрежным является тот, кто не в состоянии выбрать (nec eligens)»[152], а ведь именно рассудительности надлежит правильно выбирать средства. Следовательно, небрежение принадлежит безрассудности.

Ответ на возражение 1. Небрежение – это изъян во внутреннем акте, к которому также относится выбор, в то время как праздность и леность указывают на медлительность исполнения, причем праздность – на медлительность в том, чтобы приступить к исполнению, а леность – на вялость самого исполнения. Поэтому леность по справедливости возникает из апатии, являющейся той «удручающей печалью», которая препятствует деятельности ума.