О личности составителя предисловия к «Сутре Помоста» монахе Фахае известно поразительно мало, хотя по ряду лапидарных упоминаний в тексте самой сутры и ряде других трактатов, он являлся одним из ближайших учеников Хуэйнэна, а традиция приписывает ему составление самой Сутры. Известно лишь, что родом он был с юга Китая, из Гуандуна, откуда происходил и сам Хуэйнэн, из местечка Шаочжоу, по крайней мере, именно такие сведения о нем мы встречаем в 7-й главе «Сутры Помоста». В 10-й главе он находится среди тех, кто слушал последнюю проповедь Хуэйнэна и «заливался слезами» по поводу кончины великого патриарха. Частично эта история повторена и в других трактатах, в частности в «Чуаньдэн лу» [67, 22], но большинство из них не представляют оригинальных работ, но лишь дублируют «Сутру Помоста». Дело осложняется и тем, что монашеское имя Фахай (Дословно – «Море Дхармы») было весьма распространенным, в хрониках, в частности, в «Лидай фабаоцзи» («Хроники драгоценности Дхармы») встречается несколько упоминаний о Фахае, хотя очевидно, что в ряде случаев речь идет о разных персонах.
Вообще, в связи с тем, что о Фахае не сохранилось практически никаких сведений, его фигура порождает загадки не меньшие, чем фигура самого Хуэйнэна, хотя, разумеется, его роль в истории духовного учения Чань несопоставима с личностью патриарха. Почему именно Фахаю было поручено записать проповеди Шестого патриарха? Возглавил ли Фахай свою самостоятельную школу Чань, положив в ее основу записи «Сутры Помоста»?
Последнее предположение кажется маловероятным, поскольку в хрониках не сдержится никакого описания самостоятельной школы Фахая. Скоре всего, он остался вместе с Шэньхуэем, принявшим на себя руководство школой Хуэйнэна, и составлял «Сутру Помоста» непосредственно под руководством Шэньхуэя, немало способствовав тем самым прославлению своего учителя.
Как видим, предисловие Фахая предоставляет нам немало интересного материала о Хуэйнэне. И как следствие возникает вопрос: насколько можно доверять этому предисловию как историческому источнику? У большинства исследователей аутентичность этого текста вызывала известные сомнения. Одни считали его вообще подделкой XIII в., справедливо указывая на полное отсутствие более ранних версий [139, 64], другие рассматривали его как компиляцию более ранних работ, которые целиком не дошли до нас. Так или иначе, предисловие Фахая можно считать в основном ненадежным источником, оно не столько передает реальные факты жизни Хуэйнэна, сколько закрепляет легенду о нем как о Шестом патриархе, как о человеке «доподлинно внутреннем» и чудесном. На это указывает не только эпизод с драконом, которого смог укротить Хуэйнэн, но сам характер изложения – он абсолютно чудесен, наполнен знаками, символами, предсказаниями. Примечательно и то, что в предисловии содержится описания подобных чудес едва ли не больше, чем в самом тексте Сутры: здесь и эпизод с тем, как своими одеждами Хуэйнэн покрыл огромную местность, здесь же мы находим и несколько чудесных предсказаний о священной роли, которую призван сыграть Хуэйнэн своим приходом в этот мир.
Существует еще несколько источников, которые также должны были свидетельствовать об особой миссии Хуэйнэна в этом мире. Один из них – «Гуансяосы ифа таци» («Записи о завещании Дхармы из монастыря Гуансяосы», традиционно датируются 676 г.), чье авторство приписывается монаху Фацаю. Поводом для составления этих записей послужил примечательный эпизод, связанный с чаньской традицией. По преданию, после того как Хуэйнэну были острижены волосы, то есть после того, как он принял окончательное посвящение, один из его посвящающих учителей Иньцзун был столь поражен его знаниями, что решил захоронить его волосы и на этом месте возвел пагоду.
Этот текст содержит ряд эпизодов, которые мы встречаем и в предисловии Фахая, например, предсказание индийского монаха Гунабхадры о том, что на том помосте, который он воздвиг в монастыре в будущем получит посвящение великий учитель.
В реальности, до нас дошел не изначальный текст, который, вероятно, был выгравирован на стеле, воздвигнутой в монастыре, но его более поздняя копия, датируемая 1612 г. Более того, ни в каких более ранних хрониках, в том числе в «Гаосэн чжуань», мы не встречаем упоминания об этом тексте. В известной мере это свидетельствует, что и в этом случае мы сталкиваемся с более поздней подделкой, а сама биография Хуэйнэна, изложенная в тексте возникла в результате компиляции более ранних источников, в том числе и устных преданий.
Одну из самых обширных и к тому же художественно написанных биографий Хуэйнэна можно встретить в работе Ван Вэя (699–759) – знаменитого художника, поэта и эстета, в немалой степени увлекавшегося чань-буддизмом и являвшегося современником Хуэйнэна. Его текст, обычно называемый «Нэн Чань ши бэй» («Стела чаньскому наставнику [Хуэй]нэну») либо «Тан Ван Вэй цзи люцзу бимин» («Надпись на каменной стеле Танского Ван Вэя, посвященная Шестому патриарху»), включен во все издания сутры XII в.
По традиции считается, что надпись была сделана Ван Вэем по просьбе Шэньхуэя, дабы увековечить память о его учителе. Однако авторство текста вызывает немало сомнений. Прежде всего, в изначальном варианте не проставлена дата, а текст относят к VIII в., лишь сопоставляя его с датами жизни самого Ван Вэя. Попытки установить реальное авторство и дату привели лишь к еще большим разночтениям. Французский историк Жак Гернэ не сомневался, что текст написан самим Ван Вэем и был создан приблизительно в 740 г [88, 49]. Несколько иную дату указывать известный исследователь раннего чань-буддизма Ху Ши, который считал, что текст создан либо в 734 г., либо в 753–756 г. в период, когда Шэньхуэй подвергался большим гонениям [97, 9-13].
У большинства исследователей нет сомнений в том, что текст действительно принадлежит самому Ван Вэю. Однако непосредственно ни из самого текста, ни из хроник того времени этого не следует. Вполне возможно, что надпись на стеле представляет собой подделку, созданную внутри самой чаньской школы, дабы «освятить» имя патриарха именами великих людей того времени. В частности, описание некоторых эпизодов жизни Хуэйнэна из «Сутры Помоста» дословно цитируется в тексте Ван Вэя (или наоборот?), в частности, это касается описания смерти патриарха, когда «Лес поседел, а птицы и животные испустили скорбные крики».
Примечательно также, что, как следует из текста стелы, Ван Вэй не знал ни точного места рождения Хуэйнэна, ни точной даты его смерти, что, в общем, может показаться удивительным. Если бы надпись действительно была заказана Шэньхуэем или последователем его школы, Ван Вэю сообщили бы все точные сведения о жизни Шестого патриарха. С другой стороны, в тексте Ван Вэя встречаются некоторые истории, которые более нигде не встречаются, то есть не вошли в вариант «Сутры Помоста», ставший духовным каноном чань-буддизма.
Речь идет, прежде всего, о том периоде жизни Хуэйнэна, после того как он покинул Пятого патриарха и до того, как появился в Цаоси. «Сутра Помоста», равно как и предисловие Фахая, скупо сообщают о том, что Хуэйнэн был вынужден скрываться от преследователей и завистников, недовольных тем, что именно ему были переданы дары наследования титула патриарха – патра и ряса. Ван Вэй же уточняет, что шестнадцать лет Хуэйнэн провел среди торговцев и простолюдинов, а затем встретил проповедника «Нирвана-сутры» монаха Иньцзуна (он также фигурирует и в «Сутре Помоста»), от которого и получил окончательное посвящение в монахи. Те сведения, которые приводит Ван Вэй в своем опусе, не многим отличаются от биографии, изложенной в предисловии Фахая или в первой главе «Сутры Помоста».
Не сложно заметить, что существуют заметные расхождения в биографии Хуэйнэна уже в ранних источниках, когда после смерти Шестого патриарха прошло не так уж и много времени. Вероятно, что все эти разночтения объясняются не простыми ошибками переписчиков, не обычным для Китая желанием «расцветить» жизнь великого патриарха яркими мифологическими подробностями, но существованием нескольких чаньских школ, сложившихся к 730–750 гг. Таких школ, поклонявшихся Хуэйнэну именно как Шестому патриарху, было, по крайней мере, около десятка, отличительной их особенностью было то, что внутри них циркулировали различные группы легенд о Хуэйнэне. Часть школ больший упор делала на тот комплекс преданий о Хуэйнэне, который охватывал его жизнь в общине Пятого патриарха и обучение у самого Хунжэня. Другие школы считали мистический опыт этого периода жизни второстепенный и обращали внимание на проповедь самого Хуэйнэна в поздний период его жизни, после получения им статуса Шестого патриарха, включая и его жизнь в Цаоси.
В момент составления официального жизнеописания Хуэйнэна, нашедшего воплощение в «Сутре Помоста», несколько версий были сведены воедино. Этим, в частности, объясняются некоторые незначительные временные противоречия в описании похождений Шестого патриарха. Очевидно, что в момент сведения воедино нескольких версий все они повергались редактированию. Позже, когда «Сутра Помоста» неоднократно переписывалась, в различные списки могли вноситься искажения, ошибки переписчиков. Так постепенно формировалась легенда о Шестом патриархе.
