Те, кто основал этот университет, были тесно связаны с высшим образованием в нашей стране. Они учились и преподавали в Мадриде, Барселоне, Севилье, Сантьяго, Гранаде и многих других университетах. Сотрудничество это (посмею сказать, более тесное, чем между соседними университетами) не оборвалось — преподаватели часто общаются, ездят друг к другу, собирают национальные конгрессы, где работают в едином духе, и т. п. Такая же связь была и осталась с иностранными университетами. Она подтверждается тем, что профессорам из Сорбонны, Гарварда, Мюнхена, Коимбры мы присуждаем почетную докторскую степень за совокупность заслуг.
Кроме того, Наваррский университет дал возможность внести свой вклад многим людям, считающим, что на университетском образовании зиждется прогресс страны, если оно доступно всем, кто действительно может учиться, независимо от финансовых обстоятельств. Союзу Друзей университета действительно удалось, благодаря щедрым даяниям, выделить немало дотаций и стипендий. Число их растет, как и значение афроазиатских и латиноамериканских студентов.
Я читал, что Наваррский университет доступен только богатым и при этом еще получает субсидии от государства. Что до богатых, мы знаем, что это не так, поскольку учимся там сами и знакомы с жизнью наших соучеников. А как обстоит дело с государственной помощью?
Каждый может ознакомиться с конкретными цифрами, они опубликованы, и увидеть, что хотя обучение стоит примерно столько же, сколько в других университетах, денежную помощь у нас получает гораздо больше народу, чем где-либо еще. Могу сказать вам, что помощь эта растет и, надеемся, достигнет того уровня, который есть в самых доступных университетах других стран, или даже его превзойдет.
Я понимаю, люди видят, что Наваррский университет — живой и очень деятельный организм, и это наводит на мысль о каких-то особых дотациях. Однако они не учитывают, что для прекрасной работы мало материальных средств; своею деятельной жизнью университет обязан, прежде всего, тому рвению, той преданности, которую проявляют преподаватели, студенты, служащие, сторожа и поистине посланные Богом, замечательные женщины, которые наводят у нас чистоту. Без этого университет вообще не смог бы работать.
В экономическом смысле он существует благодаря субсидиям. Прежде всего, деньги на содержание дает Совет Памплонского Региона. Необходимо отметить и то, что муниципальные власти Памплоны выделили землю для постройки зданий; так делают во многих странах. Вы знаете по опыту, как важно для Наварры и для самой Памплоны в моральном и экономическом плане иметь современный университет, который дал бы всем возможность получить хорошее университетское образование.
Вы спрашиваете о государственных субсидиях. Испанское правительство не дает денег на каждодневные нужды Наваррского университета, но выделило несколько преподавательских ставок, что заметно облегчает бремя необходимых расходов.
Кроме того, Высшее Инженерно-техническое училище получает дотации от корпораций провинции Гипускоа, особенно — от Гипускоанского Фонда сбережений.
Особое значение имела с самого начала помощь испанских и иностранных фондов, как государственных, так и частных. Например, Соединенные Штаты официально выделили средства на техническое оборудование Школы промышленных инженеров, немецкое благотворительное общество Misereor помогло построить новые здания, Фонд Уарте дал денег на онкологические исследования; Фонд Гульбекена — на другие нужды и т. д.
Еще более мы благодарны, насколько это возможно, тысячам людей из всех сословий, часто — далеко не богатых, которые сотрудничают с нами и в Испании, и за границей, по мере своих сил помогая университету.
Наконец, нельзя забывать и о предприятиях, которые связаны с университетской работой или как-то ей способствуют.
Может быть, вам кажется, что денег у нас очень много. Это не так; Наваррский университет приносит убытки, а не доходы. Хотелось бы, чтобы нам помогали еще больше людей и фондов, тогда мы могли бы лучше и шире исполнять свое социальное служение.
Как основатель Opus Dei, вдохновивший к тому же появление самых разных высших учебных заведений по всему миру, не могли бы Вы сказать нам, по каким причинам именно Opus Dei занялся высшим образованием, и что он в него внес?
Opus Dei стремится к тому, чтобы множество людей во всем мире узнало в теории и на практике, что можно освятить свое обычное дело, свой каждодневный труд; что христианского совершенства можно искать, скажем так, прямо на улице, не бросая работы, к которой Господь призвал нас. Поэтому самая важная наша миссия — та, которую отдельные члены выполняют лично, по отдельности, при всех ошибках и недостатках, которые есть у каждого, трудясь как можно лучше на всяком поприще и в любой стране. Ведь к Opus Dei принадлежат люди 70 стран, всех существующих рас и всех сословий.
Кроме того, Opus Dei выполняет вместе со многими людьми, не входящими в него, а иногда — и вообще в Церковь, совместные задачи, пытаясь способствовать решению проблем, которые ставит современный мир. Речь идет о школах, училищах, благотворительных учреждениях, центрах специального обучения и т. п.
Университеты, о которых вы спрашиваете, — одна из сторон этого дела. Основные их черты можно обобщить так: воспитание в условиях личной свободы и личной ответственности. Когда есть и свобода, и ответственность, человек трудится охотно, его не надо проверять, за ним не надо присматривать, вполне достаточно простого расписания — ведь все себя чувствуют дома. Так рождается дух сотрудничества, без каких бы то ни было дискриминаций. В такой обстановке и формируется личность, именно в ней каждый узнает, что требовать уважения к своей свободе можно только тогда, когда ты уважаешь чужую. Наконец, рождается дух человеческого братства, каждый служит другим своим дарованием. Совместные, соборные труды, осуществляемые Opus Dei по всему миру, всегда служат ближним, ибо это — христианское служение.
В мае, на собрании студентов Наваррского университета, Вы обещали написать книгу о студентах и университете. Не скажете ли, скоро ли она будет?
Простите старику на седьмом десятке небольшое тщеславие, но я верю, что книжка выйдет и принесет кое-какую пользу студентам и преподавателям. По меньшей мере, я вложу в нее всю мою любовь к университету, которую испытываю с тех пор, как впервые в него вошел, так давно, столько лет назад!
Может быть, я немного затяну ее выход, но она будет. Как-то, в совсем другом случае, я обещал наваррским студентам поставить посреди кампуса статую Девы Марии, чтобы из Нее исходила чистая и мощная любовь к вашей молодости. Статуя пришла чуть позже срока, но пришла — Дева Мария, Матерь Прекрасной Любви, благословленная для вас Святейшим Отцом.
Что до книги, должен сказать: не ждите, что все ее примут. Там я скажу, что думаю. Надеюсь, что мнения мои будут уважать те, кто с ними не согласен, как уважаю я чужие, чуждые мнения, и всех тех добрых, благородных людей, которые не разделяют со мной веру во Христа. Расскажу то, что со мной часто случалось, последний раз — здесь, в Памплоне. Подходит ко мне студент поздороваться и говорит:
— Отец, я не христианин, я мусульманин.
А я отвечаю:
— Ты, как и я, — сын Божий.
И обнимаю его от всей души.
Не скажете ли под конец чего-нибудь лично нам, работникам университетской прессы?
Журналистика — великое дело, в том числе — университетская. Вы можете много сделать для того, чтобы среди ваших товарищей распространились высокие идеалы, чтобы товарищи эти стремились побороть свое себялюбие, принимали к сердцу общее дело, были верны братству. Снова, еще раз, попрошу вас: любите истину!
Не скрою, меня отталкивает страсть к сенсациям, свойственная иным журналистам, склонным к полуправде. Сообщать что-либо не значит оставаться на полдороге между правдой и неправдой. Это нельзя назвать ни информативным, ни нравственным, а журналистов, мешающих правду с вымыслом, даже с клеветой, нельзя назвать журналистами. В той ли, в иной ли мере они — не что иное, как хорошо смазанные шестерни какой-то фабрики вранья, знающие, что ложь их будут искренне повторять многие, ведь на свете немало темных и глупых людей. Признаюсь, на мой взгляд, таким журналистам совсем неплохо, потому что я, например, молюсь за них каждый день, прося Бога просветить их совесть.
Словом, прошу вас, внушайте любовь к истинной журналистике, которая не удовлетворяется необоснованными слухами, всякими этими «а вот, говорят», порожденными нетрезвым воображением. Сообщайте факты, результаты, не судя о намерениях, принимая многообразие мнений, не опускаясь до личных нападок. Без настоящей информации трудно жить в согласии, а настоящая информация — та, что не боится правды и не руководствуется мыслями о престиже или корысти.
