— Кто ты? Как твое имя?
— Мое имя — целомудрие, — ответила девушка, и видение исчезло.
Придя в себя, подвижник возблагодарил Господа за вразумление. Образ, виденный им во сне, запечатлелся так в его уме, что совершенно затмил все другие образы.
И я усердно прошу вас: изгоните все образы из головы и из сердца вашего, чтобы там был только один образ Христа. Но как этого достигнуть? Опять же молитвой Иисусовой!
На днях приходит ко мне один скитянин-схимник.
— В уныние прихожу я, авва, так как не вижу в себе перемены к лучшему, а между тем ношу высокий ангельский образ. Ведь Господь строго взыщет с того, кто инок или схимник только по одежде. Но как измениться? Как умереть для греха? Чувствую свое полное бессилие…
— Произносите всегда Иисусову молитву и все предоставьте воле Божией.
— Но какая же польза от этой молитвы, если в ней не участвуют ни ум, ни сердце?
— Громадная польза. Разумеется, эта молитва имеет множество подразделений: от простого произношения этой молитвы до молитвы творческой, но нам хотя бы на последней-то ступеньке быть и то спасительно. От произносящего эту молитву бегут все вражеские силы, и такой рано или поздно все-таки спасется.
— Воскрешен! — воскликнул схимник, больше не буду унывать.
И вот повторяю: произносите молитву хотя бы только устами, и Господь никогда не оставит нас. Для произнесения этой молитвы не требуется изучения каких-либо наук.
Граф Толстой был человек всесторонне образованный, но не имел Христа — и погиб. Земные знания не помогли ему. Отверг он Святую Церковь — и сам был отвергнут.
Нынче радостное время — Пасха. "Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав". Кто это сущие во гробех? Это все люди, грешники, прежде мертвые для Бога, но воскрешенные к новой жизни смертью Христа Спасителя.
Начинается отрывок словами: "Какой ангельский язык может выразить все значение Иисусовой молитвы?" Итак, автор думает, что не человеческому языку говорить о ней. Но каков же этот ангельский язык? И есть ли такой язык? Конечно, нет. И мы не можем представить себе его свойств, ибо он состоит не из звуков, там ведь не будет ничего чувственного.
Знаем мы, что люди часто понимают друг друга по выражению глаз, хотя между ними ничего не было сказано. Есть язык жестов, которым изъясняются глухонемые.
Каков будет ангельский язык, мы не знаем, но только ангельского языка будет достаточно, чтобы выразить значение Иисусовой молитвы. Понятным это значение становится только тем, кто на опыте узнал его. Для занятия Иисусовой молитвой автор книги удалился в горы Кавказа, вел уединенную жизнь и лишь изредка приходил в обитель для исповеди и причащения Святых Тайн.
Все описанное в книге заслуживает полного доверия, как осознанное автором на опыте. Действие этой молитвы покрыто величайшей тайной. Не в одном говорении слов: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного" она состоит, но доходит до сердца и таинственно водворяется в нем. Через молитву мы входим в общение с Господом Иисусом Христом, молимся Ему, сливаемся с Ним в одно целое. Эта молитва наполняет душу покоем и радостью среди самых тяжелых испытаний, среди всякой тесноты и суеты житейской.
Я получил письмо: "Батюшка, задыхаюсь! Со всех сторон теснят скорби, нечем дышать, не на что оглянуться… Не вижу радости в жизни, смысл ее теряется". Что скажешь такой скорбящей душе? Что надо терпеть? А скорби, как жернов, гнетут душу, и она задыхается под их тяжестью.
Заметьте, что не о неверах и безбожниках я сейчас говорю, не о тех, кто тоскует, когда потеряли Бога, — не о них я говорю. Нет, теряют смысл жизни верующие души, вступившие на путь спасения, души, находящиеся под действием Божественной благодати. Не знают они, что это состояние временное, переходное, которое надо переждать. Пишут: "Впадаю в уныние, что-то темное обступает меня".
Я не говорю, что такая скорбь законна, не говорю, что эта скорбь — удел всякого человека. Это не наказание, это крест, и этот крест надо понести. Но как же понести его? Где поддержка? Иные ищут этой поддержки и отрады у людей, думают найти покой среди мира — и не находят. Отчего? Оттого, что не там ищут. Покой, свет и силу надо искать в Боге, через молитву Иисусову. Станет тебе очень тяжело, мрак обступит тебя — встань перед образом, зажги лампадочку, если она не была зажжена, встань на колени, если можешь, а то и так, скажи: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!" Скажи раз, другой, третий, говори так, чтобы не одни уста произносили эту молитву, а доходила бы она до сердца. Впрочем, дойдет непременно и до сердца сладчайшее имя Господа, и мало-помалу удалятся тоска и скорбь, просветлеет на душе, тихая радость воцарится в ней.
Понять это чудное действие Иисусовой молитвы может только тот, кто на опыте познал его. Представьте, какой-нибудь человек никогда не пробовал меда и станет расспрашивать, что это такое. Как ему объяснить? Скажешь: он сладкий, приготовляется пчелами, соты с медом вынимают из улья, режут на части… Вряд ли он что-либо поймет. Не проще ли сказать: хочешь узнать мед — так попробуй его. Так и молитвой Иисусовой. Многие, познав ее сладость и значение, всю жизнь отдавали ей, чтобы сродниться с нею, слиться со сладчайшим именем Господа Иисуса Христа.
Вам при ваших учебных или иных занятиях невозможно всю жизнь наполнять Иисусовой молитвой, но каждая из вас проходит по 20, 50 или 100 молитв в день. Каждая по силе своей навыкает ей. Пусть одна преуспела на дюйм, другая — на аршин, третья — на сажень, а иная, может быть, на версту ушла вперед, важно, что хоть на дюйм-то продвинулась, и слава Богу за все.
Для занятий этой молитвой уходят люди в монастырь. Правда, в настоящее время монастыри, особенно женские, поставлены в такое положение, что все время уходит на исполнение послушаний, хлопоты, работу. Трудно монахиням, а все-таки постепенно проникаются они молитвой и навыкают ей. Помню, поступая в монастырь, я вообразил, что там только и знают, что вот так (батюшка молитвенно возвел руки). Но когда поступил, оказалось совсем другое. Мало молитвы, мало труда молитвенного, на одной молитве не проживешь, нужен еще и труд послушания. Если труд молитвенный и исполнение послушания чередуются, сменяя один другое, так и хорошо, и этим путем легко достигнуть спасения.
Дальше в книжке сказано, что молитву постичь может только тот, кто удалил из сердца всякие мирские привязанности; только в сердце, свободном от пристрастия к миру, может вселиться Господь.
Помню, лет сорок, а то и пятьдесят тому назад, был я в одном доме. Собралось там много гостей. Одни, как водится в миру, играли в карты, другие разговаривали, потом начались танцы. Это не был настоящий бал, как-то все вышло неожиданно. На этом вечере была девушка удивительной красоты. Ни в чем она не принимала участия. Потом вдруг встала, подошла к роялю и начала играть. Чувствовалось, что она совершенно ушла от окружающей обстановки, ушла в себя, в свой внутренний мир и, пожалуй, в эти звуки. Стояла чудесная лунная ночь. Долго играла девушка, а когда наигралась, подошла к окну и задумалась. Меня все это заинтересовало, и я решил с ней познакомиться. Подхожу к одной даме и спрашиваю:
— Знаете ли вы такую-то?
— Знаю.
— Познакомьте меня с ней.
— Познакомить-то я могу, только стоит ли? Уверяю вас, что она совсем неинтересна, ничего вы в ней не найдете.
Я познакомился с этой девушкой. Ей было не помню сколько лет, но не менее двадцати. Она оказалась очень глубокой натурой, жившей своей внутренней жизнью. Она любила, и любила так, как умеют любить только такие люди.
— Понимаете, он все, чем я живу, свет моей жизни, им все наполняется вокруг меня и во мне; без него все — мрак, все — темнота, и жизнь теряет всякий смысл. Я ему отдала всю себя, свою душу, свое сердце.
— Где же он?
— Страшно сказать.
— Что, далеко уехал?
— Нет, умер.
— И вы мертвого любите?
— Да, люблю, и никого другого не полюблю. Все у него, все он унес с собой в могилу, а у меня ничего не осталось.
Недолго продолжалось мое знакомство с этой девушкой, скоро она уехала в Самару, но то время, пока я ее знал, она оплакивала свою первую любовь.
— Я никогда не полюблю другого, — упорно повторяла она.
Эта встреча была пятьдесят лет тому назад. Если бы я встретил эту девушку теперь, я бы знал, что ей сказать. Я бы сказал: "Вы говорите, что не полюбите другого? А я вам советую полюбить знаете кого? Господа Иисуса Христа! Вы хотели отдать свое сердце человеку — отдайте его Христу, и Он наполнит его светом и радостью, вместо мрака и тоски, оставшихся вам после любви к человеку".
Так и вам говорю: иные, быть может, пережили такое чувство, и, наполовину угасшее, оно теплится чуть видной искрой в вашем сердце — затушите эту искру! Другие, может быть, сейчас переживают самый разгар этого чувства — гоните его, не отдавайте ему своего сердца, так как его требует Господь Себе. "Даждь Ми, сыне, твое сердце…" (Притч.23:26), — обращается Он к человеку. Не давайте сердцу привязываться к тленным благам мира сего, гоните из него всякое пристрастие, так как только в свободном сердце, свободном от всех пристрастий, может сотворить Себе обитель Господь.
