Итог этого «ледового побоища» был, однако, плачевен для Беркэ, и подведен он был, как чаще всего бывает, не мечом. Хан Хулагу приказал разорить склады и конфисковать товары купцов, приехавших из Золотой Орды; Беркэ отдал аналогичное приказание в отношении торговцев Иранского улуса. Граница, легшая по Кавказским горам, по Красным и Черным пескам , была закрыта наглухо. Караваны из Гурганджа не уходили более на северо-запад. Прекращение торговых сношений между Золотой Ордой и Ближним Востоком привело к запустению и обнищанию цветущих городов, стоявших на великом торговом пути. «Баб ал-хадид – это городок, подобный деревням на Хазарском море ... незначительный, мало населенный, маленький городок», – пишет сегодня Абу-л-Фида о Дербенте; а ведь совсем недавно он был крупнейшим и процветающим торговым центром!
Торговцы же и ремесленники из Тебриза, Хамадана, Багдада могли торжествовать победу! Не тонкая струйка, но полноводный поток товаров хлынул с Востока на Запад и с Запада на Восток через эти города! Так умело организованная война, разоряя одних, обогащает других!
Однако сокращение торгового потока через северные земли заставило Золотую Орду крепко задуматься. Ногай, улусбек Орды, который владел Крымом и имел большое влияние в ханском Сарае, опомнился первым. Рашид уд-Дин свидетельствует, что Ногай «...постоянно отправлял к государю Ислама ... почетных послов и просил его о помощи, заявляя о желании [своем] сделаться подданным его величества...» Ногай же, отлаживая караванный путь во всю его длину, пустил итальянцев в Крым, – тогда же, когда Палеологи открыли Босфор и Дарданеллы для генуэзских кораблей. Генуэзцы построили крепости в Крыму и развернули бойкую торговлю сначала в Поволжье среди татар, а потом и на Руси, распространив свое влияние вплоть до Великого Устюга. Однако вскоре выяснилось прискорбное обстоятельство. Основным товаром, нужным генуэзцам, был не шелк, не меха и не зерно, хоть они не отказывались ни от какого товара. Основным товаром для них были рабы.
Вскоре Ногай, видимо, готов был покаяться, что дал этот шанс генуэзцам. Но связи, договора, знакомства – те контакты, в которые вступает человек в течение жизни, переменить очень непросто, и Ногай остался союзником Генуи. А наши посланцы при дворе Тохты, бывшего тогда ханом Орды, постарались объяснить ему, до чего гадки работорговля и участвующий в ней Ногай!
Темник Ногай был фигурой в Орде весьма заметной. Его улусом первоначально были степи в междуречье Днестра и Прута. Он был внуком Мувала, седьмого сына Джучи, и, стало быть, чингизидом в четвертом поколении. Когда он стал старейшиной рода Джучидов , на него легла обязанность наблюдать за точным исполнением законов Чингиз-хана – Ясы. При Менгу-Тимуре он стал беклярибеком , а его улусом были территории Золотой Орды западнее Дона, причерноморские степи и Крым. Фактически он стал независимым владетелем, опираясь на половцев, оказывая мощное влияние на ханов Орды и проводя самостоятельную внешнюю политику.
Тохта согласился с нашими посланцами, что терпеть самоуправства беклярибека (мы называем эту должность бейлербей) нельзя, и что бесчестные генуэзские работорговцы должны быть изгнаны из Крыма. И вот отношения между монголами, с одной стороны, и Ногаем и генуэзскими властями – с другой настолько обострились, что между сторонами начались военные действия.
Первое столкновение Ногая с Тохтой произошло зимой 698 года «на реке Яксае» . Разбитые войска Тохты бежали к Дону и тонули в нем. Тохта отступил в Сарай. Это была, однако, пиррова победа. Несколько эмиров, почувствовавшие шаткость положения Ногая, изменили ему и переметнулись к Тохте. Рашид уд-Дин, правда, говорит не о «нескольких эмирах», а о восстании, которое едва удалось подавить. Узнав о несогласии Ногая с войском, Тохта с 60 тьмами войска (куда кроме волжских татар входили русские войска, татары сибирской и среднеазиатской Синей и Белой Орды) «...переправился через реку Узи, расположился на берегу реки Тарку, где находился юрт Ногая» . Ногай был разбит, его сыновья бежали к «Курулям и Башгирдам». Это сражение произошло в 699 году хиджры .
Ногай погиб в сражении. Его захватил «...русский всадник из солдат Тохты...», повел, раненного, к Тохте, но по дороге Ногай умер. Тохта не наградил русского, как тот, вероятно, рассчитывал, а распорядился убить его как поднявшего руку на чингизида.
С тех пор Орда политики своей принципиально не меняла, хоть, может быть, и желала этого. Узбек, ставший ханом Орды в начале лета 1312 года, также пребывает в русле этой политики. Особое внимание обращает он на юг своего царства. Он любит кочевать там, где на цветущих высокотравных лугах у подножия Бешдага бьют горячие кисло-серные ключи, а на вершинах гор, носящих название Джуца, приносят свои жертвы огнепоклонники. Здесь у него есть готовые каменные подножия юрт, на которых разбивают шатры, ставят походные мечети; здесь же мгновенно возникает базар. На пути дымящихся и далеко распространяющих резкий запах ручейков высечены в скалах и облицованы камнем бассейны; их огораживают соломенными щитами и здесь плещется хан и его катуни, а купцы и воины – ниже по течению, ближе к Подкумку; и эта река, и та, в которую она впадает, Кума, называются так в память о древнем «лебедином племени» куманов. Купание прекращает боли в спине и суставах, на всю зиму предохраняет от болезней. О части этих удивительных вещей поведал нам неутомимый путешественник Ибн-Баттута в книге «Подарок наблюдателям по части диковинных стран и чудес путешествий»...
– Огнепоклонники? – заинтересовался Орхан. – Объясни мне, ибо я не понимаю: как люди могут поклоняться огню?
– Джахилийя многолика! Говорят, на вершинах гор там прежде сожигали детей! Гор, о которых говорят так, немало в тех местах. Но не только гор. У самого Джурджанского моря, в долине Апшерона, есть место, где встречаются четыре ветра. Там стоит крепость гебров , Аттеш-Гаг. Ее окружают пески, и если выкопать в них ямку, из нее вырывается голубоватое пламя...
– О!
– В тех местах легко найти почву, пропитанную скверно пахнущей черной жидкостью; ее называют нафта. Она настолько иногда густа, что похожа на смолу. Можно встретить целые озера и болота этой нафты, а если она попадает на воду, то растекается тонкой пленкой, переливаясь радужными цветами, словно хвост павлина. Нафта ни к чему не пригодна и никому не нужна; впрочем, иные дервиши натираются ею, и, говорят, исцеляются тем от своих язв. Нафта горит, горят и ее испарения; и гебры подвели горючие газы к центральной башне своей крепости. Они пылают над нею много веков. Символическое изображение храма – трезубец (tirsut); в глубокой древности именно эта тамга означала Йер-Су, союз земли и воды, божество закосневших в джахилийи тюрок. Со всей Персии совершают туда паломничества огнепоклонники; гебр не может спокойно умереть, если не побывает там.
– Словно бы истина отражена в дьявольском зеркале!
– Воистину так! Когда туда пришел ислам, многие огнепоклонники приняли правоверие, но другие, укрывшись в курдских поселениях Кермана и Йезда, продолжают поклоняться Иблису в облике огня. Говорят, что иные поклоняются ему в облике этой дурно пахнущей нафты, другие – в облике павлина... Поистине, все они – не более, чем дрова для джаханнама! Стараясь умилостивить «падшего ангела», они готовы на убийства за непочтительный отзыв о нем...
– Бр-р-р! Пасть от руки дьяволопоклонника... И в этих местах сейчас воюют Узбек и Абу-Саид?
– Узбек подтвердил союз с Египтом, просватал мамлюкам «девушку из рода Чингизова», а четыре года назад, в середине зимы 718 года , двинул войско к Дербенту, к его Железным воротам. Абу-Сеид поручил охранять их эмиру Теремтазу, но авары и лезгины не дали знать тому о приближении армии Узбека. Однако Узбек не воспользовался фактором неожиданности: на берегу реки Куры он остановил войско, а затем поспешно отступил, словно на него прикрикнули... Как бы то ни было, отношения между Ордой и державой ильханов продолжают оставаться напряженными!
– Поистине, это удивительная история, и будь она написана иглами в уголках глаз, она послужила бы назиданием для поучающихся! – заметил Орхан. – Нам надо учиться мудрости у наших предков. Скажи: нужно ли нам поменять политику в отношении Орды?
– История не имеет начала, и то, что происходит сегодня, начиналось во времена Адама, а в конце дней властен лишь Аллах милостивый, милосердный.
Румский султанат – а теперь султанат блистательного – во все времена должен был иметь союзниками и друзьями страну с запада – Византию, и страну с востока – державу Хулагуидов, ибо, подобно жемчужинам в ожерелье Аллаха, он вместе с ними нанизан на одну нить караванного пути. И эта цепочка жемчужин всегда зажата клещами: страны севера и юга постоянно желали сдавить своими пальцами шею, прервать этот караванный путь! Еще в глубокой древности булгарский царь Симеон ибн Борис заключил союз с Египтом против Византии. Потом с севера был Беркэ, а с юга – мамлюк Бейбарс; ныне с севера это – Узбек, а с юга – по-прежнему мамлюки, султан Насир ал-Бахри. Но если тогда эти клещи держали в руках венецианцы, то сейчас их держат в руках генуэзцы – и Крым, и Египет. Поистине, египетские исмаилиты давно лишились желания уравнять всех в нищете и, конечно же, не собираются уравнивать всех в богатстве. Они стали, подобно Ахи, купеческой корпорацией, и имеют банки не только в Мисре и Кусе, но и в Генуе! А итальянские банкиры из Ломбардии, еще в XII веке открывшие первый свой банк в городе Кагоре (где, кстати, пребывал и финансовый центр ордена тамплиеров), сегодня имеют конторы в Александрии, Дамиетте, Мисре...
